Шестерня - Василий Борисович Блюм

- Всего и дел, что засовом щелкнуть. Дольше разговаривать. - Оставив фонарь Креномеру, что осматривал, трогал, проверял, для большего удобства, Шестерня прошел за врата, сказал с гордостью: - Все, как и договаривались: красиво, прочно, качественно. Смотри, смотри внимательнее, чтобы сомнений не возникло. Если в тупиках обычная решетка, то тут конструкция усилена дополнительными соединениями, да листами в два слоя обшита. Не то что руку - палец не просунешь! Ну что, доволен?

Гордо улыбаясь, Шестерня повернулся, и в этот момент врата с шорохом затворились, вжикнул засов. С той стороны, приглушенное преградой, донеслось:

- Вполне.

Шестерня сморгнул. В голове еще ворочаются мысли, складываясь в красивые словеса, но в груди заныло от нехорошего предчувствия. Отбрасывая неуместный страх, Шестерня сделал шаг, прижавшись к двери, произнес, стараясь, чтобы голос не дрожал:

- Я и не сомневался. Кстати, не забудь отодвинуть засов, мне тут, без света, не очень сподручно.

С той стороны зашуршало, лучики света сдвинулись, побежали в стороны, как если бы фонарь вдруг начал удаляться. Один, без оружия, без света, запертый на ведущей в никуда тропе. Шестерня ощутил, как ноги слабеют, а на голове шевелятся волосы. С трудом пропихивая слова, через стиснутое спазмом горло, он прошептал:

- Креномер, открой. Это не самая уместная шутка. К тому же мы еще не рассчитались.

Шуршанье камушков стихло, донесся насмешливый, полный издевки голос:

- Не рассчитались, разве? А по-моему более чем. Надеюсь, возведенная тобой конструкция достаточно прочна, чтобы выдержать по крайней мере одного пещерника. Прощай, мне действительно некогда. А что касается тебя... Говорят, здесь водятся иглошерстни. Так что скучать, ха-ха, не придется.

Зашуршали и стихли шаги. Бьющие из щелей лучики потускнели, истаяли и вскоре уже ничто не нарушало безмолвное спокойствие охватившей тропу пронизывающей тьмы.

ГЛАВА 15

Одеяло укутывает тело мягким пологом, от скрытого за стеной отводка с горячим воздухом веет приятным теплом, успокаивающе поскрипывает дверь, навевая дрему и погружая в сонное оцепенение. Бледный отсвет фонаря тускло мерцает, покачиваясь, плывет по комнате, словно волшебный глаз. Скрипящая дверь... Плывущий фонарь... Что происходит?!

Креномер подхватился, сбросив одеяло, сморгнул, неотрывно уставился на соткавшийся посреди комнаты темный силуэт, бросил сердито:

- Кто ты, и что ищешь?

Силуэт покачнулся, разом приблизился. Фонарь подлетел следом, выхватил из сумрака окаймленное огненной шевелюрой лицо. Лицо нехорошо усмехнулось, выдало:

- Что делаю? Ищу заработанное. А кто я... Неужели успел забыть?

Креномер побледнел, прошептал ошарашено:

- Шестерня... Но... как ты сумел? Ведь врата можно открыть лишь изнутри!

- Плох тот мастер, что не откроет собственные врата.

Кулак взметнулся, ударил коротко и зло, выбив сознание, и отбросив старосту на кровать. Удовлетворенно кивнув, Шестерня отряхнул руки, задумчиво огляделся. Стол, табуреты и кровать... ничего интересного, а вот здоровенный ларь в дальнем углу - то что надо.

Шестерня подошел ближе, установив фонарь на стул, поднял крышку. Одежда, стопка исписанных рунами пластин, мелкая утварь. Руки замелькали, перебирая и откладывая, извлекая все новые и новые вещи. Так что вскоре ларь опустел, а рядом, на полу, выросла изрядная горка. По мере приближения ко дну, Шестерня хмурился все больше, желваки вспухали, а губы сжимались в тонкую полоску, когда, отбросив очередную рубаху, пальцы наткнулись на коробочку.

В сомнениях кусая губы, Шестерня извлек коробочку, поддел крышечку ногтем, сколупнул. Разноцветные камни заиграли гранями, заискрилась в отсветах фонаря драгоценная пыль, тускло заблистали золотые самородки. Складки на лбу расправились, а губы растянулись в улыбке. Не зря старался, в очередной раз топал через всю деревню, карабкался на самую верхотуру. Не обманул Староста, расплатился, хоть и без особого желания, но все ж таки. А ведь мог.

Сокровища могли оказаться не в удобном для поиска месте, а где-нибудь в стенке, упрятанные в незаметный тайник, замурованные в пол, а то и вовсе вне дома. Пряча драгоценности, староста явно не усердствовал. Или все не так просто, и, предвидя подобный исход, Креномер убрал основные сокровища куда подальше, для отвода глаз оставив коробочку с жалкой горсткой? Ведь то, что сейчас пересыпается в притороченный к поясу кошель, половина, если не треть от оговоренного. Хорошо бы увести старосту в кузню, да поговорить по душам, для пущей памяти приложив к бокам одну - две неостывшие заготовки.

Шестерня недобро покосился на Креномера, но лишь сплюнул. Незамеченным за пределы деревни не выйти, а объяснять местным, куда это он направляется со свисающим с плеча старостой, явно не с руки. Не поймут и не одобрят. Хотя могли бы и помочь. Ведь чьими усилиями деревня спасена от чудовищ? Благодаря кому жители могут спать спокойно, без страха выходить за околицу, вволю рыться в грядках? Никакой благодарности!

От кровати послышался шорох, Креномер шевельнулся, со стоном приподнялся, метнув исполненный ненависти взгляд, прохрипел:

- Рано радуешься. Далеко тебе не уйти.

Шестерня деловито забросал вещи на место, не особенно заботясь об аккуратности, захлопнув крышку, подошел, спросил насмешливо:

- Попытаешься меня остановить?

Староста вперил гневный взгляд, прошипел:

- Тебя остановят. Но не я, другие. И гораздо раньше, чем думаешь.

Шестерня покачал головой, сказал укоризненно:

- И вот так всегда. Нет бы накормить, напоить, выдать за отличную работу пару увесистых самородков сверх оговоренного. Все грозятся, обсчитать норовят.

Он взмахнул рукой, но передумал, и, не долетев до головы старосты всего чуток, кулак распался, пальцы сложились кольцом, напряглись. Щелбан разорвал тишину громким хлопком. Охнув, Креномер закатил глаза, упал на постель, словно от доброго удара. Потерев ушибленный палец, Шестерня хмыкнул, бросив на старосту прощальный взгляд, покинул негостеприимный дом.

Кузня встретила затухающим мерцанием горнила, слабым, словно затуманенный слезами прощания взгляд. Шестерня прошелся по пещерке, коснулся рукой инструментов, постоял возле наковальни, пошуршал окалиной, сметенной в аккуратную горку, возле стены. За недолгое время работы он как будто сроднился со всем этим железом, что сейчас лежит мертвыми кусками, но стоит заняться делом - оживает, обретает душу и характер.

В заплечном мешке, удобно устроившись, лежит запас пищи, упираясь в бок твердым, топорщит ткань наполненный хмелем горшок. Плотно свернутая рубаха, запасные штаны... вроде бы все на месте. Подкинув в очаг горсть топлива, Шестерня еще раз окинул взглядом помещение, в свете ярком вспыхнувшего пламени тщательно осмотрел углы. Кузня подарила все что могла, послужив недолгим, но надежным убежищем, одарив комплектом неплохой защиты, ну и конечно позволив закончить работу, немыслимую без множества простых, но крайне необходимых инструментов.

Рука коснулась подвешенного к поясу мешочка. Шестерня мгновенье размышлял, затем отвязал мешочек, порывшись,