Дурные дороги - Эли Фрей

Ац немного подумал и неохотно кивнул. Я выдохнул. Вот и все. Я спрятал тебя, Даша. Спрятал ото всех. Теперь ты только моя тайна.

Блин, я так хотел похоронить все это дерьмо и больше никогда к нему не возвращаться. Но дерьмо, как говорится, имеет свойство всплывать.

К побегу нужно как следует подготовиться, и весь следующий день мы занимались именно этим, взяв два походных рюкзака Тошкиных родителей. Сборы помогали мне отвлечься. Я укладывала стальную посуду, спальные мешки, пенки, дождевики, фонарик, компас, два ножа, большой кусок полиэтилена. Положила даже дорожный набор из четырех игр на магнитах: нарды, шашки, шахматы и домино. Один рюкзак полностью забился этими вещами и половиной одежды. Во второй пошли еда и оставшиеся шмотки.

Затем мы с Тошкой выгребли все наши сбережения ― получилось две тысячи триста рублей. Треть денег ушла на еду и недостающую мелочовку. Купили тушенку, крупы, паштет, колбасу, сухое молоко, халву и вафли, сахар и соль, чай, воду, сгущенку, батарейки для фонаря, спички, сухое горючее и обеззараживающие таблетки для воды.

Тотошка нарыл огромную карту железных дорог. В этот же день на «собаке» мы доехали до товарной станции и подошли к одному из путейцев.

– Здравствуйте! Не подскажите, какой из поездов на юг едет и когда?

– На юг? Ну, вроде вон тот в Воронеж завтра отправляется. А вам зачем, мальчишки?

– Да так…

– Вы на нем это… как его… автостопом, что ли, хотите?

– Ага.

– О-хо-хо, да зачем вам это, пацаны? Грязно в нем, все перепачкаетесь, трясется, едет медленно.

– Просто интересно.

– Ну, смотрите, вон тот тепловоз, завтра спросите у машиниста только. Попадаются тут такие, как вы. Кто пускает, кто нет… Лучше спросить, а то увидят вас, высадят в Туево-Кукуево, будете там неделю куковать до следующего поезда…

– Хорошо, спасибо! А когда следующий на юг?

– Да хрен его знает, может, через день, может, через три…

По дороге назад мы с Тотошкой обсуждали ситуацию.

– Какой план? ― спросила я.

– Надо бгать завтгашний.

– А у машиниста спрашивать будем?

– Неа. Вдгуг не разгешит? И нам в Днице еще день сидеть… Нет уж, надо свалить побыстгее.

– И мы вот так просто залезем в вагон без разрешения?

– Ага. Не писай. Мы залезем ― а дальше уже будем спокойно ехать. Могут запалить только на остановках. Но товагняки останавливаются гедко, так что мы успеем пгоехать довольно много, пгежде чем нас обнагужат.

– А что будем делать, когда нас спалят?

– Вот когда нас спалят, тогда и будем гешать. А пока наша пегвая цель ― отъехать как можно дальше от стагта.

В этот вечер родители снова устроили семейный ужин. Папа рассказал о своих неудачах в работе, мама ― о новых рецептах интересных блюд, Оля и Катя ― о книжках, куклах и парке аттракционов, в который папа обещал их сводить, но так и не сводил.

– С Тошкой ходили на рынок за новой музыкой. У «Король и Шут» вышел новый альбом, ― сказала я, когда подошла моя очередь.

Думала я совсем о другом. Смотрела в лица родных и понимала, что могу их больше никогда не увидеть. Завтра я начну новую жизнь. Я сама стану отвечать за себя, никто не будет указывать, как мне жить, что делать, чего не делать. Все будет зависеть только от меня. Это страшно. Раньше я мечтала об этом, но теперь мне казалось, что это сложно. Гораздо проще, когда кто-то решает все за тебя. Мне придется постоянно делать выбор. Что, если все пойдет не так, как задумано? Что, если неверное решение приведет к хаосу? Нет, все будет хорошо, ведь со мной Тошка. Он ― мозг в нашей команде, он найдет выход из любой ситуации.

Однажды Тошка научил меня великой мудрости. Прежде, чем сходить по-большому, нужно бросить в унитаз пару листов туалетной бумаги, чтобы не заплюкать задницу. Знаете, в моей жизни будут сотни умников, которые охотно раздают направо и налево свои ценные советы. Но единственная мудрость, которая реально поможет в жизни ― Тошкина. Слушать надо только те советы, которые уберегут вашу задницу. С остальным вы и сами разберетесь.

Вот почему мне нужен Тошка в этом путешествии. В эту минуту, как никогда прежде, меня переполняла нежность к моему другу.

Я легла спать, накрылась одеялом и думала о том, как было бы здорово, если бы в комнату вошли родители ― пожелать мне доброй ночи, как в детстве. Мама бы погладила меня по волосам, а папа поцеловал в лоб и рассказал забавную историю. Я смотрела на дверь, надеясь, что сейчас она откроется. Но никто не пришел…

* * *

Я проснулась рано утром. Все еще спали.

Я перерыла свои вещи: хотелось что-то прихватить на память, и я взяла фотографию, где мы всей семьей были в дельфинарии. Она очень старая, у нас не так много совместных снимков. Еще я забрала маленького плюшевого ежа, подаренного папой, когда мне было лет шесть.

Затем я перебрала ящик с мелочовкой. Достала блестки и тени, бусы и кулоны, брелки, прочие безделушки, положила все это в три шкатулки и поставила их на стол.

«Я знаю, что вам нравятся эти вещи. Простите, что била вас, когда замечала, что вы их брали. Теперь они ваши», ― написала я на листе бумаги.

Я поцеловала сестер и погладила их по волосам. Жаль, прежде я этого не делала, не раздавала Оле и Кате ничего, кроме пинков. Стало стыдно. Если бы можно было все вернуть назад, я бы проиграла свою жизнь по-другому, вела бы себя поласковее. Но уже ничего не исправить, и лучшее решение ― уйти, самой вычеркнуть себя из жизни своей семьи.

Я осторожно вошла в комнату родителей и Славика. Хотелось подойти, дотронуться до них, поцеловать… Сделать то, чего я никогда не делала. Но я побоялась разбудить их. Потом еще долго меня будет грызть вина за то, что я так и не поцеловала их на прощание.

Стояла предрассветная дымка, на спящий город падал мягкий розоватый свет.

Тошка уже вынес наши рюкзаки. Я надела свой и ахнула ― тяжеленный! Как две большие улитки, мы побрели к платформе и сели на первую электричку. На сортировочной станции было тихо и безлюдно. Товарные вагоны стояли без движения.

– Вон наш состав.

Друг показал на длинный товарняк, состоящий из зеленых, желтых и красных полувагонов и открытых платформ. Издалека он был очень похож на игрушечный поезд. Некоторые полувагоны были доверху засыпаны щебнем и песком, а некоторые стояли пустые. Тошка предложил занять один из пустых, в хвосте.

Мы устроились в лесном массиве за железной дорогой ― отсюда станция была хорошо видна. Наступало утро, в лесу пели птицы. Я привалилась к дереву и не заметила, как уснула. Когда проснулась, мне стало стыдно: Тошка караулил поезд, пока я дрыхла.