Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

получил удар ножом. Группа была обезврежена, её участники получили достаточно большие сроки, Кириллу дали медаль и перевели в дежурные. Поэтому, среди оперов он пользовался большим уважением, и всячески старался помочь ребятам, так как кухню уголовного розыска знал «от и до».

Торопиться было некуда, поэтому Шелестов медленно разделся, причесался перед зеркалом, и уселся за свой стол. Достал из папки объяснение, полученное от Веры Дарницкой и начал его заново перечитывать, фиксируя при этом, в своём специальном блокноте основные факты, которые, как ему казалось, требуют тщательной проверке и пристального внимания.

В закрытую дверь кабинета осторожно поскреблись. Такая привычка заявлять о своём приходе была только у Бориса Акимовича Шур, майора милиции, старшего опера по делам несовершеннолетних 96 отделения милиции. В отделении он работал всего лишь на три года меньше «Деда». Решением Русикова, он занимался проверкой выполнения сыщиками оперативных планов и т. д.

– Да, заходи, заходи!

В приоткрытую дверь просунулась его лохматая голова. Он внимательно осмотрел кабинет Антона и, вытянув вперёд указательный палец, погрозил им Шелестову.

– Не забудь! С тебя график встреч с агентурой на январь Нового 1986 года! Чуешь?

– Чую, чую! Спасибо, что напомнил!

– Да, всегда! Обращайся! – и также внезапно исчез. Даже шагов не было слышно.

– Тихушник! – беззлобно подумал о нём Антон, и снова углубился в чтение объяснения.

Бац! Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник Александр Маркин, держа в руках здоровенную пачку служебных бумаг.

– Для тебя Алевтина тоже передала. Ничего не поделаешь, начальник сказал передать Шелестову для исполнения, так что извини, братишка, забирай свою долю макулатуры!

Антон вскочил с места и помог коллеге всё это разгрузить на столы, а затем разложить, кому и что было подписано Гераськиным. Пачки оказались почти равными.

– Здорово! – протянул руку для пожатия Антон.

– Привет, давно не виделись! – с улыбкой ответил на рукопожатие Александр.

– И не говори! Всё этот Гонгора виноват, мать его, не могли его тихонько грохнуть у себя на родине!

– А ты давно здесь? – спросил Марков, причёсываясь у зеркала.

– Да, минут двадцать, как приехал!

– Ага! Значит, ты ничего не знаешь? – он закончил делать пробор на голове, и повернулся к Шелестову. Продул расчёску, и аккуратно положил её в нагрудный карман пиджака. Марков как всегда выглядел шикарно: черный костюм, белая рубашка, галстук в полоску, отутюженные брюки, начищенные ботинки, в этом был весь Александр.

– А что я должен знать? – напрягся Антон, который опять начал читать объяснение Дарницкой.

– Задержали убийцу Гонгора, ещё днём. Оказывается, вдова его заказала, представляешь?

– А кто он?

– Массажист гостиницы ЦДТ «Туриста».

– Да, ну!

– Вот так – то!

– Чёрт, а я думал, что это результат внутрисемейных разборок из – за денег. И у меня даже план раскрытия вырисовывался. А может, это ошибка?

– Не знаю, завтра будем знать точно.

– Так, ладно! – Шелестов на секунду задумался, смотря, как Марков не спеша усаживается за свой стол, потом открыл свой сейф, забросил в его чрево, не глядя, все документы со стола и закрыл его на ключ. Затем пододвинул к себе городской телефон, и по памяти набрал номер.

– Алло! Привет Энн! Как дела, красавица? – Антон говорил по – английски.

– О, Антон, полицейский, я вас узнала! Слушаю внимательно!

– Энн, надо поговорить!

– Конечно, подъезжайте, я буду ждать!

Положив телефонную трубку на аппарат, Антон подмигнул Маркову.

– Саш! Я – на территории, если спросят, ладно?

– Давай, давай, Казанова! – Марков дружески улыбнулся, и уткнулся в свои бумаги, которые только что принёс.

Шелестов оделся, и выскочил из кабинета.

…Троллейбус остановился аккурат напротив дипкорпуса. Антон вышел из него и посмотрел на ярко освещенные окна квартиры Анны Шольц.

– Ждёт! – удовлетворенно подумал Шелестов, и поспешил через дорогу к заветной цели.

Приветственно махнув рукой, показавшейся в окошке физиономии лейтенанта Валерия Сахарова, дежурного ООДП, Антон проскользнул через КПП26, прошел через двор, и уже через минуту входил в подъезд дома.

Перескакивая через две ступеньки, буквально злетев на второй этаж, Шелестов остановился около знакомой двери, и нажал на кнопку звонка. За дверью послышались легкие шаги.

– Кто – там? – спросил по-английски знакомый голос.

– Полиция! – ответил также Антон.

Звякнула снимаемая цепочка, распахнулась дверь, и улыбающаяся Анна Шольц сделала приглашающий жест внутрь квартиры.

– Здравствуйте, господин полицейский! Я сразу узнала ваш голос!

– Здравствуйте, Анна! Я рад.

Закрыв входную дверь, девушка подождала, пока Шелестов разденется, и затем пригласила его в гостиную.

– Господин полицейский, что будете, чай или кофе?

– Анна! Прошу вас, называйте меня Антоном! Так проще, да и мне будет приятно!

– Хорошо, Антон! Так, чай, кофе или виски?

– Чай! – сказал Шелестов, и переступил порог гостиной. – Ух, ты!

Антон уже бывал в квартирах обеспеченных москвичей, то бишь, номенклатуры, да и одна обстановка квартиры Гонгора чего стоила. Здесь было то же самое. Гостиная была около тридцати метров, огромный телевизор, видеомагнитофон, проигрыватель, мебель в стиле ампир, толстый пушистый ковер на полу и другие дорогие и не очень предметы и вещи. Все очень качественно и со вкусом. Запах загнивающего капитализма, так сказать.

Из гостиной одна дверь вела в спальню, дверь была приоткрыта, а вторая была закрыта. В общем, квартира была большая и упакована под завязку.

Антон упал в объятья большого мягкого дивана, и вытянул ноги. Напротив него стоял массивный журнальный столик из мореного дуба, а за ним, у стены стоял небольшой мягкий диванчик, с парой плюшевых подушек-думок. На столике и вокруг диванчика лежали стопки газет разных стран, рядом на полу стоял телефон.

– Это ее любимое место! – влет определил Шелестов, и в этот момент в гостиную вошла Анна, которая катила перед собой сервировочный столик на колесиках, сплошь уставленный разными деликатесами. В середине стояли две чашки с чаем.

– Антон! Вы уже освоились? Не обращайте внимания на беспорядок, я никого не ждала! – журналистка ловко расставила тарелочки с легкой закуской на журнальном столике, и аккуратно поставила чашечку с чаем перед Антоном. Затем взяла свой чай и, подойдя к небольшому диванчику, забралась на него с ногами.

– Антон! Чем я могу вам помочь? – спросила она, удобно устроившись на своем любимом месте.

– Вот, что! Анна. Мне очень нужна ваша помощь.

– Хорошо! Давайте попробуем обсудить проблему?

– Вот именно, проблема.

– Я слушаю.

– Про убийство Антонио Гонгора, военного атташе Мексики, знаете?

– Да, знаю!

– Я один из тех, кто занимается этим делом.

– Допустим! – на её красивом лице не дрогнул ни один мускул. Ни руки, ни положение тела, ничего не указывало на то, что она заинтересована. Она спокойно сделала маленький глоток, из чашки и поставила её на край столика.

– Я могу…

Какая-то неясная тревога не дала Антону договорить. Он вдруг чисто интуитивно почувствовал опасность. Перед глазами, как бы пронёсся фильм, некоторые кадры которого появились в замедленном темпе. В этом дипкорпусе, до его приезда в квартиру убитого военного атташе, тогда побывали спецы из «конторы». Один был с таким чёрным тонким дипломатом. Он их видел, когда они выходили из квартиры. Точнее, им дали выйти, а Шелестова не пустил в квартиру сотрудник КГБ. Что там они делали? Ответ напрашивался сам собой! Это были технари! Не надо быть специалистом, чтобы понять.

– Чёрт! – вслух выругался Антон. Он забыл о правилах безопасности, и только инстинкт самосохранения вернул его на землю. Квартира Анны на техническом контроле! Ну, просто обязана быть на контроле! В Высшей школе милиции таким премудростям, как закладка прослушивающих устройств, слушателей не обучали. Зато этому делу старательно пытался обучить Шелестова и Борьку Гудкова мичман Осейчук на военно-морской базе Балтийского флота в городе Балтийске, что под Калининградом. Уроки не прошли даром.

…Антон не долго искал эту плоскую пластмассовую коробочку, надёжно прикреплённую снизу ко дну массивного дубового журнального столика, стоящего у дивана, на котором любила сидеть и болтать по делу, и без дела, журналистка CNN