Ржавое золото - Алина Николаевна Болото

спокойно предаться отдыху и ждать, когда прозвучит труба архангела и призовет его на последний суд. И узрит он ясные лики небожителей…

Чья-то рука задела нос, нагло зашарила по груди и скрещенным на ней рукам, потом вцепилась в перевязь, дернула — и господин де Спеле вылетел из валуна, как морковка из грядки. И, как хорошая хозяйка, Матильда его не уронила, а придержала и поставила на ноги. Призрак на ногах держался нетвердо и проговорил, снова смежая веки:

— Зачем ты прервала мой вечный сон?

— Что? Какой еще вечный?! — даже несколько опешила Матильда. — Сами заварили кашу с Цепью, а нам расхлебывать?

— Постой, постой, Тильда. — Де Спеле затряс головой, вытряхивая из нее цветочки, ладан и реквием.

— Стою, а вы очухивайтесь поскорее! Вызов пришел, зовет вас кто-то.

Де Спеле оперся о валун, запрокинув лицо, поглядел прямо на солнце, словно пытаясь выжечь мрак и сомнительный уют склепа. Одурь отступала, и он трезво оценил нелепость, пошлость, слащавость и фальшь видения. Уж не человеческая ли суть, не сентиментальность ли сыграла с ним злую шутку? А вдруг он заснул бы надолго? Пусть не навечно, однако и несколько дней могли бы многое изменить!

Тут Матильда помогла, не оставила в беде нареченного папочку и ответила ему две осторожные, но чувствительные пощечины. Впрочем, от женской руки, пусть и такой тяжелой, честь господина призрака не понесла ущерба, поэтому он произнес:

— Тильда, спасибо, что разбудила. Да, кстати, каким образом ты проникла в камень? Этому надо учиться.

— Надо было, значит, проникла, — недовольно пробурчала Матильда. Не будет же она расписывать свое отчаяние, когда ее руки скользили по безнадежно твердой глыбе, лишь царапая мох и лишайник, когда убеждала себя, что она — призрак, что способна войти в камень. Как в тесто, скажем. И, наконец, сумела запустить руку и нащупать спящего де Спеле. Хорошо, что он неглубоко залег, а то ведь камень пустил руку Матильды только до локтя — ведь в тесто ни с головой, ни с ногами не забираются! А на большее у бедняжки воображения не хватило.

— Ты говоришь, что кто-то вызывал. Кто, ты не заметила?

— Да, вызывали. Наверное, девка эта, Ледяная.

— Почему ты так считаешь?

— А кто еще скрывался бы? Наверное, с вами полюбезничать хотела, да на меня нарвалась.

— Я вызову всех по очереди, — строптиво объявил де Спеле, доставая зеркальце.

Шарль де Минюи сидел у пылающего камина и любовался портретом. Не каким-нибудь потемневшим родовым, а новеньким портретом юной девицы.

— Вот… жениться решил, — смущенно пояснил Шарль. — Папа и мама настаивают, возраст уже, говорят, подходящий. Мне ведь почти шестьдесят.

— Поздравляю, Шарль. Но я все же посоветовал бы вам повременить с женитьбой. Нам нужна ваша энергия, не отвлекайтесь.

— Конечно, я всегда к вашим услугам.

Нет, это был не вампир, и не волшебник — тот расположился на полу и листал чрезвычайно древнего вида фолиант.

— Я, к стыду своему, только сейчас узнал, что сила опала зависит не только от фаз Луны, но и от атмосферного давления и влажности! — сознался тот.

Эгеньо занимался строительством.

— Я восстанавливаю Горбатый мост, Срединный, — объяснил он. — Когда-то, еще до Травного землетрясения, тракт пересекал здесь Волчье ущелье, а теперь проложен за Кривой горой, длинный, неудобный. Я построю мост, расчищу путь, и дорога станет короче. Люди пойдут сюда, а я буду собирать плату и нести все заработанное в храм. Я снова стану хранителем сокровищ.

— Ты отлично придумал, Эгеньо! — похвалил его де Спеле. — Этот храм будет воистину твоим собственным. Только прими мой добрый совет: духовенство пропускай бесплатно и покорно проси благословения. Я научу, как с ними обращаться.

Владелец четвертого кольца Цепи тоже был занят делом — он приплясывал перед прохожим, по виду наемником-казаком, пересыпал из руки в руку блестящие золотые и вопил:

— Ага! Ага! Золото — золотишко! Вот оно, вот что у меня есть! Клад! Настоящий клад!

Оказывается, он выиграл в кости у коллеги из галереи Крученой Кишки мешочек дукатов (везение в игре — вот условие его сотрудничества с де Спеле) и теперь без обмана завлекал кладоискателей.

Обладательница пятого кольца (при обряде Матильда все же опередила Ашенну) стояла рядом, подглядывая в зеркальце.

Ашенна. Да, это она послала вызов.

«Срединный, на закате, как только солнце покинет Белый Пик, я буду ждать вас у Ржавой скалы», — пришел сжатый импульс.

В назначенный час де Спеле прибыл. Место свидания уже было очерчено магическим семиугольником, и в нем поджидала Ледяная Колдунья. Де Спеле прикрыл его еще и черным колпаком.

— В моем дворце слишком много хитрых подслушивающих и подглядывающих устройств. И слуг я знаю плохо, мало времени прошло, — оправдывалась она. — Сейчас я отлучилась ненадолго, оставив им свой задумавшийся фантом.

Вам надо скрыться, Срединный. Вами заинтересовались. Пока там, — указала под ноги. — Но я опасаюсь, что некоторое беспокойство пробуждается и там, — подняла глаза кверху. — Определеннее сказать не могу, ибо наверх мне доступ затруднен. Конечно, я могла бы туда явиться, но… Это привлечет внимание.

— Да, Ашенна, языческие боги и богини могут занять должность нечистой силы, но лишь очень немногие, да и то в перекроенном виде, были приняты в круг небожителей. Впрочем, это неважно. Итак?

— Отвратительный расспрашивал меня о вас. Вернее, пытался расспросить, но допросила его я. Когда-то он был всего лишь духом Вонючей Топи и не ему… Так вот, на вас заведено дело. Его данные: хозяин трактира «Жареный гусь», впоследствии переименованный в вашу честь «У призрака», сотрясает преисподнюю проклятиями. Он разорен.

— И поделом, сам виноват. На его совести много преступлений.

— Да, с этим согласны и согласны с работой вашего преемника. Но вот о чем говорят: «Какое право имел появляться в трактире этот де Спеле? Он, что — убит там? Нет, он там не убит и вообще с данным трактиром ничем не связан. А кто он вообще, этот де Спеле? Где владение рода де Спеле? Из какой пещеры вышел этот троглодит? Странно, о нем нет никаких сведений во всех трех мирах!» Ни-че-го, вы понимаете? Исключая ваши земные похождения. «Это что за имя — Срединный? Каждый имеет право выбрать себе прозвище, но…» Но теперь начинают подозревать, что Срединный — нечто большее, чем прозвище. Я знаю, Старейший надежно защищен, защищены и вы, и все звенья Цепи, хотя о самой Цепи знают слуги Дебдороя и мои. Но хуже всего то, что успех предприятия связан со смертным человеком. С Контанелем. Он в опасности.

— Благодарю вас, уважаемая Ашенна, — поклонился де Спеле.

— Еще один ваш промах — они допрашивают некую монахиню Бригитту, в миру Флору, — брезгливо продолжала Колдунья.