В когтях у сказки - Дарья Донцова

– Эй, музыка! – закричали снизу.

Ракета несколько раз сильно дернулась, издала странный кряхтящий звук, затем шипение, потом раздались скрежет, треск… Мои ступни, упиравшиеся в заднюю стенку, неожиданно обрели свободу, ноги повисли в воздухе.

– Мама, космонавт сейчас упадет? – громко поинтересовался пронзительный детский голос. – Дай мне свой айфон, хочу заснять, как у него руки-ноги поломаются и голова отлетит.

– Прикол! – завопил чей-то бас. – Ваще угарно!

– Виола, слышите меня? – спросил незнакомый мужской голос.

– М-м-м, – пробормотала я.

– М-м-м, – пронеслось по залу.

– Космонавта тошнит, – засмеялись внизу.

– Не отвечайте, – попросил бас, – вы находитесь на внешней связи. Слышите меня? Если да, шевельните левой ногой. Если нет, правой. Ау!

– Не могу понять, какая нога где, – честно призналась я.

– Чего он говорит? Пусть повторит, не поняли, – зашумел зал.

– О’кей, о’кей, – затвердили у меня в ухе. – У нас форс-мажор, у ракеты отвалились нос и зад. Осталась середина.

– Ой-ой! – испугалась я. – А если и она отскочит?

– Не говорите ни слова, – попросил незнакомец, – вас слышно по всему залу. Не волнуйтесь, середина цельная, не склепана, она спокойно доедет до кабинета физики, вы останетесь целы, если не вывалитесь по дороге.

– Мама! – пискнула я, холодея от ужаса.

– Висите не шевелясь, – продолжал бас.

– Висю, – прошептала я.

– Если сейчас сверзитесь, не страшно, внизу народ, мягко будет, – успокоил меня мужик, но тут же добавил: – А вот в коридоре стремно – там никого нет, грохнетесь на пол. Теперь внимание! Мы поставим ускоренное движение. Не пугайтесь, все под контролем. Думайте о Юрии Гагарине, он один в космосе был и не струсил.

– Хороший совет, – еле слышно прошептала я. – Может, первый космонавт и испугался, да только никому не сказал.

В ушах вдруг прорезался голос Анны Семеновны:

– Виолочка, радость наша, давайте улетим красиво. Расправьте ножки, раскиньте ручки, поднимите голову, представьте себя гордым орлом, парящим над… э… Ну, помните: «На севере диком стоит одиноко на горной вершине сосна…» Вот и берите пример с… орла.

Я хотела сказать, что в стихотворении Михаила Юрьевича Лермонтова ни о каких птицах речи не идет, основные действующие герои там пальма и сосна, но не успела – огрызок ракеты потащило вперед, сначала чуть быстрее, потом скорость увеличилась. Затем оставшийся кусок космического корабля со мной внутри сделал поворот, оказался в коридоре, пронесся по нему, влетел в лабораторию и резко затормозил. Меня мотнуло вперед, потом назад, я стала падать и попала в чьи-то крепкие, прямо железные объятия. С головы слетел шлем.

– Живы? – спросил молодой, улыбающийся во весь рот парень в синем комбинезоне. – Респект вам и уважуха. Молчали всю дорогу. Я бы от страха оборался и обосрался. Висели-то на совсем небольшом куске.

Я с шумом выдохнула. Иногда героем объявляют человека, у которого страх просто парализовал голосовые связки и затормозил работу кишечника. Я обязательно бы кричала сиреной, но… у меня голос пропал.

– Виолочка, любимая наша зайка, – зачастила Анна Семеновна, – не понимаю, почему ракета так странно себя повела. Ее сделали надежно.

– Кто на женщину костюм космонавта задом наперед нацепил? – спросил вдруг парень.

Директриса заморгала.

– К комбинезону приточены ботинки, – не останавливался рабочий, – разве не видно, что носки обуви назад глядят.

– Так вот почему пальцы упирались! Шагать очень неудобно было, и влезть в кабину непросто, – пожаловалась я.

– Правильно, – веселился молодой человек, – вам еще должны были мешать кислородные баллоны, которые вместо спины на груди очутились.

– Говорила же вам, что у меня живот вырос, – упрекнула я директрису.

– Думала, что вы хорошо покушали, – промямлила она.

– Слопала целого быка? – обиделась я. – Поэтому заполучила пузо, за которым ног не видно?

– Хорошо, что баллоны сделаны из поролона, – веселился рабочий, – прикольно могло выйти, сделай мы их из настоящих. Вы бы тогда точняк на ногах не удержались.

– Виола, вы герой! – воскликнула Анна Семеновна. – Просите что хотите, все для вас сделаю!

Я наконец-то смогла унять дрожь во всем теле.

– Ничего мне не надо. Пойду-ка на пляж, полежу там с книжкой.

– Нет, нет, – возразила директриса, – я хочу вас отблагодарить. Давайте сходим в ресторан, а?

– Спасибо, подумаю над вашим предложением, – вежливо ответила я и бочком-бочком посеменила в сторону двери.

На моем тернистом жизненном пути иногда попадаются малознакомые люди, которые просят им помочь, а когда я пытаюсь от них отделаться, они вцепляются в меня мертвой хваткой, и становится понятно: уж лучше все сделать, иначе не отстанут. Но когда ты, потратив время и немалые усилия, наконец-то завершаешь работу, человек загорается желанием тебя отблагодарить и зовет в ресторан. Спасибо ему, конечно, но я не особенно люблю посещать харчевни, мне не нравится сидеть несколько часов за столом, беседуя ни о чем с людьми, вовсе не являющимися моими душевными друзьями. Скажите мне просто «спасибо», и разбежимся в разные стороны. Если очень хочется накормить меня, купите мне коробочку конфет. Не заставляйте мучиться в ресторане, изображая восторг при виде какого-нибудь плохо приготовленного блюда.

– Приглашаю вас в «Пять окуней», – сказала мне вслед Анна Семеновна, – сразу после окончания мероприятия.

– Давайте лучше в другой день, – трусливо ответила я и удрала.

На пляже оказалось неожиданно многолюдно.

– У вас, смотрю, сегодня столпотворение, – сказала я женщине, выдававшей лежаки.

– И не говорите, – насупилась та, – Марина Ивановна разрешила всем, кто пришел на День открытых дверей, у нас купаться. Одного не пойму – откуда столько народища? В прошлом году…

– Ленка, дай лежак, – потребовал мужчина в красных шортах.

– Тю! А ты, Генка, чего тут делаешь? – поразилась служащая.

– Школу для ребенка подбираю, – заявил Геннадий.

Елена уперла руки в боки.

– Правда? Думаешь, я поверю? Знаю, сколько родители за год в интернате платят, тебе, оборванцу, столько за десять жизней не заработать. Иди отсюда!

Геннадий начал озираться и закричал:

– Николай Львович, подойдите, пожалуйста.

К деревянному домику приблизился бородатый мужчина лет пятидесяти в шортах и майке. Геннадий бесцеремонно показал на служащую пальцем.