Мой хищник - Линда Осборн

Если она укусит меня в ответ, опробует рецепторами своего языка немного моей крови, то наш союз будет скреплен крепче, чем это делается в мэрии.

Я хочу большего.

— Я хочу почувствовать тебя в себе, — говорю ему, понимая, что скорее всего, он думает, что близости мне не хочется после всех этих сообщений, событий, близком и нависающем над нами знамении смерти и того факта, что уже совсем скоро нам придется выбраться из этого райского места в страшный, сумрачный и тяжелый мир.

— Да? — хриплым голосом переспрашивает он.

— Да.

Я делаю медленный вдох. Решение принято, и мой пульс ускоряется еще больше, стуча в ушах.

Бэд вздыхает судорожно, когда я смело провожу рукой по всей длине его члена. Он садится, снимает с меня футболку, и его большие ладони обхватывают мои груди. И вот я уже лежу на спине, прижатая к матрасу огромной кровати его мускулистым телом, полностью в его распоряжении.

— Войди в меня.

Я нетерпеливо целую Бэда, мои бедра непроизвольно поднимаются, пытаясь найти желаемое.

— Сначала я хочу подготовить тебя.

Его губы пускаются в путешествие по моему телу, вызывая приятные мурашки.

Мозолистые пальцы Бэда царапают мою кожу, когда он легкими движениями ласкает внутреннюю поверхность моих бедер прежде чем раздвинуть мне ноги. А когда его рот касается моего клитора, по телу разливается волна наслаждения.

Бэд просовывает кончик пальца в мою щелочку.

— Черт! — стонет он. — А ты уже очень даже готова.

Да, я завелась уже от одних поцелуев с ним.

— Вот видишь? А теперь иди сюда.

— Нет.

Я чувствую, как Бэд улыбается. Его язык снова пробует меня на вкус, и он продолжает свои ласки еще несколько мучительных минут до тех пор, пока моя голова не заваливается набок, а руки не стискивают простыни.

Характерная пульсация в клиторе предупреждает меня о приближающемся оргазме. Я борюсь с ним, отчаянно желая сохранить этот момент до того, как Бэд окажется внутри меня.

— Бэд, — умоляю я, — пожалуйста.

Чертов Соул становится на колени между моих ног. Солнце скользит по его прекрасной фигуре, и я провожу пальцами по мускулам, наслаждаясь тем, как они вздрагивают от моего прикосновения.

В его взгляде полыхает желание, он приподнимает мою задницу и подстраивает свое тело. Я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, когда он проскользнет внутрь. И когда Бэд наконец это делает, я испытываю самое сладкое, самое острое ощущение. Он растягивает меня, полностью заполняет изнутри.

Погрузившись в меня на всю длину, он тихо, вымученно ругается.

— Все в порядке? — тут же спрашиваю я.

Грудь Бэда поднимается – он делает глубокий вдох.

— Ты такая тесная! Мне кажется, что я снова попал в рай.

Я усмехаюсь, целую его в плечо и немного прикусываю кожу от наплыва эмоций.

Он тут же немного замирает.

Или мне только это кажется?

Время во время секса течет как-то совсем по-другому.

Он осторожно двигается во мне. Снова стонет. Потом медленно наклоняется надо мной, и мы оказываемся в миссионерской позе.

Он целует меня, неторопливо, дразняще, искушая. В то же самое время его бедра двигаются в таком же неторопливом, мучительном ритме, и я начинаю нетерпеливо извиваться под ним.

— Ты специально это делаешь?

— Что? — изображает он недоумение.

Мне хочется его поддразнить, но на это совсем нет сил – я близка к разрядке, а он мне ее не дает.

— Нет. Просто я слишком близко. Если увеличу темп, то сразу же кончу.

— А что случилось с твоей выдержкой? — подкалываю я его.

— Она вся внутри твоей тесной киски, детка.

Я смеюсь.

— Может, мне стоит почаще трахаться, чтобы тебе не было слишком хорошо?

Он яростно зыркает глазами, и я понимаю, что это – запретная тема даже для шуток. Но он будто бы делает одолжение и все же откликается на эту тему:

— Только если со мной. Или с вибратором. Все остальное запрещено законом.

— Каким законом?

— Моим законом.

Бэд проникает в меня еще глубже, и мы оба сдавленно стонем.

Его грудь покрыта капельками пота. Но он по-прежнему не увеличивает ритм, и это сводит меня с ума. Я обхватываю руками его широкие плечи и поглаживаю его спину. Рот  Бэда приникает к моей шее, а его бедра продолжают медленно двигаться. Это просто невыносимо. Я хочу, чтобы он ускорился, и в то же время не хочу, чтобы это закончилось. Моя рука проскальзывает между нашими телами и начинает легкими движениями ласкать клитор.

И тут Бэд совсем перестает двигаться.

— Ты издеваешься? — стону я. — Ты так и собираешься лежать без движения?

— Я хочу подождать, когда ты тоже будешь совсем близко.

Он наблюдает за моим лицом, пока я ласкаю себя.

— Ты чертовски красивая!

Я сглатываю. В его черных глазах полыхает огонь, и кажется, он смотрит в самое мое сердце. Но в то же время я не могу отвести от него взгляда. Мои пальцы начинают работать быстрее, и мы оба слышим, как учащается мое дыхание.

— Вот оно! Черт, да, давай!

Я издаю стон, вращая бедрами.

Но Бэд прижимает ладонь к моему животу, чтобы сдержать меня.

— Не сейчас.

И я продолжаю ласкать себя, ощущая внутри его член. Я чувствую себя наполненной. Мы по-прежнему смотрим друг другу в глаза. Бэд такой сексуальный, что я не могу отвернуться. Он облизывает губы, и этого мне хватает.

— Я кончаю, — выдавливаю я, и он тут же дает мне то, о чем я так мечтала – глубокие, быстрые толчки приводят меня к оргазму.

Мир вокруг исчезает. Здесь только мы с Бэдом. Душа и тело. Он с силой входит в меня еще несколько раз, а когда тоже кончает, то впивается зубами в мою шею и хрипло и довольно стонет. И один этот волшебный момент делает всю ночь просто изумительной.

Я решаю действовать по обстоятельствам. В планах сделать многое, задач невероятное количество, но я отодвигаю все на задний план и приступаю к детальной проработке плана номер один: спасению Джинджер.

Это даже немного смешно – насколько быстро и круто поменялись мои ориентиры, мои приоритеты с тех самых пор, как только я ее увидел.

Заказчик хочет получить доказательства смерти Джинджер Пристли, чтобы дать мне второе задание – убийство ее матери. Я же хочу сделать все быстро, и сам очень спешу, хотя понимаю, что спешка в этом деле недопустима, очень часто только благодаря нехватке времени или эмоциям мы можем упустить важные детали, которые губительно скажутся на исходе всего дела.