Золотая чаша Колоксая - Татьяна Мирная

— А зад тебе не болит? — огрызнулся Корнила, едва сдерживая улыбку.

— Болит, — отрок торопливо спрыгнул с лошади, только чёрные волосы взметнулись вверх.

Корнила, не переставая ворчать в духе «чтоб я ещё когда тебя с собою взял», последовал его примеру. Повернулся к остальным:

— Всё, хлопцы, быстро есть и спать. Завтра выедем пораньше, — и купец сунул кулак под нос Станилу: — А ты смотри у меня!

Ворон видел, как люди укладывались спать, как торговцы в который раз оглядывали своё барахло, и хрипло каркнул, словно в насмешку. Поскакал неподалёку и, наконец, полетел обратно. Спящие словно по команде открыли глаза. Радомир чувствовал, как внутри успокаивается звенящая струна — значит, фамильяр больше не вернётся.

— Вроде пронесло.

— Скажешь это, когда княжна будет с нами, — волновался Камен.

— С Яронегой — видунья и Волин, — напомнил колдун.

Но сам тоже переживал, понимая, сколько угроз таит приграничный лес. Если встретятся разбойники, то… Велес, помоги!

…

Нимфириель видела, как ворон летел на запад, возвращаясь к неизвестному чародею. Острые когти смертельной опасности постепенно отпускали видунью. Полностью успокоившись, она спустилась с дерева на землю и тут же встретила внимательные взгляды своих спутников.

— Всё в порядке. Ворон улетел, — сообщила рыжеволосая девушка.

— А наш обоз далеко уехал? — волновалась Яронега.

— Они вернутся за нами, — в который раз повторил Волин.

— Уже едут, — добавила видунья.

Но тарская княжна тряслась от страха. Находиться в лесу ночью было жутковато. Девушка вздрагивала от малейшего шороха и испуганно озиралась по сторонам. С каждой минутой ночные тени приобретали всё более странные, живые очертания. Ветви деревьев напоминали человеческие фигуры. В шуме ветра слышались слова и даже целые фразы…

Яронега с облегчением выдохнула, когда Волин, под прикрытием альвийского заклинания, развёл костёр. Женщины тут же подсели ближе и стали греться около небольшого огня. Нимфириель стояла в стороне, задумчиво поглядывая вдаль. И неожиданно Сияна — одна из нянек — сказала:

— Говорят, в этих краях берендеи (медведи-оборотни — Прим. авт.) водятся!

Альвийка недовольно посмотрела на молодую румяную женщину, но ответить не успела: её опередила старая Зора.

— Без особой нужды жители волшебного мира не станут показываться людям.

— А ежели он съесть нас захочет? — не унималась тарсиянка.

Волин заметил, как Яронега затаила дыхание и снова стала опасливо оглядываться. Он хмуро зыркнул на не в меру любопытную Сияну.

— Не захочет.

Нимфириель подошла к костру и посмотрела в нагловато-дерзкие глаза няньки.

— Берендеев здесь нет. Люди перебили их много лет назад.

Сияна улыбаться перестала, но на лице явно мелькнуло облегчение. Альвийка не удержалась от горькой усмешки. А Волин опустил глаза: подобными деяниями своих земляков он не гордился.

— Нимфириель, а вы встречали берендеев? — вдруг спросила княжна.

— Приходилось.

— Эта правда, что о них рассказывают? — снова не утерпела Сияна.

Видунья вздохнула, отворачиваясь:

— Про берендеев рассказывают столько же небылиц, сколько и про альвов.

Яронега долго смотрела на девушку, тоже принадлежащую так называемому волшебному миру. Княжна, пожалуй, впервые в жизни серьёзно задумалась о том, каково приходиться ворожбитам и нелюдям среди обычных смертных, которые то боятся, то завидуют, а то попросту ненавидят, потому что они другие. И далеко за примерами ходить не надо: в соседних Гаравии и Гетаи ворожба вообще была запрещена, а всех магов изгоняли из страны или казнили. Яронега слышала о кровавых расправах, которые учиняли соседи над людьми, наделёнными магическими способностями. А волшебных существ показывали в балаганах за деньги. В Тарсии к ворожбе относились проще: хочешь и умеешь — ворожи, только чтоб без смертей и вредительства державной власти. Но даже у них недолюбливали представителей волшебного мира: будь то альвы, феи, гоблины или берендеи. Сколько раз приходили к отцу селяне с жалобами, что вот де негодные оборотни вырезали целое стадо овец, а то бабы жаловались на шишей, которые якобы принудили их мужей напиваться до чёртиков. Князь Земислав только ухмылялся в усы, слушая эту ерунду, и в два счёта выпроваживал жалобщиков со двора, советуя напоследок поменьше ходить в корчму и пробовать забродивший квас, да лучше стеречь стадо от волков.

Яронега велела любопытной няньке замолчать. Сияна притихла. Некоторое время слышался только треск поленьев.

— Древесницы нам помогут, если что, правда? — вдруг вырвалось у княжны.

Нимфириель подняла на неё спокойный, уверенный взгляд:

— Конечно.

Как она могла объяснить людям, что дриады и так делали всё возможное, чтобы укрыть их от врагов? Но если вдруг они нос к носу столкнуться с разбойниками или прислужниками чародея, то лесные девы не помогут… Альвийка тоскливо смотрела вдаль, выглядывая всадников.

Камен, Радомир и ещё несколько дружинников галопом неслись по ночной долине. В сгустившихся сумерках они походили на призрачные тени, если бы не топот и тяжёлое дыхание лошадей. Волхв безошибочно вёл за собой товарищей, помнил дорогу.

Услышав приближающийся топот лошадей, княжна и няньки испуганно вскочили, но узнав мужчин, радостно закричали. Маг’ярец облегчённо выдохнул, убедившись, что с Яронегой всё в порядке.

— Слава Сварогу!

Девушка упоённо рассказывала дядьке о времени, проведённом в лесу. А Радомир сразу же подошёл к видунье и Волину.

— Проклятая птица следовала за нами как привязанная.

— Мы видели, как ворон летел обратно, — дядька переглянулся с альвийкой.

Володарович тоже посмотрел на неё:

— Я больше не чувствую опасности, а ты?

— Уже всё хорошо, — подтвердила девушка и пошла за своей лошадью.

— Ну и славно! — бросил мужчина ей вслед.

Радомир, несмотря на свою браваду, тоже порядком издёргался за последние сутки. Теперь на него накатила жуткая усталость и отрешённость.

На обратном пути Володарович поехал рядом с молчаливой видуньей.

— Ты чего скисла, альвийка?.. Поди, решила, что мы вас тут кинем?

— Княжну ты бы не кинул.

И Нимфириель отвернулась, всем своим видом показывая, что не желает говорить. Но когда это останавливало Радомира?

Девушка со стоном закрыла глаза, услышав:

— Что с тобой случилось днём?

— Я запуталась: где мои чувства, а где — дар, — не стала юлить видунья, готовясь к насмешкам и обвинениям колдуна.