Зловещий рубеж - Сергей Иванович Зверев

в суете подскакивал, смотрел в бинокль, в систему наведения и потом снова в бинокль.

– Герр Фаулер, их нет! Они снова исчезли! Они растворяются в земле, – выкрикнул обескураженный ефрейтор. Его цель – шустрые бронированные машины опять скрылись на глазах прямо посередине поля. Вместо них тянулась черная полоса из дыма.

Фаулер поднял бинокль, танк шел прямо на него, нагло, без спешки катился по земляным волнам. От ярости майор подскочил к командиру расчета, что выставлял прицел 88-мм зенитной пушки «Flack 37», и отвесил удар по широкой спине.

– Ты, идиот, у тебя двадцать пять выстрелов в минуту, и ты не можешь подбить русские танки? Ты что, слепой? Ты не видишь танки? Это ахт-ахт, самая мощная пушка вермахта! Ты должен был уничтожить эти советские консервные банки за пять минут!

– Герр офицер, я не могу, они же ездят по полю как заведенные, они слишком быстрые! И они исчезают! – Наводчик в зеленой грязной шинели замер, выпучив круглые голубые глаза и вцепившись в ручки для наведения ствола.

– Ты больше не обер-ефрейтор, – одним рывком Фаулер содрал шеврон с шинели подчиненного и швырнул его в грязь под ногами, достал личный «вальтер», щелкнул предохранителем. – Или ты сейчас же подстрелишь эти чертовы советские танки, или я подстрелю тебя.

Он вдавил дуло пистолета в живот испуганного подчиненного. Разжалованный обер-ефрейтор поставил на панораме угломер на 30–00 и отражатель на ноль, один за другим пятеро заряжающих в рукавицах вкладывали снаряды, командир нажимал на педаль спуска. Орудие било и било, откатывалось назад, сшибая с ног заряжающих. Но русские танки за несколько секунд до того, как полуавтоматический затвор выплюнул стреляные гильзы, снова поменяли направление движения. Две машины исчезли в складках местности, а один танк вдруг быстро стал уезжать с поля боя.

– Огонь, – заревел Фаулер, не отнимая бинокль от глаз, и снова подогнал пинком своих подчиненных: – Да стреляйте же, они испугались и убегают! Огонь всем батареям! Все, все, открывайте огонь!

Он кинулся отдавать команду всем расчетам, которые суетились возле лафетов с орудиями.

– Огонь, тупые идиоты! Из всех пушек! Покажите им, кто тут главный!

По команде Фаулера начался шквальный огонь из всех орудий. Наводчики даже не крутили прицел, только нажимали спусковые рычаги для выстрелов. «Паки», «Флак восемь-восемь», даже бессмысленный для такого расстояния миномет пришли в движение. Они плевали раскаленным огнем в воздух, снаряды со свистом летели без остановки. Поле на той стороне реки превратилось в клубок из земли, фонтаны от взрывов взлетали все выше, практически рядом друг с другом, превратившись в сплошную огненно-черную стену. Но стоило только расчету остановиться, чтобы снова навести прицел, а майору Фаулеру настроить резкость в бинокле, как словно по волшебству по полю прямо на него снова двигались три танка. Они выписывали фигуры по замысловатым траекториям, так что у зениток вермахта никак не получалось пробить хотя бы одну броню.

Расчеты снова суетились, наводили прицел, нажимали рычаг, отправляя снаряд за снарядом. Но они летели в пустоту и приземлялись, когда танк успевал уже отъехать. Как только один Т-34 скрывался в перепаде местности, вместо него появлялся следующий совсем с другого конца поля.

От взрывов полыхал гарью весь край, поле искрило сплошной стеной огня, слитого с землей.

На том берегу в танках было невыносимо жарко от полыхающих вокруг костров. Уже несколько раз раздавался звон снарядов, бьющих по косой в броню, так что каждый раз экипаж стонал от брызг огненной окалины в лицо. Но танк не останавливался ни на минуту. Лейтенант Соколов отсчитывал секунды, пытаясь угадать, куда снова ударит немецкая зенитка, и спасти машины с экипажами от прямого попадания.

В эфире вдруг раздался крик, по голосу Соколов определил, что это командир 52-й машины, Русанов. Тот отдавал команды своему механику:

– Тяни рычаг, ну тяни, уходи влево, принимай левее.

Алексей, чей танк только что оказался на дне окопа и перекатывался тяжелыми гусеницами к новому выезду, выкрикнул:

– «Пятерка», прием! Доложите, что происходит.

– Снаряд сорвал гусеницу, не можем повернуть, – раздался в ответ голос командира экипажа.

– Вниз, вниз, задний ход, «пятерка»! – выкрикнул Алексей, но уже слышал жуткий свист практически над головой, а потом траншея вздрогнула от удара снаряда в броню. На танки и людей рухнул огромный пласт земли. В эфире командной частоты страшно кричал умирающий, горящий заживо в танке экипаж «пятерки». Соколову захотелось стянуть с головы шлемофон, остановить этот крик. Он был готов выскочить из машины, броситься на помощь, ведь ребята еще живы! Но рассудком он понимал, что как только вынырнет из окопа, сразу ляжет под следующим вражеским снарядом.

Командир роты выкрикнул в ТПУ:

– «Пятерка», «пятерка», прием, прием! Русанов, ответьте! – И замолчал, не замечая, как вцепился обеими руками в шнур переговорного устройства.

В ответ была лишь ужасная, кошмарная тишина.

Он откинул люк, выкрикнул:

– Срочно, дым, срочно прямо у траншеи! Танк подбит!

Но его никто не слышал, пехоту вместе с дымовиками завалило землей, от удара снарядов со стены оврага продолжали валиться огромные куски. Комок из людей стонал, хрипел под толстым слоем земли, которая продолжала падать, обваливаться от взрывной волны.

Надо было срочно выехать из траншеи наверх, чтобы артиллерия не била по окопу. Иначе все погибнут под обвалом.

– Бабенко, вперед, больше ходу! – выкрикнул Алексей, забыв об осторожности, о том, что наверху усилились выстрелы. Его толкала к необдуманным действиям надежда, что, может быть, кто-то выжил, можно помочь экипажу, наглухо задраенному в горящем танке.

Пустить дым, вытащить их через нижний люк, если снаряд попал в верхнюю часть машины.

В это время майор Фаулер хлопнул по плечу обер-ефрейтора, но в этот раз одобряюще.

– Вы молодец, обер-ефрейтор. Можете снова прицепить ваш шеврон. И не стойте, там десятки русских танков лезут, как тараканы! Давайте, превратите их в факелы! Выстрел самой мощной пушки вермахта превратит их в…

Офицер снова потянул бинокль к лицу, чтобы посмотреть, как зеленый с красной звездой танк дымится черным столбом от огромной пробоины чуть ниже командирской башни. Но договорить фразу он не успел. Вдруг черный край поля взлетел вверх, перевернулся, смешался с небом и полыхнул жутким жаром. Вместе с ним и сам Матеус Фаулер взмыл в воздух, перекувыркнулся, закричал от осколков, впившихся в его тело, и рухнул вниз, прямо на искореженный ствол «восемь-восемь», самой мощной пушки вермахта.

Танк Соколова едва успел вынырнуть на край оврага, Бабенко понимал, что они слишком рискуют, видел в визир, как растет огненно-земляная стена перед корпусом танка, но, как военный, выполнял приказ командира «Полный вперед» без