Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

изобретенных Шефом и названных вращательницами, которые в данный момент готовы были стрелять во все, что приблизится к стенам Септимании. Отличием требушета было то, что ему не требовалась мускульная сила налегающих на рычаг людей. Ее заменяла тяжесть мощного противовеса, в котором заключались одновременно и сила, и слабость машины: требушет мог швырять огромные валуны, но требовал уйму времени на загрузку и разгрузку камней в корзине противовеса, был очень громоздким и тяжелым – его в разобранном виде с трудом сейчас везли вдоль побережья.

– Все еще в двух днях пути отсюда, – сказал Эркенберт.

– И где ты намерен установить «Волка», когда его доставят?

– Выбор невелик. Его привезут по прибрежной дороге, которая подходит с севера. Мы не сможем протащить «Волка» по горам вокруг города, а для того чтобы погрузить его на судно, потребуются подъемные механизмы и выходящий на глубокую воду мол. Поэтому нам остается только штурмовать северные ворота. Они прочные, но деревянные. Один каменный шар – и они рухнут.

– Если удастся правильно установить и нацелить «Волка».

– В этом доверься мне, – сказал Эркенберт. – Как-никак, я арифметикус.

Император кивнул. Он знал, что ни один человек в мире не сравнится с крошечным дьяконом в решении этой умопомрачительной задачи – перевода весов в расстояния с помощью унаследованной от римлян системы счисления.

– Итак, нападаем на гавань послезавтра ночью, – сказал Бруно. – А если там не получится, «Волк войны» на следующее утро вышибет северные ворота.

– А если и это не выйдет? – поинтересовался Георгиос, всегда готовый уколоть своих временных союзников.

Император поглядел на него с грозным холодком:

– Если не выйдет, мы попытаемся еще раз. Пока Святой Грааль, на котором воскрес наш Спаситель, не окажется в моих руках вместе со Святым Копьем, которое убило Его. Но я не намерен проигрывать. Запомните все, мы сражаемся с хитроумными язычниками. Опасайтесь их новых козней. Ждите неожиданностей.

Его советники молча задумались, как им разрешить этот парадокс.

* * *

«Что-то они слишком притихли», – подумал Бранд, шагая вдоль набережной в поисках своего повелителя.

А вот и он, как обычно – во дворике с остальными. Они сидят, и слушают, и перьями скрипят, словно им нет дела ни до чего на свете. Бранд подождал, пока Соломон не заметит его молчаливое присутствие и не прервет чтение.

– Извините, что потревожил, – с иронией произнес Бранд, – но боюсь, что должен упомянуть об осаде.

– С ней все по-прежнему? – спросил Шеф.

– Более или менее. Но полагаю, тебе пора кое-что сделать.

– Ты о чем?

– О том, что у тебя получается лучше всего. Надо подумать. Сейчас все тихо. Но в подзорную трубу я видел нашего приятеля Бруно. Он просто так не отступится. Не знаю, к чему он готовится. Ты лучше всех в мире умеешь придумывать новое. Тебе пора это сделать еще раз.

Постепенно возвращаясь к реальности от волнующих религиозных проблем, Шеф осознал правоту Бранда, и внутренний голос подсказал ему, что небольшая передышка, на которую он так рассчитывал, когда взялся решать задачу, оказавшуюся вдруг самой важной, неотложной и предназначенной лишь для него одного, – что эта передышка кончилась. С другой стороны, ему уже наскучило просто сидеть и переводить. Да и книга подошла к концу.

– Найди Скальдфинна, чтобы заменил меня здесь, – распорядился он. – Он может переводить слова Соломона, а Торвин будет их записывать. Толман, ты пойдешь со мной.

Он вышел на яркий солнечный свет в сопровождении огромного Бранда и прихрамывающего юнги, а Свандис глядела им вслед. Она хотела дослушать загадочную книгу до конца. И в то же время ее возмущало, что любовник внезапно увлекся новым делом, в котором она не участвовала.

– Я привел двоих, чтобы поговорили с тобой, – сказал Бранд, когда они вышли на набережную. – Стеффи и туземца.

Шеф сначала поглядел на туземца, как назвал его Бранд, смуглолицего мужчину явно арабского происхождения: в городе оставалось много гоев – купцов, застрявших из-за блокады.

– Ты говоришь по-арабски? – спросил Шеф.

– Конечно. – Легкая усмешка в ответ: арабский Шефа был практичным, но весьма далеким от чистого поэтического языка Кордовы и Толедо.

– Какие у тебя новости?

– Император христиан, твой враг и враг моего повелителя халифа, этим летом разрушил немало замков и крепостей. И убил многих правоверных вдоль всего побережья, которое еще недавно принадлежало им. Хочешь узнать, как он это сделал?

– За это мы заплатим золотом, – ответил Шеф.

– Я бы и так тебе рассказал ради борьбы с христианами. У него есть машина. Только одна машина, но она во много раз больше любой из ваших. И император ее использует с одной-единственной целью: ударить огромным камнем во вражеские ворота. Говорят, что для машины нужна ровная площадка и что подготовка к выстрелу требует уйму времени.

– Ты сам ее когда-нибудь видел?

– Нет, но я разговаривал с людьми, которым удалось уцелеть, когда крепость пала.

Слово за словом Шеф понемножку выудил из араба те скудные достоверные сведения, что были тому известны, и постепенно сообразил, зачем нужен противовес. Он рассеянно отпустил купца, уже раздумывая о том, как соорудить ось, как закреплять и потом высвобождать поднятый метательный рычаг и как прежде всего решить главную проблему подобных катапульт: прицеливание по дальности. Дальность зависит от тяжести противовеса. И должен быть какой-то способ определять, зная вес груза и вес метательного снаряда, сколько груза нужно убрать или добавить, чтобы выстрелить на заданную дистанцию.

Но вычисление сложных функциональных зависимостей было вне возможностей Шефа, да и любого человека на свете. Даже расчеты, сколько нужно запасти бочек с водой или какая доля добычи причитается каждой команде и каждому человеку, требовали в принятой на Севере системе счисления многих проб и ошибок. Шеф с досадой подумал, что ему, как и Бруно, тоже надо бы держать на службе арифметикуса. Или человека, имеющего хотя бы отдаленное представление об искусстве счета. В досаде ударив кулаком по ладони, он заметил, что перед ним на одной ноге стоит взволнованный Стеффи, как всегда направив глаза в разные стороны.

– Зачем тебя прислал Бранд?

– Я вроде как подумал. О факелах, которые мы кидали с воздушных змеев. И о том, как я с утеса прыгнул, помнишь? Я подумал: а что, если ночью мы приготовим факелы и будем кидать их вращательницей? Можно привязать ткань, она раскроется, и факел будет падать медленнее, а ткань с дыркой, как мы научились делать…

Выслушав еще несколько пояснений, Шеф отослал Стеффи разыскать катапультеров и потренироваться в стрельбе факелами с привязанным куском ткани.

– Но пока ничего не поджигайте, – предостерег Шеф. – Просто прикиньте, как устроить, чтобы