Ледяной лес - Ха Чиын

на то. Вы имеете полное право подать жалобу. С результатами сможете ознакомиться через пару дней. Но только в том случае, если ваш сын не окажется убийцей.

Крейзер Крузе в каком-то смысле заслуживал уважения. Даже мэр никогда бы не позволил себе разговаривать с моим отцом в таком тоне.

– Слабоумие и отвага еще сыграют с тобой злую шутку, – процедил отец и, направляясь ко мне, будто бы нечаянно задел его плечом.

Сколько мы не виделись? Год, два?

На суровом лице отца появилась мягкая улыбка.

– Ты в порядке, Коя?

– Да. Простите, что заставил волноваться.

– Прекрати извиняться. Ты неважно выглядишь. Он что, тебя истязал?

– Вытащить больного из постели и привести на допрос считается за пытку?

Отец снова рассвирепел. Высказав Крейзеру все, что он думает о его методах, отец взял меня под руку и повел наружу.

– Похоже, допрос и плохое самочувствие помешали тебе как следует подготовиться к конкурсу.

От страха на какое-то мгновение я перестал дышать. Конкурс. Точно. Отец, наверное, многого ждет от меня.

– Осталось всего два дня, но я верю, ты справишься. Конечно, если ты станешь де Моцерто, это будет большой честью для нашей семьи, но я нисколько не давлю на тебя. Выступи так, как сможешь.

– Отец, я…

– Ты слышал, что я в жюри? Не волнуйся, обещаю судить беспристрастно, несмотря на то что я твой отец. Буду честно голосовать за своего сына! И пусть кто-нибудь попробует возразить. Тот, у кого есть деньги, всегда прав! – Отец громко расхохотался и хлопнул меня по спине.

Я даже не пытался возразить.

Пообещав навестить нас перед балом, он отправился подписывать бумаги, по которым всем аристократам причитались драгоценные камни стоимостью пятьдесят миллионов пер. Такой щедрый подарок отец решил сделать по случаю моего участия в состязании.

Вернувшись домой, я все рассказал матушке, стараясь не обращать внимания на боль в голове.

– Твой отец меня просто удивляет. Наконец-то вернулся в город, но так и не зашел домой.

Не тратя времени на разговоры, я стрелой бросился наверх, чтобы как можно скорее оказаться за фортепиано. Клавиши двоились в глазах, а ноты, казалось, парили в воздухе, но я не мог позволить себе расслабиться.

Отец впервые услышит мою игру. Хотя кто знает, возможно, это будет и последний раз. Я не должен упасть в грязь лицом. Пусть не стану де Моцерто, но покажу, на что способен.

Из кучи листков я достал рукопись, которую Тристан шутя называл секретной, и стал быстро дописывать ноты.

«Здесь мордент[2] на ноте фа и левая рука мелодически обыгрывает аккорд… Зачем кому-то оставлять партитуру рядом с телом? Что за страстный поклонник музыки мог такое совершить? Мелодия должна вернуться на ноту до, и на этой ноте играю быстрое и мягкое стаккато, сохраняя при этом динамическую волнообразность… Или правильнее будет сказать “чокнутый фанатик”? Написал, что убил ради Баэля, но тем самым только поставил его под удар. Если все и дальше так будет продолжаться…»

Весь день я размышлял то о преступлении, то о мелодии для финала. Время перевалило за полночь, я был ни жив ни мертв. Когда звуки музыки в голове стали затихать, я смог наконец вернуться в кровать. Такое случалось крайне редко, но в этот раз мое тело само диктовало условия.

Я забылся мертвым сном. Мне ничего не снилось, вокруг была лишь глубокая беспросветная тьма.

Когда я открыл глаза, солнце стояло в зените. Одежда и постель были насквозь пропитаны потом. Но, к счастью, я чувствовал себя куда бодрее, чем вчера.

Смыв с себя переживания предыдущей ночи, я насладился поздним завтраком и вернулся к фортепиано. В голове уже звучала стройная мелодия, и я как безумный принялся заполнять лист нотами. До вчерашнего дня мне никак не удавалось перенести мелодию на нотный стан из страха, что выйдет хуже, чем я представлял. Со мной такое случалось довольно часто.

И вот совсем скоро на крышке фортепиано аккуратно лежали пять листов с завершенным произведением. Оставалось лишь сыграть.

Прошу… Пусть она прозвучит так же прекрасно, как и в моей голове. Пусть эта мелодия навсегда останется в моем репертуаре.

Сделав несколько глубоких вдохов, я опустил пальцы на клавиши. Эмоции хлынули мощным потоком, заполнив меня без остатка, и именно их я попытался воплотить в музыкальной форме.

Я играл словно в трансе, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю, чувствуя лишь пляску пальцев. Темп композиции все время менялся – то нарастал, то затихал. Я вдруг ощутил, что с этой мелодией смог бы соревноваться даже с великим Мотховеном, богом музыки.

Но вот комнату наполнила тишина. Дыхание было рваным, руки дрожали. И через мгновение я уже смеялся и плакал одновременно.

Как Тристан и говорил, я слишком строг к своему таланту. Но сейчас во мне появилась уверенность.

Титул де Моцерто может стать моим.

Глава 08

Накануне конкурса

Почему я не понял сразу, что это только начало?

Приближался приуроченный к конкурсу бал. Матушка, казалось, ждала его больше, чем я. По ее просьбе я примерял разные наряды, один нелепее другого. Судя по всему, она хотела, чтобы ее сын выглядел полным дураком.

Еле отговорившись от кружевного жабо, которое закрывало практически пол-лица, я поспешил выскользнуть из дома.

Сказать по правде, меня никогда не прельщало это мероприятие. Как вообще можно веселиться накануне одного из главных событий в твоей жизни, в окружении взвинченных донельзя соперников?

Однако всем участникам конкурса вменялось в обязанность присутствовать на балу. Неявка расценивалась как неуважение к судьям – главным гостям бала. Но мое волнение тем вечером не было связано ни с судьями, ни с соперниками: я нервничал, представляя нашу с Баэлем встречу. Как он отреагирует, когда столкнется со мной лицом к лицу?

Традиционно праздник проводился на малой сцене Канон-холла. Я зашел в здание – камерный оркестр играл приятную мелодию. Среди гостей были не только участники мероприятия, но и спонсоры, известные личности. На секунду мне показалось, что я снова очутился в салоне госпожи Капир.

Я протискивался между людьми, пытаясь найти отца. Вокруг было много знакомых лиц – я с кем-то здоровался, отвечал на приветствия. Вдруг ко мне подошла хорошо знакомая пара.

– Господин Морфе.

– Аллен Хюберт, леди Лиан. – Я пожал обоим руки.

Девушка ответила мне ослепительной улыбкой, а музыкант-пасграно поинтересовался:

– Слышал, вам нездоровилось. Я очень волновался. Надеюсь, вы не отказались от участия в конкурсе?

– Нет. Непременно буду