Мята и соль - Ана Михайлова

скользнула в шорты, мягко провела по коже, пальцы нашли какую-то точку и чувствительно сжали ее. В ту же секунду я поняла, что всё, лучше в этом моменте стать уже не может, будто достигла вершины, с которой дальше — уже только вниз. Тело нечеловечески изогнулось, я укусила Рина за плечо, глухо рыча, не придумав ничего лучше, чтобы сдержать необъяснимо рвущийся из груди крик.

Не знаю, сколько длилась эта мучительно прекрасная дрожь, но тело расслабилось неожиданно и, отцепившись от Рина, я рухнула со своей вершины обратно на подушки, тяжело дыша. Отклик рыка еще клокотал у меня в груди, и некоторые мышцы продолжали изредка непроизвольно сокращаться. Очертания мебели немного шевелились, как от движения теплого воздуха, но постепенно обретали четкость. И тут я поняла, что это вовсе не иллюзия сознания. А магия. И ее плотность в комнате была катастрофически огромной.

Как тогда в лазарете Рин не удержал ее, и она расползлась по всей палате, так и сейчас я ее совершенно не контролировала.

Ринсдей поцеловал меня и откинулся на спину, так же справляясь с неровным дыханием. Его лоб и торс покрывали микроскопические капельки пота, с меня же текло каплями покрупнее. И хотя инстинктивно я ничего неправильного не чувствовала, совесть чуть уколола. Полностью провалившись в новые для себя ощущения, о его удовольствии подумать как-то не успела, слишком быстро разум отключился, слишком ослепительно, оглушительно и просто слишком… во всех отношениях всё произошло.

— Что… ч-что это было? — все же вначале попыталась хоть в чем-то разобраться. — Это и есть то самое твое «хорошо», для которого слова еще не придумали?

Я не видела его лица, но он точно улыбался. Поняла по тону.

— Нет, мышка, для этого как раз есть термин. Называется оргазм.

Я беззвучно скривилась, отворачиваясь и пряча тут же вспыхнувшее лицо в подушки. О… боги…

— Рин, прости, я… — поворачиваясь к нему, я приподнялась на локте, еще не зная, как за это извиниться, потому что в голове у меня все еще… хотелось бы сказать, что был пространственный вакуум, но на самом деле там светило солнышко, порхали бабочки, ругался Алуа… очень плохими словами, но это уже совсем другая история.

Короче, я не понимала, что произошло, пусть со словом, которым можно это назвать, мне Рин… ммм… помог, а вот теперь придумать бы еще, что дальше делать, и надо ли вообще что-то делать конкретно мне, и… хашры! Не успела я сформулировать хоть что-нибудь, Ринсдей расхохотался, снова наваливаясь на меня и целуя шею, ключицы, коротко, иногда покусывая, чем тут же вызвал белый шум в голове и ушах.

— Ная, мышка, успокойся. Что тебе хорошо, мне тоже хорошо, и судя по тому, что я сейчас чувствовал, тебе было очень даже неплохо, — с раздражающе ехидной усмешкой подтрунил Рин, заставляя снова покраснеть. Выбившаяся прядка его волос щекотно задевала мое лицо. ИнЛекрит еще раз коротко поцеловал в губы и поднялся, потянув меня за собой. — Пора вставать. Думаю, сейчас уже конец тренировки.

Я застонала и бухнулась на кровать, потирая глаза. И конец моей жизни. Мне бы посидеть, в себе разобраться, в том, что сейчас произошло, чтоб в следующий раз… мысли о следующем разе вообще не помогли сосредоточиться, только еще больше сбив с толку.

— Поднимайся, мышь, пока я не передумал, — подтянув меня к краю кровати за ноги, Рин вдруг наклонился, мягко прикасаясь губами к животу, нарисовал что-то языком, тут же прикусил… Боги. Тело дрогнуло вместе с участившимся пульсом, будто послушная кукла вуду под умелыми пальцами колдуна, отзываясь мгновенно. Воздух будто грозил вот-вот кончиться, заставляя меня часто-часто и коротко дышать. — Ная… я так легко передумаю…

Ринсдей поднял меня с кровати, легко подкидывая и прижимая к себе, и понес в ванную. Мне пришлось несколько раз сильно потрясти головой, чтобы понять, что он больше не рисует влажные дорожки на моем животе, медленно опускаясь ниже, обещая этим что-то невыразимо приятное.

— Что ты со мной сделал? — слегка приходя в себя, я схватилась за голову, офигевая от собственной развратности. Но Рин только усмехнулся и принялся раздеваться, еще больше забавляясь моим округлившимся глазам и тому, как я шевелила губами, но не в состоянии была произнести ни единого звука.

— Ничего такого, мышка, — самоуверенно до такой степени, что это заставило меня сжать кулаки от раздражения. Будто ничего и не произошло за эти три с небольшим дня. Словно он как обычно бесит меня в библиотеке.

— Что ты делаешь? — наконец выдавила я, когда Ринсдей остался в одних боксерках.

— Собираюсь в душ, — Рин невозмутимо пожал плечами и приблизился. — Ты ведь не против?

— Против, — я сложила руку на руку, приняв недовольную позу.

— Я знаю, когда ты врешь, Ная, — ухмыльнулся он, опустив ладони на бедра, явно намереваясь обнажиться окончательно. Я пискнула, и правда, как мышь, бросилась в обход него к дверям, но Рин естественно перехватил. — Тебе нужно привыкать ко мне, солнышко, — прошептал он на ушко, тихо и ласково. — Магия не объединится окончательно без физической связи.

Глава 24

Я расслабилась, и Рин соизволил отпустить меня, поняв, что больше не планирую убегать.

— Почему это все должно быть так бессмысленно сложно? — простонала, отходя от него и медленно стаскивая шорты, тщетно пытаясь спрятаться за стеллажом. — И так… фу…

— Ная, подумай и назови одним словом то, что сейчас с тобой случилось. То самое приятное. Как это было? Можешь не называть вслух, мне оно известно, это не проверка знаний, но вряд ли это «фу», — наверное, пытаясь меня отвлечь, Рин предложил загадку, но я и правда задумалась. Ответ пришел быстро, почти без головоломства, и при попытках еще поискать решение, другого слова я не могла подобрать, все казалось недостаточно хорошо раскрывающим смысл. Волшебно. Это было волшебно.

Но и по́шло, хашра побери. И развратненько.

— Что бы ты ни считала развратом, это точно был не он, — я аж подпрыгнула, когда Рин угадал мысль, которую я только что подумала. — Ты не нарушила никаких норм морали и чести, находясь с истинным, и даря себя без остатка. Но если тебя смущает отсутствие законных отношений, то я могу