Истории приграничья - К.Ф. О'Берон

плотных шерстяных штанов, а затем со шнурком брэ, в стойлах, где погонщики снимали вьюки с ослов, разгорелась перепалка. Среди прочих звучал голос Сабира, и мне стало любопытно, что же там происходит.

Выглянув из-за дощатой перегородки, я увидел одного из погонщиков, направлявшегося к двери. Приоткрыв её, он высунул голову, огляделся, поцокал языком и вернулся к остальным. Последовав за ним, я увидел, как он, кивая, что-то говорит проводнику. Выслушав его, Сабир задал какой-то вопрос. Разом замолчав, загорелые бородатые горцы странно смотрели на него, а затем одновременно загомонили, неистово размахивая руками.

Один из погонщиков вытащил нож и быстро перерезал ремни, удерживавшие груз на спине осла. Сбросив вьюки на пол, мужчина торопливо вывел животное из стойла. Сабир преградил ему путь, положив ладонь на рукоять кинжала. Остальные погонщики угрюмо уставились на терхизца.

Не понимая происходящего, я решил, что следует поддержать проводника. Приблизившись, встал рядом с ним, готовясь выхватить меч. Едва удостоив меня взглядом, Сабир произнёс короткую фразу. Погонщик зло и беспокойно ответил. Чуть наморщив лоб, проводник пристально посмотрел на него и неожиданно посторонился. Горец, дёргая уздечку, выскочил наружу, оставив дверь открытой. В практически тёмном помещении даже сумрачный дневной свет показался удивительно ярким.

Двинувшись навстречу холодному ветру, забрасывающему в дверной проём мельтешащие снежинки, Сабир вышел. Я последовал за ним.

— Могучий господин следить за ничтожный проводник? — промолвил терхизец, наблюдая за погонщиком, поспешно уходящим вниз по склону.

— Нет. Просто хочу знать, что здесь творится. И ежели ты замыслил недоброе…

Проводник повернулся, взгляд его тёмных глаз встретился с моим.

— Сабир иметь один лицо и один слово, — резко произнесённые слова, словно кривой омруданский клинок рассекли завывания ветра.

— Тогда расскажи без утайки, о чём говорил с владельцем караван-сарая и с погонщиками, и почему один ушёл!

— Быть так, — проводник стал ближе, чтобы мне было лучше слышно. — Когда предупреждать Гозер об опасность лгать чужеземный господин, он сказать, что пропавший воин похищать снежный дух…

— Что? — не понял я.

— …После говорить с погонщики о погода. Они подтверждать речь хозяин — идти сильный буря. Тогда я спрашивать о снежный дух. — В голосе собеседника появились презрительные нотки: — Они галдеть, точно не быть мужчины. Сказать, что снежный дух жить в горы. Он быть большой и покрытый длинный белый шерсть, иметь острый зубы и страшный глаза. Снежный дух уносить путники…

Сделав паузу, Сабир смахнул с чёрных ресниц, усов и бородки налипший снег.

— Один погонщик быть трус — он забрать свой ишак и бежать. Я хотеть остановить его, но потом увидеть страх. Такой сильный, что он съесть весь ум. Погонщик стать опасен для остальные. Пусть лучше уходить и погибать сам, чем приносить вред караван.

— А другие погонщики?

— Бояться снежный дух, но не нарушать договор… и хотеть больше плата.

— Об этом нужно поговорить с командиром. Сабир, что это за снежный дух?

— Никогда не слышать о нём раньше, не знать. Вечный Небо велик… — не закончив фразы, проводник плавно развёл руками, держа ладони вверх, и поднял взгляд к тучам. После изучающе уставился на меня. — Бояться?

— Вот ещё! — гордо ответил я. — Рыцари из рода Им-Трайнис не ведают страха!

По посеревшим от холода губам терхизца скользнула тень улыбки. Поклонившись, Сабир жестом предложил пройти в дом.

Дядя Эсмонд выслушал мой рассказ о снежном духе без особого интереса. Куда больше его обеспокоило известие о том, что погонщики требуют больше денег.

— Уговор есть уговор, и я не дам ни медяка сверху! Видал таких попрошаек: один раз поддашься — будут требовать ещё и ещё. У нас не бездонная мошна, и монет должно достать на обратную дорогу… Делм, поставь пару караульных возле погонщиков, чтоб те не надумали удрать и увести ослов.

— А снежный дух? — напомнил я.

Командир отмахнулся:

— Даже если местные сказки не врут, никакой твари не влезть в запертый дом…

III

Ночь я провёл беспокойно. Несколько раз просыпался от чувства, будто кто подбирается ко мне. Обводил взглядом спящих рыцарей, ратников и тихо переговаривающихся у огня караульных, и вновь ложился. Как следует заснул только под утро. Да так крепко, что Тород с трудом меня растормошил.

— Подымайся, Бел! — пихал он меня. — Лэдо пропал!

Эти слова, точно горящие стрелы, пронзили тёплую мглу дрёмы.

— Что? — подскочил я. — Как?

— Не знаю. Он должен был перед рассветом обойти посты. Последними его видели ратники в конюшне.

— Все ко мне! — раздался похожий на боевой клич рёв дяди Эсмонда.

Когда приказ был выполнен, командир сумрачно оглядел окруживших его воинов.

— Мы потеряли ещё одного человека, — сказал он вполне спокойно, но я видел, как раздуваются его ноздри. — Умыкнули его люди или волшебные твари — всё одно: им не жить… Фар, возьми четверых ратников и охраняй вход в трактир. Никого не впускать и, тем паче, не выпускать… Тород, под твою руку пойдут ещё четверо. Обшарьте весь первый этаж… Делм, Бел, отберите троих и переверните всё, что наверху… Венри, половина оставшихся бойцов твои. Будьте наготове: коли кому потребуется подмога — поспешите… Имо, Рогир, Алнер, останетесь при мне… Тебе чего, Сабир?

Не обратив внимания на грубое обращение, проводник поклонился:

— Господин, исчезать погонщик.

Дядя Эсмонд заскрипел зубами.

— Сбежал?

— Не знать… Но два его осел на место. И дверь быть заперт.

Командир сжал кулаки:

— Клянусь Ильэллом, я выясню, что за нечисть тут с нами играет, и заставлю пожалеть! Родичи, вперёд!

Мы быстро осмотрели пустующие гостевые комнаты. Не обнаружив ничего подозрительного, остановились перед дверями, ведущими в жилище хозяина караван-сарая.

— Вечером Эсмонд приказывал поставить сюда человека, — заметил Делм Аске-Трайнис.

— Так и было, господин Аске-Трайнис, — ответил Бран, один из ратников. — Всю ночь здесь были караульные. Сам стоял после полуночи. Последним Имо охранял — он ушёл,