История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2 - Дмитрий Яворницкий

Но особо от всех перечисленных знатных польских панов хотел действовать снятынский староста Николай Язловецкий, тот Язловецкий, которому раньше этого времени поручено было строить замок в Кременчуге или в степи для удержания украинского населения от бегства в Сечь. Он пришел к той мысли, что вместо того, чтобы гоняться за татарами по Волыни и Венгрии, резоннее всего броситься в самое гнездо их, Крым, и захватить его в свои руки. С этой целью Язловецкий вошел в сношение с Григорием Лободой и Северином Наливайко и, получив от них согласие, приготовился к походу, для чего вошел в долг и сделал огромные затраты. Казаки, вместе с Язловецким, уже готовы были отправиться в Крым, но как раз в это время их привлек в Северную Молдавию германский император Рудольф II, которому полезнее было видеть запорожцев в Волощине, нежели в Крыму. Эта неудача так подействовала на Язловецкого, что он, от понесения страшных убытков и от огорчения, быстро захворал и скончался[170].

Оставив свои виды на Крым, казаки с их предводителями Лободой и Наливайко расположились в Брацлавщине; но, простояв некоторое время в Брацлавщине, запорожцы с Лободой вернулись в Запорожье, а Наливайко расположился в замке Брацлава и выгнал оттуда старосту Юрия Струся. В то время в Брацлавщине казацкое сословие настолько усилилось, что вся местная шляхта склонялась перед казаками и принуждена была даже предоставлять им необходимые продовольствия и деньги для войны, или, как тогда говорили, давать «стации» войску. Брацлавскими казаками дирижировал Северин Наливайко. Требуя войсковых стаций, Наливайко с казаками стал делать наезды на шляхту и во время этих наездов жестоко отомстил пану Калиновскому, обидчику своего отца. Наливайко чувствовал неугасимую ненависть к Калиновскому и, объясняясь по этому поводу впоследствии с королем Сигизмундом III, высказал, что то была самая тяжкая из обид и самая непоправимая для него из всех потерь: «Ведь отец-то у меня был один!» Король требовал от Наливайко, чтобы он распустил свою ватагу и не делал обид населению, но Наливайко не обращал внимания на это приказание и все больше и больше стягивал к себе охотников до всякого рода приключений и войны.

Собрав около себя значительный отряд, Наливайко наконец оставил Брацлав и со своим отрядом направился в Килию. Он напал на город Тятин; город взял и сжег его, но крепости взять не мог и покинул ее. Отступив от Тятина, он распустил своих казаков загонами по нижнему Бугу и Пруту; тут он сжег более 500 турецких и татарских селений, захватил до 4000 турецкого и татарского ясыря обоего пола и с богатой добычей повернул назад. Но на обратном пути он наткнулся, при переправе через реку Днестр, на семитысячный отряд войска с молдавским господарем Аароном во главе и, в схватке с ним, потерял большую часть своей добычи и нескольких казаков, за что, как пишет Заклинский в своей книге «Сношения цезаря Рудольфа II с казаками», свято поклялся отомстить коварному господарю[171]. И точно, возвратясь в Брацлавщину, Наливайко вошел в сношения с Лободой и запорожцами и, в сентябре месяце 1594 года, предпринял второй поход против турок в Молдавию. У союзников было 12 000 человек казаков и 40 хоругвей с двумя цесарскими серебряными орлами на двух из хоругвей. Предводителем войска был Лобода, помощником его – Наливайко. Казаки переправились через Днестр под Сорокой и направились в Северную Молдавию. Прежде всего они сожгли крепость Цоцору; потом у Сучавы разбили господаря Аарона и заставили его бежать в Волощину, а сами переправились через Прут, напали на господарскую столицу Яссы, сожгли и ограбили ее, разорили несколько окрестных селений и потом благополучно вернулись назад.

Этот поход имел большое политическое значение в истории западных славян того времени: молдавский господарь Аарон после третьего вторжения казаков в пределы его княжества сбросил с себя зависимость турецкого султана, вошел в сношение с валашским господарем Михайлом и трансильванским князем Сигизмундом Баторием и вместе с ними перешел на сторону германского императора[172].

По письму князя Константина Острожского к князю Криштофу Радзивиллу (от 24 декабря 1594 года), Лобода и Наливайко, хозяйничая в Волощине, большие опустошения людям и маетностям причинили, замки и города волошские сожгли, а самые Яссы, где молдавские господари обыкновенно резиденцию свою имели, в пепел обратили и после всего этого благополучно назад воротились, Наливайко – в Брацлавщину, Лобода – к Бару, а некоторые из их сподвижников – на Запорожье, но все имея в виду, после похода в Волощину, предпринять поход «на Польшу».

Возвратившись из второго молдавского похода, Северин Наливайко вновь засел в Брацлаве, по-прежнему объявил себя врагом шляхты и стал собирать с окрестных дворян стации. На ту пору в Брацлаве назначены были так называемые судебные роки, на которые, по обыкновению, стала собираться местная шляхта для разбора судебных дел. Зная настроение Наливайко, городовой писарь Брацлава, Байбуз, поспешил предупредить дворян о грозившей им опасности от Наливайко, и дворяне поторопились разъехаться по домам. Но отъехав на небольшое расстояние от Брацлава, дворяне услыхали, будто бы Наливайко вовсе бессилен, потому что во время последнего похода своего в Молдавию он потерял много людей убитыми, а по возвращении в Брацлав еще более того обессилел, вследствие отхода от него многих казаков по домам. Эти слухи шляхта приняла за действительность и решила вернуться в Брацлав, чтобы расправиться с Наливайко и открыть судебные роки. Отправив от себя дворянина Цурковского к казакам и мещанам, паны стали возвращаться к городу. Наливайко задержал у себя посланца и, выждав время, когда паны подошли к Брацлаву, быстро вышел на них с казаками и мещанами, напал на панскую стоянку, побил панов и слуг, забрал у них деньги, имущество, бумаги и после этого вернулся в город. Тогда шляхта обжаловала нападение Наливайко перед королем Сигизмундом, и король универсалом от 1 ноября 1594 года приказал потерпевшим наказать как мещан города, так и в особенности самого Наливайко. Но это приказание короля осталось без всяких последствий, как и другие, более ранние его распоряжения относительно казаков: для наказания Наливайко нужно было войско, а его-то именно и не было в Польше[173].

Таким образом, Наливайко свободно оставался в Брацлаве, а близ него, в Баре, был и казацкий старшой Лобода. Находясь в Баре, Лобода начальствовал, по выражению Гейденштейна, над старыми, чистой породы, низовцами[174] и вначале старался держать себя на мирной ноге с панами, по крайней мере по отношению к волынскому воеводе, князю Константину Острожскому. С Острожским, как пишет Кулиш, он имел письменные сношения, уведомлял его о турецких, татарских и волошских делах и уверял князя в мирном к нему настроении и уважении к его собственности[175]. Тем не менее в половине ноября Лобода и Наливайко сошлись в Баре, имея при себе 12 000 человек войска. Вместе с Лободой в это время был и императорский агент, Станислав Хлопицкий. Предводители казаков распустили слух, что они, собрав войско, имеют в виду новый поход в Волощину, оттого и сошлись в городе Баре. И точно, Лобода и Наливайко засели в замке города и там открыли какие-то совещания, а самый город окружили своим войском и не позволяли никому ни войти, ни выйти из него без ведома казаков. Не довольствуясь этим, они отправили часть своего войска в окрестности Бара с видимой целью собирания стаций с населения ввиду предстоящего похода в Волощину. Жители, привыкшие к насильственным действиям в этих случаях со стороны казаков, стали бросать свои хутора и прятаться с имуществом, семьями и слугами в уединенных и безопасных местах. Некоторые из соседних с Баром старост поспешили известить обо всем коронного гетмана Яна Замойского с целью найти у него помощь против казаков[176]. Сам воевода волынский, князь Константин Острожский, чувствуя себя или бессильным в отношении казаков, или не желая ссориться с ними, услышав о приближении их к своим маетностям, ограничился на этот раз только тем, что приказал одному из своих слуг выехать в Межибожье и следить за движениями казаков. В своем письме к зятю Криштофу Радзивиллу Острожский высказался так, что он просит Бога сохранить его от набегов со стороны казаков и об удалении их, как можно подальше, от княжеских маетностей[177], но о вооруженном сопротивлении казакам ничего не говорит. Казаки спокойно просидели в Баре до конца 1594 года, не думая ни о каком походе в Волощину, и в начале следующего года разошлись частью в Винницу, частью в Брацлав. В это время Григорий Лобода нашел себе невдалеке от Бара какую-то девушку, в шляхетской семье Оборских, и женился на ней: девушка, как пишет об этом все тот же Кулиш, вышла замуж не по любви, а по принуждению ее воспитателей[178].