Перстень Калиостро - Наталья Александрова

— А тогда вообще о чем разговор? — очнулся Петя,потирая ушибленные места. — Может, там ничего и не залито.

— — Если без акта, тогда вы должны сами между собойдоговориться, — вкрадчиво заговорила техник.

— Да что с них возьмешь, с козлов этих! — всердцах плюнул обутый в галоши.

— Говорят вам. Она кран забыла! — заорала Лидия,указывая на меня. — Или старуха.

— Да усовестись ты! — не выдержала ПавлинаИвановна. — Ванна затычкой закрыта, все краны на полную катушку — такоетолько нарочно можно сделать, а забыть никак нельзя.

— Вот-вот, и к делу подошли, — оживилась техник, ия сразу поняла, куда она клонит. — Речь сейчас идет даже не о залитойквартире снизу. Речь идет о том, что здесь живет совершенно без присмотрапсихически больной человек. А это, граждане, чревато. Сегодня он воду открыл, азавтра газу напустит и спичкой чиркнет. И тогда весь дом на воздух взлетит.

Тут и до Лидии дошло, что техник снова возвращается кнаболевшей теме: Сашу навечно сдать в психушку, а квартира отойдет государству.То есть в данном случае в распоряжение ЖЭКа.

— Как это нет ухода? — Лидия верещала тонкимпротивным голосом. — А Павлина Ивановна? А девушка? Да вы знаете, сколькоя им денег переплатила?

— Знаем, — вздохнули мы с Павлиной Ивановной.

— Пока мое дело не решится в городской администрации,вы с квартирой ничего сделать не можете, — твердо сказала мегера.

Техник пожала плечами, потому что Лидия была права. И соседуснизу не повезло, так как формально Лидия в квартире не была прописана, так чтоденег за залитую квартиру она ему не даст. Сосед ушел, бормоча ругательства, амегера вспомнила прокушенное Петино плечо и глядела на меня волком. Самым умнымбыло бы сейчас плюнуть ей в физиономию и уйти, чтобы никогда больше не видетьих рож, но у меня было дело в той квартире на Шпалерной: нужно было узнать, какДолорес связана с бывшей актрисой Ларисой Гусаровой, почему ее убили и зачем яоказалась в Сашиной квартире.

Поэтому я молча прошла в квартиру, чтобы поглядеть на Сашу.Все наши крики его совершенно не коснулись. Он, как обычно, сидел в гостиной надиване, тупо глядя перед собой. Даже у меня в глубине души шевельнулосьраздражение, а уж Лидия-то прямо зашипела.

— Ты соображаешь, что ты устроил? — заорала она ипринялась трясти бедною инвалида. — Зачем ты открыл краны?

Он совершенно безучастно тряс головой, прислушиваясь кчему-то внутри себя.

— Да что с ним разговаривать, с паразитом? —вступил Петя. — Дать как следует пару раз, сразу про краны забудет.

Он замахнулся, и я поняла, что такая сволочь запросто сможетударить слабого и больного.

— Ах ты! — Я метнулась к Пете. — Ты что жеэто, сволочь, себе позволяешь? Ты тут вообще никто, так что нечего рукамиразмахивать.

— Что ж ты, на больного-то? — вторила ПавлинаИвановна.

Мегера схватила Петю за руку и вывела на лестницу. Потомвернулась, упросила меня ходить пока к Саше каждый день. А Павлину — сидеть сним вечерами, пока она не найдет еще кого-нибудь. Я согласилась, потому чтоинтуиция подсказывала мне, что в скором времени вся эта история так или иначезакончится.

— Тетя Томочка, дорогая, кто, ты говорила, предложилтебе место для Маши? — Надежда задала Тамаре Васильевне этот вопрос толькопосле второй чашки чая, соблюдая неписаный закон политеса — не приступать сходу к деловой части визита.

— Кто предложил? Так ведь Александра Валентиновна.

— Это какая Александра Валентиновна?

Которая в железнодорожных кассах работала?

— Да нет, Надя! В железнодорожных кассах работалаВалентина Александровна.

— Да, правда, и как я могла перепутать.

— А Александра Валентиновна работала в сберкассе наКирочной, и познакомились мы с ней в санатории в одна тысяча девятьсот.., вот вкаком же году-то? Нет, не вспомнить. Но санаторий Военно-Морского флота, оченьхороший, это я помню. Я туда случайно попала, по горящей путевке, мне в собеседали, а ее племянник устроил, он у нее какой-то военно-морской…

— Тетка, не надо мне подробностей, говори про последнийваш разговор!

Тамара Васильевна обиженно поджала губы.

— Так я же и говорю. Звонит она мне, извиняется, чтодавно не звонила, говорит, страшно занята — гости одолели. У нее сейчас гоститвнучатый племянник из Саратова, — Тамара Васильевна оживилась, —представляешь, он там занимается разведением племенных верблюдов!

"Спокойно! — сказала себе Надежда. — ;

Это моя любимая и единственная тетка, так что надо терпеть,тем более для дела".

— Тетя Тома, не надо про племенных верблюдов, как онапредложила работу для Маши?

— Ну не горячись, уже рассказываю. Она сказала, чтовстретила Альбину Пантелеймоновну — знаешь, это мать знаменитого дирижера Варламова, —и Альбина Пантелеймоновна спросила, нет ли у нее, у Александры, на приметекакой-нибудь порядочной хозяйственной женщины, которая согласилась бы немногоприсмотреть за интеллигентным инвалидом и помочь по хозяйству.

Александра в разговоре со мной случайно об этом вспомнила, ая сразу подумала о Маше: ей нужна работа и какое-то занятие, чтобы избавитьсяот депрессии.

— Понятно… А как найти эту Альбину Пантелеймоновну? Этовообще реально?

Тамара Васильевна пожала плечами.

— А почему нет? Позвоню сейчас Александре, у нее естьАльбинин телефон. Они же вроде как подруги…

Телефон Альбины Пантелеймоновны, точнее, телефон еезнаменитого сына дирижера Варламова, удалось выяснить достаточно быстро. Однаковместо голоса симпатичной интеллигентной старушки Надежда услыхала бесстрастныйголос автоответчика.

Услышав слова «оставьте сообщение после сигнала», Надеждаторопливо продиктовала:

— Альбина Пантелеймоновна, убедительно прошу васпозвонить по телефону такому-то, если вам что-то говорит имя Александры ВалентиновныБушуевой.

Через минуту зазвонил телефон.

— Александра? — послышался в трубке очень громкийголос явно глуховатой старушки. — Александра, это ты?

— Нет, Альбина Пантелеймоновна! — ответила Надеждакак можно громче. — Я ее знакомая.

— А что с Александрой? — Голос в трубке был такимже громким, но в нем появились тревожные нотки. — Александра здорова?

— Здорова, не волнуйтесь! Я только хотела вас спросить,кто вам сказал о работе для хозяйственной женщины по уходу за инвалидом?

— А-а! Не волнуйся, милая, соглашайся.

Мне Зиночка Варнакова рекомендовала, а она плохого непосоветует.