Я стираю свою тень 8 - Сергей Анатольевич Панченко

с затевающимся шоу. Кивнул в ту сторону Айрис. Она всмотрелась в небо, затем посмотрела на меня, но комментировать не стала. Не хотелось, чтобы напарники начали подозревать нас в участии на стороне организаторов. Я же рассчитывал, что они после нескольких наших побед соизволят установить с нами контакт, которым мы и воспользуемся. Но пока об этом лучше было молчать.

— Так, а что у нас с тактикой в нападении? — Поинтересовался Француз. — Если враги будут сидеть в засаде и ждать нас?

— Тогда… — я задумался, — тогда мы с Егерем будем идти вперед, пока не нарвемся на сопротивление. Как только выявим их точки, тогда в дело вступят минометчики. Подавят их и так, шаг за шагом, будем продвигаться вперед. Согласен? — Поинтересовался я у Егеря, как у командира своей половины отряда.

— Вроде неплохо. — Согласился он. — По ходу боя будем подстраиваться. Зря минами не разбрасывайтесь. — Предупредил он бойцов.

— Тогда давайте сейчас потренируемся со связью и передачей изображения. — Посоветовал я.

Надо было четко согласовать работу передачи изображения, чтобы бойцы в реальном времени видели на поле боя как можно больше. В итоге, чтобы не путаться в горячке, что показывает нашлемный монитор, решили, что картинку с оружия напарников своей половины отряда буду выбирать я и Егерь, как командиры, для лучшей согласованности действий.

Часы начали последний отсчет. Я держал Айрис за руку и чувствовал, как потеют мои ладони. Нервишки пошаливали. Сердце стучало в ушах, как колесные пары на стыках рельс. Вдруг прямо в воздухе зажглись квадратные прожекторы по периметру арены. Сквозь решетку на нашу сторону упали многочисленные пятна света.

— Гордей, будь осторожнее. — Жена поцеловала меня в губы и прижалась к груди. — Как дорого нам обходится глупость.

— Надеюсь, организаторам гладиаторских боев их глупость обойдется намного дороже.

— Жаль, никто не надел экзоскелет. — Посетовал Егерь.

— Это самоубийство. — Решил Козлофф. — В нем в окоп не влезешь. Все пули твои.

— Экзоскелет подошел бы для заранее спланированной стремительной атаки. — Предложила Айрис. — Если бы всем отрядом двинулись бегом вперед, стреляя на ходу, не давая противнику опомниться. Но тактика рискованная.

— Пожалуй, слишком рискованная. Не многие из нас пробегут шестьсот метров без нагрузки, а с бронником и оружием, так и сотню за счастье будет. — Васяня попрыгал на месте, погромыхав плохо подогнанной экипировкой.

Цвет цифр на часовом табло сменился на красный. Осталась минута. Каждая смена чисел вошла в синхронизацию с биением моего сердца. «Бум-бум-бум» отсчитывало оно время до начала игры. Ладони напарников затряслись. Даже Егерь плохо справлялся с волнением. Чтобы придти в себя в таком состоянии требовалась смелость особой силы.

— Слушайте мой голос и ничего не бойтесь. — Посоветовал я им. — Враг сейчас в точно таком же состоянии. — Я горячо поцеловал Айрис. — Отходи на всякий случай подальше, вдруг прилетит.

Айрис и остальные несчастные, отошли на полсотни шагов от нас. На табло застыли ноли. Решетчатый забор с шумом ушел под землю. Перед нами раскинулась арена, освещенная мягким светом, не дающим тени. С той стороны замелькали точки фигур противников.

— Егерь налево, я направо. — Скомандовал я.

Как только закончилось томительное ожидание, мне стало намного легче. Едва мы пересекли линию забора, он снова поднялся, но на высоту в два раза выше прежней. Видимо, для безопасности тех, кто остался по ту сторону. В него тут же ударили пули, поглощенные силовым полем.

— Ай! — Вскрикнул Хардбас. — Меня, кажется, ранило.

— Все в окоп, живо. — Я затолкал заторможенных бойцов в загривок в укрытие.

Они явно находились в состоянии легкого шока, и как боевые единицы не представляли никакой пользы.

— Парни, приходите в себя. Рассредоточьтесь, выберите себе позиции. Я побежал ставить мины. Егерь, ты готов расставлять мины?

— Ага, готов. — Ответил он с задержкой. — У Хардбаса ранение в ляжку. Вроде ничего серьезного. Штаны сами затянули рану.

— Отлично. Не обращай внимания на мелочи. Погнали?

— Погнали.

Я выскочил из траншеи и дал перед собой очередь в сторону противника. Отлично сбалансированное оружие, не обладающее почти никакой отдачей, кучно отправило двадцать пуль в одно место. Мне показалось, что там я видел движение фигурок. Облачко пыли показало район, в который они прилетели. Я сделал на бегу еще несколько выстрелов вдоль предполагаемой границы, на которой находились противники. Сотня метров была преодолена за несколько секунд.

Первую мину я поставил в самом начале траншеи со стороны противника. В случае наступления, они были бы вынуждены прыгать в нее не глядя, чтобы не попасть под наш огонь. Активировал ее и воткнул в землю. Вторую пристроил у каменной бойницы, поставив на замедление. Присыпал землей и старыми гильзами.

Вражеский огонь усиливался. Пули барабанили по земле и стенам невысоких укрытий, разлетались, визжа рикошетами в разные стороны. Враг не жалея боеприпасов, решил придавить нас к земле. Его тактика походила на наступательную. Видимо, я правильно оценил его неусидчивый склад характера.

С нашей стороны тоже постреливали, но не так ураганно. Берегли патроны до более плотного соприкосновения. Я приподнял оружие над укрытием и при помощи зума на прицеле оценил обстановку. Вычислитель дал расстояние до вспышек выстрелов, и оно оказалось неожиданно далеким. Противник вел огонь от самого края арены. «Неусидчивые трусы», дал я новую оценку врагу. Идти в атаку совсем не хотелось.

Я благополучно вернулся на позицию, ныряя в траншеи и прикрываясь заборчиками. Глазастые враги все же сумели заметить мои перемещения, и последние метры я прополз под свист пуль над головой. Бойцы из моей половины отряда уже не выглядели такими потерянными, как в первые секунды боя.

— Поставил? — Спросил Мирон, дергаясь каждый раз, когда пуля поблизости с треском входила в силовое поле.

— Поставил, а толку? Они не наступают. — Произнес я расстроено.

— Шмаляют, будь здоров, как будто читы на бесконечные патроны поставили. — Он выглянул из-за забора.

Его любопытство чуть не стоило ему жизни. Несколько пуль ударили чуть ниже края каменной кладки. Мирон резко пригнулся и ухватился за лицо.

— Ранен? — Подскочил Рубильник.

Мирон убрал руку от лица, посеченного мелкой каменной крошкой. Глаз, защищенный экраном, не зацепило.

— Тебе для чего изображение с прицела на монитор выводится? — Спросил я его. — Чтобы ты голову под пули совал?

— Забыл я. — Нервно