Беседы о счастье - Аркадий Панц

Часто люди себе попросту не доверяют. И полагают, что создают что-то никому не нужное и не интересное. Они складывают в папку акварели, прячут в шкаф только что сконструированные платья, показывают уникальные фотографии только друзьям. Но на самом деле никто не хочет творить в стол или в шкаф. Все мечтают о признании. Я посоветовал бы смело предъявлять публике результаты своего творчества, чтобы узнать, как люди его оценивают.

Всем понравилось — это вдохновляет. Но не надо бояться осуждения и критики. Вот вам правда: если плохо и скучно сделано, то никто и не заметит, все мимо пройдут. А если написали гадкую рецензию и обругали на «Фейсбуке», уже успех: обратили внимание. Впечатлило. Похвала — это пять баллов. Ругань — минус пять. Но в любом случае это не ноль.

И еще один секрет. Если вы заявили о себе на публике в первый раз, то второй проходит легче, а третий и четвертый — уже как по маслу. Труднее всего не преодолеть неуверенность в себе, а постоянно учиться и совершенствоваться. Без постоянной учебы вас никакой талант не спасет.

Да, переживание неприятное. И многим творцам знакомое. Бухгалтер после работы расписывает шелковые шарфики и дарит подругам. Подруги говорят «спасибо». Но шарфики не носят. И ей грустно. Что делать? Во-первых, повышаем уровень мастерства. Красить шелк изящнее и ярче. Во-вторых, не отрываемся в полете фантазии от действительности и нужд окружающих. Ваш шарфик стирают или только в чистку отдают? А бисер, которым он расшит, не колючий? А фиолетовый цвет многим к лицу? И наконец, тот, кто хочет продать плоды своего творчества, должен убедить людей в том, что они в этих плодах нуждаются. Это называется маркетинг, который выходит за рамки моего повествования.

В действительности деньги человека не портят — они проявляют его суть. И только от вас зависит, как вы, разбогатев, будете себя вести. Бедный часто кажется добрым, потому что у него нет ничего ценного, кроме хлама и дребедени, рванья и последней рубашки. Куда проще отдать последнее, поношенное и некрасивое, чем поделиться чем-то хорошим, ценным и приятным. И как только к бедному приходит богатство, сразу же проявляются его истинные качества, и можно выяснить, насколько он добр или зол.

Это не совсем так. У бедного человека нет экзистенциальных проблем, он не задается вопросами, открывающими ему путь к духовному развитию: «Зачем мы живем?» или «В чем для меня счастье?» У него нет на них ни сил, ни времени. Ему надо выживать. На лекарства и лечение престарелой или больной родне зарабатывать, кредит за квартиру выплачивать, по трем работам бегать, в Норвегии на рыбный завод наниматься. И пока ему не хватает денег на насущное, вопросами философского плана он не озабочен. Чтобы задуматься о духовном, желательно обеспечить свой завтрашний день, позаботиться о близких и только потом сесть и в блаженном ничегонеделании посмотреть на звездное небо.

Кто только о духовности не высказывался: и психолог Эрих Фромм, и писатель Лев Толстой, и называвший себя богом ироничный философ Ошо. Причем великие умы говорили каждый свое, чтобы не повторить никого из собратьев, и очень запутанное, чтобы не выглядеть примитивными. Тем не менее кое-что общее и понятное во всех высказываниях присутствовало. Итак, если подвести итог, духовность — это такой образ жизни, когда вы периодически выходите за рамки своих бытовых интересов, где и с кем жить, чем питаться и как наряжаться, отвлекаетесь от размышлений о карьере, даче, квартире и второй машине и задаетесь вопросом, в чем смысл вашей жизни и есть ли он вообще, и замечаете, как много необычного и прекрасного происходит вокруг. Вы читаете мудрые книги, встречаетесь с разными людьми, видите, насколько мир велик, пытаетесь найти в нем свое место и чувствуете себя не щепкой в океане, а частью великого целого. Какого целого? Кому как нравится. И смотря что мы считаем великим. Например, частью Вселенной. Или Природы. Или Бога. Или Всемирного космического разума. Или Общества интеллектуальных поэтов. Или Клуба любителей ар-деко. И начинаете собирать не только материальные — те, что можно потрогать руками, — но и духовные ценности: знания, прекрасные впечатления, умение понимать окружающих, способность радоваться тому добру, которое вы делаете для других.

А еще духовность — это развитие тех черт личности, которые отличают нас от животных. Когда мы развиваемся духовно, то все выше поднимаемся по лестнице эволюции. И может быть, даже приближаемся к Богу. Мало любить своих детей, радоваться сексу и хорошему питанию — это и кролику доступно. Человеку полагается сострадать чужому, делиться с незнакомым, протягивать руку помощи постороннему, прощать обидчика и врага. А для этого нужно не только много размышлять, но и перешагнуть через некоторые свои чувства, преодолеть страх, алчность, ревность, зависть, гнев и обиду.

Животные, в отличие от человека, не анализируют свое и чужое поведение и не принимают осознанного решения стать добрее и благороднее. Они не переступают через свою привязанность к недостойному. Собака преданно служит и святому, и мерзавцу, для нее главное то, что этот человек — ее хозяин. Для человека подобная неразборчивость — порок, достойный только презрения. Животное способно пресмыкаться ради пищи и своей выгоды, для человека такое поведение зазорно. Как писал Конфуций, китайский мудрец и государственный деятель: «Человек духовный и возвышенный понимает, что хорошо; человек низкий понимает, что выгодно».

Философ Ошо утверждал: погрязший в нищете и необразованный человек крайне редко оказывается духовным и неспособен испытывать счастье, потому что по своему развитию близок к животному и ему доступны только животные радости: сыт — и рад, погладили — доволен, день прожил — облегчение испытал. Его улыбка и смех являются отражением физического удовлетворения, а не счастья. Его дух спит. Ему неведома даже истинная доброта, потому что у него нет ничего настолько ценного, чем бы он мог поделиться с другими, разве лишь тарелка супа.

Это больно и трудно — отвечать за свои поступки, видеть несовершенство мира, замечать, как другие ошибаются, направлять ближних на путь истинный и получать в ответ хамские замечания и пренебрежение. Так трудно, что временами хочется вернуться к полуживотному состоянию и ничего не знать. Лев Толстой во второй половине жизни все стремился упроститься до амебы, жить своим трудом, сам себе сапоги тачал — отвратительные, надо сказать, сапоги, — за огородом ухаживал как умел — а умел плохо, и сорняки его урожай вечно глушили. Ему казалось, что, уподобившись самому примитивному человеку, он постигнет безмятежную радость. Но поскольку Толстой духовно был велик, то уменьшиться никак не мог и его несло выше и дальше — вплоть до отрицания божественности Иисуса Христа, за что его подвергли церковной анафеме.