Зловещий рубеж - Сергей Иванович Зверев

штрафников. Пулеметчику, засевшему наверху, были все еще видны шапки и пилотки солдат, что поспешно прятались за броней танка. Он бил длинными очередями в надежде зацепить хоть одного неуклюжего солдата, что высунет из укрытия голову или руку.

Показалось дуло винтовки. Шайдаров водил прицелом, пытаясь увидеть укрытие стрелка. Но холм был слишком высоко. И пулеметчик сразу же послал прямо в лицо снайперу очередь из пуль. Они не попали в цель, но от ударов пуль с поверхности танка отлетели горячие куски металла в зеленой краске и посекли щеку парня, образуя жгучие ранки. Николай сполз обратно за броню, шипя от саднящей боли.

– Логунов, прямой наводкой огонь! Ориентир «холм» сто влево! «Одиннадцать», стрельба на поражение! – Соколов с досадой шарил перископом по возвышенности, пытаясь рассмотреть, где засел немецкий пулеметчик. Выстрелить никто из танкистов не успел.

На высоте вдруг полыхнул огонь, и звуки длинных очередей смолкли. Но тут же со стороны деревни на дороге за поворотом раздался треск приближающихся мотоциклов с автоматчиками и гудение бронетранспортеров, к мосту двигалось подкрепление. Немцы, получив сообщение о нападении советских танков, отправили из Озерщины все дополнительные части пехоты, что были передислоцированы в населенный пункт для укрепления обороны моста.

Вот железная лязгающая металлическими ногами гусеница показалась из-за поворота. Впереди громыхали траками и катками три танка. И не просто танки, а грозное вооружение вермахта – средний танк «Панцер-IV», 25-тонный зверь, с 75-мм мощной пушкой. Но страха Соколов не ощутил. Стрелять железная махина горазда, но у его противника есть и слабость – не очень эффективная противоснарядная броневая защита.

– Омаев, на холм с пулеметом! Надо прикрыть пехоту! – приказал Алексей. – «Одиннадцатый», съезжай с моста и в линию атаки! Открывай по вражеским танкам непрерывный огонь! Надо подавить атаку, задержать ее хоть на пару минут. Наши танки на мосту, им надо его пройти. Не даем подбить мост! – Командир переключался с частоты на частоту, успевая отдавать приказы своему экипажу и остальным Т-34 его роты: – Бабенко, на середину дороги, маневрируем! Берем огонь на себя, надо дать ребятам перейти через мост.

Завьялов, пользуясь тем, что пулемет на холме стих, а бронированная колонна немцев еще выстраивается на дороге, погнал своих стрелков в кусты у дороги, чтобы обстрелять атакующих немцев с закрытых позиций, пока в бой идут тяжелые машины.

Остальные танки уже скользили тяжелыми гусеницами по мосту. Вот Бочковский и Кравченко коснулись земли, резким поворотом выстроились в цепь перед мостом.

– Дальше, «тройка», «двадцатка»! Еще двести метров на колонну прямо! Бей бронебойными! И маневрируйте, не стойте на месте! Уходите от выстрелов! – Алексей вцепился в нарамник перископа изо всех сил, будто мог сам послать снаряд в машину со свастикой на бортах.

Три танка впереди замедлили движение, зашевелили дулами, выбирая цель. Советские стрелки были быстрее. Грохнул первый выстрел по каткам вражеского танка, за ним второй, который разорвал гусеницу, и грозный «Панцер» застыл неподвижной махиной посередине дороги.

Вот уже вся танковая рота Соколова выстроилась на дороге в атакующий строй, но молодому командиру не нравилось, что бойцы так доступны для обстрела.

Три танка впереди не думали останавливаться, за ними блестели мотоциклы с автоматчиками, каски солдат, а в конце фыркал «Ханомаг».

– Наводчик, ориентир – вражеский танк по левому флангу! Огонь! – Алексей торопился, раздавая приказы. – «Двадцатка», «тройка», спускайтесь в кювет и обходите колонну. Огонь из всех орудий!

Соколов только успел договорить, и уже ударило орудие танка Коробова, ему вторили остальные. «Двадцатка» и «тройка» спешили по кювету, ведя боковой огнь. Выстрел! Еще! Кравченко кричал и кричал, выкрикивал ориентиры наводчику, чтобы доказать, что он умеет командовать танком. Снаряд звонко высек искру из гусеницы вражеской машины по правому флангу, так что машина закрутилась на месте, прижимая соседнюю машину к подбитому «Панцеру». Стало так тесно на узкой проселочной дороге, что подбитые машины перегородили путь пехоте и бронетранспортерам. Сразу же чуть ниже башни со свастикой попал выстрел «Зверобоя», танк вздрогнул, уперся кормой в «Ханомаг» и замолк, выбрасывая в небо черный густой дым. В ТПУ раздавались приказы командира танковой роты.

Лейтенант Соколов помнил из обучения в танковой школе, что у немецкой машины слабая броня, и понимал, что победная тактика – это непрерывный прямой огонь на уничтожение.

– Бронебойным… башня по левому флангу, быстрее! – Алексей прижал глаза к перископу танка, одной рукой стиснул ларингофон. – «Пятерка», правый фланг! «Двадцатка», бей, пока не попадешь!

Черные бронированные машины с дулами грозных орудий от выстрелов его отделения не успевали развернуться, навести прицел. Немецкие танки крутились на месте, пытаясь ответить встречным огнем. Но башня у одного из танков со следами прямого попадания уже не вращалась. Логунов припадал к прицелу, Бочкин без передышки укладывал тяжелые бронебойные снаряды в казенник. Следовал один выстрел за другим в железный строй немцев. Бронебойный снаряд содрал запасные траки с борта двигающегося последним «Панцера», и машина попятилась.

Дрогнули танки, и колонна рассыпалась. Тяжелую бронированную машину испуганный напором русских механик-водитель немецкого танка попытался увести с линии огня, используя задний ход, и придавил затаившихся позади автоматчиков на мотоциклах.

Выстрел! Черный густой дым застилал дорогу, языки пламени лизали борта подбитых машин. «Пятерка» Русанова-младшего атаковала противника по правому флангу. Молодой командир после смерти отца буквально на его глазах до боли жал на педаль пуска, безжалостно расстреливая все цели, попадавшиеся в прицел. Он не считал снаряды, не думал о стратегии боя. Жал на педаль пуска, и каждый его снаряд раскидывал в стороны немецких солдат, автоматчиков, технику.

Последний еще не подбитый «Панцер» развернулся и поехал тяжелыми гусеницами прямо по немецкой пехоте. Перепуганные солдаты в глубоких касках и с автоматами наперевес бросились врассыпную, ища укрытия на краю дороги. Но там их ждала пехота Завьялова и Т-34 под руководством Бочковского и Кравченко.

– Капитулировал! – ликующе выкрикнул Соколов, глядя в перископ, как экипаж противника пытается покинуть поле боя на грузовой машине.

Командир штрафной роты, лейтенант Завьялов, тоже понял, что настал переломный момент, противник растерялся от натиска советских танков. На дороге прокатилось могучее «В атаку! Ура!». Штрафники хлынули в просветы между машинами серо-зеленой волной, не давая немецким солдатам найти удобное укрытие для ответного прицельного огня. С яростью советские солдаты бросались на врагов, били их прикладами, забирали автоматы у перепуганных фашистов. Раздавались выстрелы, трещали автоматные очереди, среди черного дыма от подбитых немецких танков было трудно определить, кто стреляет и откуда. Николай Шайдаров не бросился в общую гущу, залег с винтовкой у гусениц «тридцатьчетверки». Прислушался, с какого направления раздаются безостановочные выстрелы, прищурился и вдруг развернул