Шестерня - Василий Борисович Блюм

нет у него здесь знакомых, чтобы по гостям ходить.

- Тогда что же? - выдохнул Бегунец едва слышно.

Зубило помолчал, произнес с грустью:

- В очаге полностью выгорели все угли. Такого никогда не было. Он... ушел.

Бегунец понурился. Хотя он давно догадался, разум усиленно гнал неприятную мысль. Однако, стоило товарищу произнести тяжелые слова, как реальность проявилась во все своей пугающей неприглядности. На краю зрения маячит Зубило, подсвечивает фонарем, что-то говорит, пытается бодриться, за маской пренебрежения скрывая болезненные переживания и чувство потери.

Больше никто не направит руку с молотом, не ободрит уместной шуткой или незлобливым ругательством. Рыжая шевелюра не блеснет приветливо и ярко. Огонь не озарит почерневшие от копоти стены. Оставшись без хозяина, кузня надолго погрузится во тьму и уныние. Когда еще найдется умелый кузнец, что возьмется за работу, оживив окрестности веселым звоном, да и найдется ли вообще?

- Постой, а это что?

Голос Зубилы выдернул из забытья, отвлек от грустных мыслей. Повернув голову, Бегунец взглянул на товарища, что недвижимым изваянием застыл над наковальней. Взгляд невольно сместился, остановившись на месте, куда прикипели глаза спутника. На засыпанной окалиной поверхности засверкали искры, словно два глаза, в окружающей серой черноте удивительно чистые и прозрачные: зеленый и голубой. Бегунец приблизился, затаив дыхание, спросил:

- Что это, мастер забыл награду?

Зубило расплылся в улыбке, сказал потеплевшим голосом:

- Не забыл, а оставил. Видишь, над камнями выписаны руны: "З" и "Б"? Это камни на память. На память нам.

Осторожно, словно величайшую драгоценность, Бегунец поднял камень, стряхнув на ладонь, покатал, любуясь переливами, прошептал потрясенно:

- Он не только мастер, но и великой души пещерник. Оставить такое...

Зубило поморщился, сказал с легким недовольством:

- Ну, уж прямо и такое. Обычные драгоценные камни. Кстати, не такие уж и большие. Да и мы, если подумать, поработали изрядно, так что вознаграждение в пору.

Бегунец покачал головой, сказал упрямо:

- Вознаграждением стали наши знания, а это - на память.

Под скептическим взглядом Зубилы он отвернулся, спрятал камушек в разрез на поясе, а когда повернулся, товарищ поспешно запихивал рубаху за пояс. Поискав взглядом, и не найдя второго камня, Бегунец улыбнулся, спросил с грустью:

- И что теперь?

Зубило пожал плечами, сказал в раздумье:

- Не знаю. Там будет видно. А сейчас уйдем отсюда. По крайней мере, пока.

Жалобно, словно прощаясь, скрипнула дверь, улегшись на место, недовольно лязгнул засов. Кузница осталась позади, растворилась во мраке. Бегунец шагал механически, не глядя вокруг, ощущая на душе щемящую пустоту. Взгляд то касался дорожки, то взмывал, уходя в сторону, возвращался вновь. Время от времени в поле зрения попадала дорожка, раз от раза вызывая смутное недоумение и дискомфорт. Наконец, Бегунец нахмурился, сфокусировал взгляд, пытаясь понять, что именно кажется странным.

- Смотри! - Он ткнул рукой в дорожку. - Знаешь что это?

Оторванный от размышлений, Зубило поморщился, взглянул в указанное место.

- Следы. Ну и что?

- А знаешь, чьи это следы? - Бегунец засиял от радости едва не сильнее фонаря.

Зубило всмотрелся внимательнее, пожал плечами.

- Не знаю. Кто-то шел, то и дело наступая мимо дорожки. Довольно странно.

- А ты не догадываешься, кто в наших местах, вместо того, чтобы пользоваться нормальной дорогой, вытаптывает грядки?

Зубило ахнул, воскликнул потрясенно:

- А ведь и в самом деле! Мастер вечно ругал дороги и не смотрел под ноги. Это его следы.

- И не просто следы, а последние следы! - произнес Бегунец победно. - Смотри, почва еще не успела затянуться. Пойдем, посмотрим, куда он направился.

- Думаешь, стоит? Он принял решенье, и он ушел. Не все ли равно куда?

Зубило засомневался, однако Бегунец уже устремился вперед, и, чтобы не отстать от товарища, пришлось припустить бегом. Ворвавшись на тропу, парни замедлили шаг, чтобы не удариться об стены. Один поворот, второй. А вот и врата. Бегунец неожиданно встал, словно наткнулся на стену. Не успев остановиться, Зубило мягко ткнулся в спину товарища, произнес сердито:

- Ну что там еще?

Бегунец молча отступил в сторону, открывая спутнику обзор. В неверном свете фонаря под ногами тускло блестит секира. Рядом, чуть в стороне, чернеет круг щита, а еще дальше, почти у поворота, смятой кучей возвышается заплечный мешок. Долго - долго, две пары глаз всматривались в знакомые вещи, пока наконец не сошлись, отразив друг в друге сверкнувшую в глубинах зрачков холодную решимость.

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

Туман рассеялся, сквозь растекающуюся мутную пелену проглянул свод пещеры, неверный, как дрожащее пламя факела, поколебавшись, утвердился, застыл монолитной массой. В висках тихонько постукивает в такт сердцу, в ушах равномерно скрипит. Шестерня некоторое время бездумно таращился в стену, затем поднял руку, приложил ко лбу. Лоб пылает, словно выхваченная из огня заготовка. Рука же, наоборот, ледяна, будто насквозь пропиталась холодом подземелий. Или это лишь кажется?

По лицу потекло мокрое, скатилось шустрой каплей по щеке. Шестерня отвел руку, всмотрелся. Пальцы, и вся тыльная сторона ладони покрыты множеством царапин. Большая часть уже подсохли, схватились корочкой, но некоторые до сих пор мокнут, исходят сукровицей. Что произошло? Последнее, что осталось в памяти, жуткие пасти чудовищных псов, взметнувшихся в затяжном прыжке.

- Неприятно, правда? - хриплый голос прозвучал мягко и участливо.

Шестерня вздрогнул, повернул голову. Пещера качнулась, свод перетек в стену, протаял пятнами плесени и темными прожилками натеков. У самой земли, на небольшом выступе, уперевшись спиной в стену, сидит человек. Плечи и тело покрывает кожаный плащ, так что видны лишь ладони, что раз за разом водят точильным камнем по ножу. Тут же стоит фонарь, так что в бледном пламени можно различить детали: тонкие черты лица, бледная кожа, длинные, светлые волосы, выступающие кончики ушей, заостренные, словно наконечник клинка. Не человек, и даже не пещерник - вершинник.

Шестерня сморгнул, сказал с удивленьем:

- Вершинник под землей... Что в мире делается. Или я слишком сильно приложился головой?

Незнакомец покивал, сказал с пониманием:

- Что приложился - наверняка. Вон как руки исцарапал. Неприятно, но уж ничего не попишешь. Аккуратнее не получается.

Сделав над собой усилие, Шестерня оперся на руки, привстал. От движения замутило, заломило сразу не то в трех, не то в пяти местах. С трудом удержавшись от стона, он зашипел, проворчал чуть слышно:

- Чертовы псы. Не убили, так покалечили. И откуда такие берутся? - Встрепенувшись, повернул голову, взглянув на незнакомца, поспешно спросил: -