Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

она заразительно засмеялась.

– Чёрт! Вот как надо работать!

– Точно! Бери пример с меня, я разрешаю! Но сначала я хотела бы услышать, кто вы, мистер Антон?

– Шелестов. Но моя фамилия вам ничего не скажет. О, вот твоё шампанское!

Подошедший к их столику официант мастерски откупорил бутылку, и в бокал девушки полилось пенное вино изумительного кремового цвета.

– Это как цвет лучей заходящего солнца на Карибах! Я была там целых два месяца, а ещё я пила «Martini Asti» в Париже, когда слушала курс лекций по праву в Сорбонне перед переездом сюда! Когда такое вино попадает тебе внутрь, такое впечатление, что тебя обнимают изнутри. Ой! Я имела в виду, не на лекциях, а в маленьком уютном кафе на Елисейских полях.

Девушка заразительно засмеялась.

– Вот и прекрасно! Будет что подружкам рассказать, когда вернёшься домой, как с советским полицейским сидели в ресторане.

Анна пригубила вино и кивнула со знанием дела. Бокал был наполнен, как положено, на две трети.

Тут же появились закуски, графин с водкой, минеральная вода и ваза для букета.

– Ну, так что будем делать? Продолжим разговор или отпразднуем нашу встречу?

– Будем праздновать, дела – потом! – заявила девушка.

– Как скажете, сеньорита!

Они выпили, начали закусывать, ибо оба были голодны, потом ещё раз выпили, закусили. Кухня ресторана «София» была превосходной. Постепенно от выпитого они расслабились, и вот уже он рассказывал ей какие-то истории, а она смеялась, запрокинув голову, матово поблескивали два ряда великолепных зубов. Около девяти вечера заиграл цыганский ансамбль: две девушки – скрипачки и пожилой седой цыган. Они играли «Чардаш»28. Боже мой, как играл старый цыган! Когда стихли последние аккорды традиционного венгерского народного танца, замерший на время ресторан, буквально взорвался овациями. Потом троица скрипачей заиграла какую-то новую, медленную мелодию, что не помешало Антону пригласить девушку на танец. Он обнял ее за талию, а она уткнулась лицом в его плечо, он вдыхал аромат её незнакомых, легких духов, а она ласково провела своей ладошкой по его щеке, чувствуя щетину, и весело улыбнулась. Он склонил к ней голову, и на мгновение их лица соприкаснулись. Чувствуя на своей щеке бархатистость ее теплой, молодой кожи, Шелестов захотел, чтобы эта секунда длилась бесконечно. Но, печальная мелодия закончилась, и им пришлось вернуться к своему столику, держась за руки как дети.

Когда официант принес ещё вновь заказанное горячее, молодые люди молчали, каждый из них переживал только что полученные новые ощущения от танца, и друг от друга. Затем, они молча, взялись за трапезу.

– Антон, ты женат? – спросила она и вдруг замерла, держа на вилке маслину, не поднимая глаз.

– Нет, я один, и живу с родителями! А что?

– Просто хотела узнать: ты занят или нет!

– Знаешь, когда ты занят серьёзным делом, то, как правило, остаётся мало свободного времени на всё, что не связано с твоей работой. Но, сегодня я свободен! Для тебя. Поехали ко мне, Анна? Увидишь, как живут советские полицейские! Хочешь посмотреть?

Она прямо посмотрела в его глаза и опустила голову.

– Анна! У меня завтра выходной и мы можем провести весь день вместе!

– Тогда давай выпьем за нас, а потом, может быть, и поедем к тебе! – она немного подумала и, тряхнув своими прекрасными пепельными волосами, продолжила с вызовом, – Да, действительно, я хочу посмотреть, как живут советские полицейские!

Через десять минут после этого тоста, когда от криков сидевшей недалеко компании, музыки, шампанского и водки у них уже кружилась голова, они решили выйти на улицу и подышать свежим воздухом, решение пришло тут же. Они быстро вернулись, где у их столика стоял официант и менял столовые приборы.

– Сколько с меня? – весело глядя на него, спросил Антон.

– Двадцать пять рублей.

Сумма была явно завышенной, но Шелестов торговаться не стал.

– Ещё посчитай бутылку шампанского, что мы пили, мы возьмём её с собой.

– Сделаем!

Он отдал официанту деньги.

– Сдачи не надо.

И через полчаса такси уже подвозило их на Ленинский проспект, к его дому.

Дома родителей не было, потому что они уехали к родной сестре матери с ночёвкой.

Роскошная шуба легко скользнула с плеч Анны на пол. Ещё в прихожей, не включая света, они слились в долгом страстном поцелуе. Молодые здоровые тела требовали выхода наружи эмоций и желаний. Одежда мешала. Постепенно избавляясь от неё, они, как бы вальсируя, и не отрываясь друг от друга, очутились в комнате Антона, а затем просто рухнули на его большую двуспальную кровать.

Через зашторенное окно в их комнате просачивались неяркие всполохи огней от большой новогодней ёлки, что стояла прямо напротив дома на площади Гагарина. Казалось, что это цветомузыка неназойливо помогала им снимать с друг друга одежду в темноте, потому что руки постоянно запутывались в ней, а пуговицы, молнии и ремни, стали настоящей проблемой, и где ничего не было слышно, кроме прерывистого дыхания двух людей, отчаянно желающих во что бы то ни стало, соединиться друг с другом.

Девушка сладострастно застонала, когда ладони Антона нежно скользнули по ее бархатной коже тела, а его сильные пальцы легко справились с застежкой шёлкового бюстгальтера. Немного приподняв бёдра, Анна помогла снять с неё трусики.

– Ну, скорее же!

Губы Антона жадно впились в ее губы, его язык коснулся ее неба, она задрожала и запрокинула голову,

– Чёрт! – выдохнула Анна, – когда, как назло, молнию на брюках Шелестова заело.

– Подожди, я сама!

– Давай.

Она отстранилась от него, и вскочила с постели, обнажённая прекрасная в своём гневе, а затем, схватив руками за штанины брюк, одним рывком сдёрнула их с Антона.

– Моя девчонка! – весело подумал Шелестов.

Не теряя ни секунды, за брюками полетели на пол плавки, и вот уже она вскочила на Антона.

– Ах! – она слегка откинулась назад, давая возможность чужой пока плоти войти в неё.

Подождав немного, видимо устраивалась по – удобнее, начала двигать тазом, всё быстрее и быстрее, а он, обхватив руками её роскошные ягодицы, стал ей помогать, двигаясь навстречу…

Когда Анна выдыхалась, Антон переворачивал её под себя и наслаждение друг другом продолжалось.

Наконец, доведя ее до умопомрачительного состояния, он разрядился в неё: мужское ядрёное семя тугой струёй ударило в матку, вызвав её сокращение. Потрясающее по своей силе ощущение сексуального наслаждения накрыло ее теплой обволакивающей волной, она вскрикнула и протяжно застонала.

Оба тяжело дышали, их молодые тела были покрыты испариной и оба были счастливы, и их дыхание ещё долго было шумным и прерывистым.

Поцеловав её в полуоткрытые губы, Антон встал и нетвёрдым шагом двинулся в ванную, а она лежала не шевелясь, совершенно обессиленная, чувствуя необыкновенную легкость во всём своём теле, и только вспыхивающие за шторами огни новогодней ёлки, напротив их дома, такие спокойно – убаюкивающие, слегка отражались на потолке и стенах комнаты.

…Они лежали в постели, обнявшись, в комнате Антона. Часы, стоявшие на крышке секретера рядом с хрустальным бокалом с недопитым шампанским, показывали 5 утра, но Анне и Антону спать не хотелось. Они были молоды и счастливы, и им было хорошо. Антон, будучи по характеру человеком сдержанным, после часа бешеной страсти, внезапно охватившей его, совершенно раскрепостился. Он видел, что девушке было хорошо с ним, и от этого он чувствовал огромный прилив энергии, к тому же, Шелестов заметил, что он испытывает к ней не только сексуальное влечение, нет, а что-то неизмеримо большее. После первой вспышки страсти, побывав в ванной и немного передохнув, они занялись любовью уже обстоятельно, со вкусом, не спеша. К тому же, в холодильнике ещё нашлась бутылка полусладкого, советского шампанского, которая незамедлительно была открыта с громким хлопком. Ближе к рассвету, они решили, что надо немного поумерить пыл. Во – первых, наступило утро выходного дня, во – вторых, за ними никто не гнался, в – третьих, они были свободны. Поэтому, они решили поспать и набраться сил для дальнейших подвигов, попрощавшись на время сна длительным