Изголовье из травы - Марина Москвина

– Знаешь, этот изобретатель японской лапши – ты должна про него отдельно написать – просто молодец! Столько там всего наворочено!!!

А когда нам принесли счет, он воскликнул:

– Я удивлен! Ошарашен! Записывай мой монолог – я должен выплеснуться!

– Мы – простые русские люди, – он диктовал мне, – пашем-пашем, а то, что нам с тобой платят за текст и фотографии – вместе, здесь этого пообедать не хватит! Какой-то жалкий рис – семьсот йен! А качество? Качество невысокое! То, что они там нарезали, налепили, скатали пирожок, сверху – кусок рыбы – и что? Что они думают, это так и стоит?

Он шагал по улицам Токио, глаза горят, всего лихорадит:

– Не притормаживай, не притормаживай, – отмахнулся он от таксиста. – Мы не сядем в ваши лимузины! Притормаживает – в белых перчатках… Только подойти к твоему лимузину – шестьсот шестьдесят йен! Только сесть и проехать десять метров. А там пойдет отсчет. Понятно, почему они распутешествовались – для них везде Непал!

– Люди! Слушайте меня: туризм в Японии невозможен! Нет, нет и нет! Это я вам говорю, Лёня. Как бы вы ни были богаты, если вы не хотите вернуться без штанов и оставить свою семью полностью без средств к существованию, не мечтайте о поездке в Японию! Не слушайте мою жену, не читайте и не мечтайте! Это просто смешно, что я хотел хотя бы на чем-то сэкономить! Здесь невозможно сэкономить ни на чем! Истрачены все бывшие гонорары и все будущие на много лет вперед! Придется мне взвинтить цены на мои произведения. А если японцы вдруг явятся ко мне в мастерскую, пусть держатся за свои кошельки. Разве можно так обесценивать доллар? Они превратили доллар в мусор! Вам ничего не останется на черную старость!..

– Скажите, пожалуйста, как пройти на телевидение «Асахи»? – спросил Лёня у человека европеоидной расы.

Тот показал, спросил, откуда мы. Разговорились. Он австралиец. Его жена – японка. Он десять лет живет в Токио.

– Это хорошее место, чтобы делать деньги, – сказал он с довольной улыбкой.

– … И очень хорошее, чтобы с ними расстаться! – подхватил Лёня.

– Да! Да!!! – вскричал он, захохотал, выхватил из нагрудного кармана и подарил нам схему лабиринтов токийского метро. А потом все стоял – глядел нам вслед и махал, махал… Видимо, скучает в Японии о собратьях по расе.

Лёня начал было успокаиваться, но тут мы приблизились к телевидению, и он опять разволновался.

– Наверно, они позвали меня в прямой эфир. Ой, скажешь что-нибудь невпопад, потом будешь переживать…

Я говорю:

– А ты думай, что говоришь, сосредоточься.

– Да перед камерой, – беспокоился Лёня, – как-то особенно забываешься, я себя знаю.

Вот так, волнуясь, причесываясь, припудривая носы, мы подошли к входу на телевидение, где нас поджидала Ин Ми с японским корреспондентом Кииши Такекума, который хорошо говорит по-русски, два года работал в России, почти наш человек. Он пригласил нас в кафе заранее все обговорить. Мы сели за столик, наконец-то подали кофе с взбитыми сливками, а то мне грозил уже гипотонический криз, Лёня достал и разложил каталоги своих выставок, рисунки: «Живущие в хоботе», «Жизнь даблоидов» и приключения фантастического народа водолазов, мы стали рассказывать Кииши-сану о нашем путешествии. Он слушал, затаив дыхание – прямо не шелохнулся. Потом вскочил и говорит:

– Какие люди! А?!! Я должен вас немедленно познакомить с заведующим отделом!

На лифте поднялись в редакцию на сто двадцать пятый этаж. Там сели, снова все разложили, нам принесли кофе «экспрессо», а мы опять давай им рассказывать: про жизнь, про искусство и наши странствия – заведующему отделом международных связей.

Тот кланялся, улыбался:

– Пройдемте, – он говорит нам, – к самому главному директору на нашем телевидении! Он будет счастлив с вами познакомиться!

Мы – к главному. В отдельный кабинет. Вокруг начальники собрались. Солидные люди, в костюмах, в красивых галстуках. В начищенных ботинках. Нам снова кофе принесли – теперь простой черный с сахаром. Они смотрели на нас, как на папуасов, которых Миклухо-Маклай привез из Гвинеи, чтобы показать на заседании Русского географического общества, что он никого не обманывает, а там, действительно, такие есть.

Им, видно, понравилась наша непосредственность и наше чувство юмора. Тем более, мы с Лёней в незнакомой обстановке всегда стараемся вести себя как можно дружелюбней.

Главному начальнику Лёня подарил шелкографию с изображением даблоида – это такое существо, если кто не знает, красного цвета, состоящее из ноги и головы. Там изображен даблоид в снегу с яйцом на ноге. Называется «Не дай яйцу замерзнуть».

А более мелкому персоналу Лёня раздал открытки про водолазов. Хрупкий водолаз с большой-большой головой. Своей головой он опирался на палочку. И подпись: «У этого водолаза очень тяжелая голова».

– САКЭ слишком много вечером было! САКЭ!.. На следующее утро после корпоративной вечеринки! – пошутил Лёня.

Японцы поняли, засмеялись. Начали тоже дарить подарки. Дали нам две коробочки. И хоть у них не принято сразу разворачивать пакетик – если тебе не понравится подарок и ты скорчишь разочарованную физиономию, то даритель может от расстройства чуть ли не умереть. А так ты благодаришь, идешь домой и там уже что хочешь с этой коробочкой, то и делаешь.

Но мы с Лёней были абсолютно в себе уверены: что б там ни было – мы будем только выражать неуемные восторги. Поэтому мы сразу все развернули, раскрыли, Лёня в коробочке обнаружил часы «ТВ Асахи», искренне обрадовался и сразу их надел. Особенно ему ремешок понравился – ремешок такой мягкий на липучке. А мне – ни за что ни про что – вручили увесистый брелок для ключей из чистого японского серебра и черный дамский кожаный бумажник, приятно пахнущий, с множеством отделений.

Снова принесли кофе. И вот, я даже не помню, как мы узнали, что нам пора уходить?.. Недавно у Лёни спрашиваю: «Как это стало понятно? Ведь ты-то пришел выступать перед японским народом! В прямом эфире!»

А он отвечает:

– Не знаю, как получилось. Просто в какой-то момент мы встали, сунули в карманы свои коробочки, поклонились, они нам тоже поклонились, и мы ушли. И нам с тобой никто не крикнул вслед: «Куда же вы? А выступать по телевизору?!!» Вот так нам это стало понятно.

Теперь нам оставалось только взойти на Фудзи.

Священная гора давно манила нас с Лёней, когда мы еще и не мечтали о таком удивительном путешествии. Я помню, мы отдыхали в Уваровке, сидели в саду на лавочке, и я прочитала в газете такое сообщение, что на вершину Фудзи поднялась девяностодевятилетняя женщина.

Я тогда спросила: