Дневник 13-ой наложницы - Мэри Кенли

Борьба с этим миром зашла так далеко. Я устала. И мне кажется… Что на сей раз он победил.

*  *  *

Спустя более чем десять дней церковных споров, первосвященник, всё же, внял настойчивым приказам Короля.

Дело в том, что Даррен обвинил Церковь Чистоты в холодном отношении к выбору короля. В то время, когда лекари из разных стран искали способ излечения наложницы, хвалёный Всепрощающий лишь создавал проблемы. Эти слухи уже начали распространяться среди населения, потому первосвященник (хоть и нехотя), но предложил свою помощь.

Если конкретно, то он передал информацию о том, что в дальней части Севера есть старый Храм, где также находится Оракулум. Впрочем, этот ещё более стар, чем прежний и, быть может, он согласится в виде исключения сделать расклад судьбы для фаворитки Короля, дабы попытаться спасти ей (то есть мне) жизнь.

Я испытывала лишь усталость ко всем этим закулисным интригам, каждая из которых лицемерно предлагала мне «выход». Но на самом деле… Выхода не было?

Каждый раз, глядя на Даррена, я испытывала фантомные боли. Он слишком упрям, чтобы смириться. И, кажется, он слишком часто терял тех, кому хотел бы довериться.

Прости, мой король, я тоже, видимо, не смогу быть с тобой.

Так или иначе, но Аскерос (ровно как и его брат) в последнее время был чертовски занят.

В один из дней, когда я одиноко шаталась по дворцу… Ко мне неожиданно подошёл начальник стражи и возвестил, что король принял решение, чтобы я съездила в тот старый Храм и попытала счастья у Оракулума.

В глубине души змеей шевельнулось недовольство. Даррен три дня не ночевал в своих покоях и даже не уведомил меня лично о своём решении. Так или иначе… Меня проводили к крытой чёрной карете, которая вызывала мысленную ассоциацию с катафалком.

В карете было темно и душно, как в гробу.

Я откинулась на мягкое сидение, считая про себя количество раз, когда эта карета дёргалась.

Тишина и безмолвие рождали какие-то путанные образы в глубине моего сознания. Я хрипло выдохнула, чувствуя, как в горле поднимается ком горечи.

Отвратительно.

Тело покрывалось мокрым потом , начинало жечься.

Я вцепилась ногтями в обивку сидения и негромко застонала.

Плохо. Мне так плохо.

Тело слабое, кожа болит…

Меня пропитывали мысли, образы… И вопросы. Интересные вопросы.

Вроде: почему Даррен не подготовил для меня в карете подходящие условия перевозки? Почему послал начальника стражи, а не того же Картаса?

Почему отправил так далеко?

Ответ приходил сам собой, как-то поразительно легко: потому что Даррен этого не делал.

Он бы не послал меня в непроверенное место с минимальным количеством охранников, в этом душном катафалке.

Я закатываю глаза к потолку. Итак, меня похитили, логичный вывод. Удивляет? Не то чтобы очень.

Возможно, так даже лучше. Похитители, вернее всего, захотят меня убить. Сейчас я почти не противилась мыслям о насильственной смерти. Всяко лучше, чем медленно увядать без возможности спасения.

Жаль… Ледяной Король будет винить себя за произошедшее. Что не спас, не уберёг. Также, как и с его матерью.

Я ведь знаю: он до сих пор не мог отпустить то, что позволил ей окунуться в безумие. И убийство этой женщины оставило в его разуме сильный след.

Таков путь к трону. Кровавый, тернистый, горький, как полынь.

С самого начала и до самого конца этот путь соткан из потерь. Близких, друзей, родственников, возлюбленных.

Я поудобнее откинулась на мягкую спинку, громко вздохнув. Оглядела своё простое, светлое платье и усмехнулась. Достаточно для погребального наряда?...

Я не делала попыток поднять панику, или попытаться выпрыгнуть из кареты. Всё это не имеет смысла. Во-первых, уверена: похитители не настолько идиоты, чтобы не позаботиться о мерах предосторожности. Во-вторых… Какая мне уже разница?

Умирать – так с музыкой.

Я не оставляла надежды узнать напоследок нечто, чем могла бы помочь Даррену. Возможно, смогу оставить ему какой-то знак...

Или утащить с собой парочку заговорщиков.

Казалось, эта колымага целую вечность ехала куда-то, прежде чем замедлилась. Наконец, дверь распахнулась, впуская внутрь несколько недружелюбных мужчин. Меня грубо вытащили из кареты, а один из них накинул мне на голову мешок, скрывая от зорких глаз место потенциального преступления.

Интересно… Они явно не собираются оставлять меня в живых, но всё равно блокируют обзор. Профессиональная осторожность? Или боятся, что что-то может пойти не так?

Мои руки связали жёсткой верёвкой, натирающей кожу. От приступа болезни я ослабла, потому один из похитителей буквально тащил меня по земле. Я собирала ногами мелкие камушки и ступеньки, делая примерные выводы о том месте, где нахожусь.

Пол довольно гладкий, похоже на каменные плиты. Не думаю, что это дворец, но и не рядовой домишко.

Таким образом, меня тащили довольно долго. Думаю голубое платье теперь покрыто неприятными пятнами… Когда мешок, наконец, стянули с моей головы, похитители поспешно ретировались.

Я оказалась в подобии узкой кельи. Кроме кровати тут не было ничего. Потерев связанные руки, я села на белую простынь, разглядывая безжизненный, сероватый потолок.

Как в больнице, хех. Видимо, это моя комната ожидания перед казнью. Интересно… Я тут надолго?

Неприятный страх пополз по позвоночнику выше : вдруг этот Некто просто решил морить меня голодом, убыстрив смерть незадачливой наложницы?

Хотелось бы верить, что нет.

Я впервые желала, чтобы похититель был достаточно кровожадным для того, чтобы не оставлять меня в этой отвратительной белизне без окон и с одной дверью.

Я не знала, сколько было времени и просто томилась в ожидании. В какой-то момент даже свернулась калачиком на кровати, забываясь крепким сном. Дверь скрипнула и вместе с тем я подскочила.

Никого не было. Только поднос на полу. На нём краюшка зачерствевшего хлеба и немного воды в миске.

Так как руки не развязали, я осознала этот посыл: меня хотят слегка унизить перед смертью. Ну-ну, не буду гордой.

Я встала с кровати и опустилась на колени перед подносом. Уперлась лбом в закрытую дверь и, как собака, начала есть хлеб, а потом хлебать воду.

После этого щёки были мокрыми, с носа тоже стекала вода. Я вздохнула, а потом негромко всхлипнула.

Нет-нет, Церера, рано плакать.

Скорее всего, они подслушивают.

Скорее всего… Они ждут, когда ты потеряешь остатки гордости.