Волчья сотня - Наталья Александрова

Дальше, за спинами волхвов, теснились их слуги – негры в яркихплащах и тюрбанах, восточные кочевники в светлых накидках. Верблюды важнопереступали с ноги на ногу, высоко закидывали гордые уродливые головы,демонстрировали зрителю свою драгоценную поклажу… Цепочка вьючных животных ипогонщиков, постепенно редея, извивалась по уходящей вдаль горной дороге, средимрачных серых скал, поразительно гармонирующих с пышными нарядами людей и яркойсбруей верблюдов. А дальше синели разбросанные среди скал замки, выцветшейзеленью выглядывали из-за гор леса, и пейзаж постепенно терялся в синеватомтумане – знаменитом сфумато ранней итальянской живописи…

В небе над пещерой покоились, невозмутимые и отстраненные отвсего происходящего, две группы ангелов – алые и золотые. Их спокойные детскиелица не заключали в себе ни тайны, ни сочувствия – только непобедимоеравнодушие красоты и справедливости…

Управляющий внимательно наблюдал за лицом Бориса, запробегающими по нему «волшебными изменениями». Наконец, выждав какое-то время,он произнес охрипшим от волнения голосом:

– Я вижу, вы поняли все ее величие. Это – бесценноесокровище, «Поклонение волхвов» Андреа Мантеньи.

– Это – чудо, – взволнованно ответил ему Борис.

– Совершенно с вами согласен… И рад, что вы тоже этопочувствовали. Но кроме того, что эта картина – великое произведение искусства,она представляет собой и очень большую материальную ценность.

– Вот почему Анна Евлампиевна не уезжает из Ценска итак хочет побывать в имении! – высказал догадку Борис.

– Вы совершенно правы, – кивнулБорисоглебский. – Может быть, вы возьмете на себя труд доставить картинукнягине? Тогда она смогла бы отправиться… туда, куда сочтет нужным. Да и уменя, старика, вы сняли бы с души тяжкий груз…

Борис продолжал разглядывать картину. Услышав просьбууправляющего, он с сожалением оторвал от нее взгляд и ответил:

– Я был бы рад помочь вам и оказать услугу АннеЕвлампиевне, но боюсь, что из этого не выйдет ничего хорошего. Здесь картина покрайней мере надежно спрятана, а я буду пробираться в Ценск среди столькихопасностей… Вы сами сказали – вокруг зеленые, махновцы, просто бандиты, да икаждый встречный сейчас опасен. Боюсь, мне не удастся донести картину вцелости, а потеря ее была бы подлинным несчастьем. Кроме того, у меня есть мойвоинский долг – я обязан догнать свою часть, от которой отстал из-за контузии.

– Да, я опасался, что вы не согласитесь принять на себяэту заботу… Я понимаю вас, – печально согласился старик.

– Может быть, на обратном пути, если наш рейдблагополучно завершится и я буду возвращаться в Ценск с кавалерийским отрядом.Тогда я завернул бы снова к вам. В этом случае картина была бы в большейбезопасности – среди большого отряда Добровольческой армии я смог бы доставитьее княгине.

– Что ж, – кивнул Борисоглебский, – может быть,вы и правы… Только что-то говорит мне – мы с вами больше не увидимся.

– Почему вы так думаете? – спросил Борисудивленно.

– Не подумайте, Борис Андреевич, что я сомневаюсь в вас– я уверен, вы сделаете все, что должно… и все, что возможно. Просто у меняесть какое-то смутное предчувствие, что я не доживу до вашего возвращения.Вокруг столько банд… столько лихих людей…

– Бросьте! – решительно махнул рукой Борис. –Не верьте предчувствиям!

Борисоглебский, что-то тихонько бормоча себе под нос,аккуратно запаковал картину, убрал ее за стенную панель. Они вышли изкомнаты-тайника, тщательно закрыли дверь за собой. Управляющий посмотрел Борисув глаза и сказал:

– Во всяком случае, вы знаете теперь, где ее искать,как открыть тайник. Если меня… не будет, когда вы вернетесь, вы сами сможетедостать картину и сделать то, что должно. И очень прошу вас – расскажитематушке-княгине обо всем, что вы здесь видели. Скажите ей, что Борисоглебскийпомнил свой долг и делал все, что мог…

Они возвратились в жилую комнату. Саенко как ни в чем небывало спал в углу на полушубке и выдал внезапно такую оглушительную руладу,что Борис вздрогнул и подумал, не нарочно ли хитрый хохол изображает глубокийздоровый сон. Борис улегся снова на диванчик и, несмотря на все пережитые волнения,мгновенно заснул.

Снился ему летний жаркий день, деревенская пыльная улица.Борис шел по этой улице. Он был совсем маленьким, лет шести. Родителей не былос ним, они отчего-то оставили его одного, и маленькому Бориске было одиноко истрашно. Вдруг впереди на улицу вышла не торопясь большая лохматая собака.Мальчик остановился в испуге, но знал, что обязательно нужно идти вперед – там,впереди, в конце улицы, его ждало что-то важное, что-то хорошее… Он сновапошел, но собака тихо угрожающе зарычала. Потом из-за забора вышла еще одна –больше и страшнее первой. Мальчик задрожал от страха, еще немного – и онзаплакал бы. Но тут рядом с ним появилась сестра Варя. Борис хоть и во сне, ноотметил ту странность, что сестра была того же возраста, что и он, хотя насамом деле в то время, когда ему было шесть лет, ее еще и на свете-то не было.Сестра взяла его за руку и повела вперед. Борису во сне стало стыдно – она,девочка, не боится, значит, ему уж никак нельзя… Они шли вперед, держась заруки, и страшные собаки, скуля и пятясь, отступили с их пути…

Борис проснулся от громкого голоса Саенко:

– Ох, и подлый же народ эти сарацины!

– Господи, Саенко, сарацины-то тебе чем неугодили? – не удержался спросонья Борис, обычно сдержанно выслушивавшийфилософские рассуждения Саенко о различных народах, населяющих землю.

– Как же, ваше благородие! Вон они как бедногоМерседека измытарили!

Борис ошарашенно перевел взгляд на Борисоглебского.Управляющий, который возился в это время с чайником и спиртовкой, усмехнулся ипояснил:

– Мы тут, Борис Андреевич, с господином Саенкопоговорили немного об искусстве. Видите, картина висит на стене – «Страданиясвятого Мельхиседека в сарацинской земле»?

Борис увидел в углу на стене раскрашенную олеографию на темужизни какого-то баснословного святого, которому пышно одетые чернобородыесарацины наносили тяжелые увечья. Жалкая поделка напомнила ему увиденный ночьюшедевр. Борис вспомнил ночной разговор с управляющим и взглянул на него. Старикспокойно встретил его взгляд, и Борис подумал, не приснилось ли ему все –тайник, картина Мантеньи… Но нет, все это было чересчур необыкновенно, чтобыоказаться всего лишь сном.

Управляющий разлил свой замечательный чай, накрыл на стол ипригласил своих гостей к завтраку. За завтраком старик разговорился:

– Пока, Борис Андреевич, дела Белой армии идут неплохо,вы наступаете, но не забудьте, когда играют в карты или воюют, удача редкосопутствует одной и той же стороне от начала и до конца. Садясь за карточныйстол или уходя на войну, никогда не знаешь, чем это кончится. Не забудьте,милостивый государь, что коммунизм очень популярен повсюду. Это, конечно,утопия, но он взывает к самым простым инстинктам и основную свою силу черпает вневежестве и глупости масс, а людская глупость – это самая большая сила в мире.Кроме того, сейчас именно для вас начнутся серьезные трудности, потому что выпрошли с боями степи, где ваша кавалерия имела большой успех, поскольку вкавалерийском бою очень важна хорошая подготовка и хорошее командование и навашей стороне такие прирожденные кавалеристы, как казаки. Но теперь перед вамираскинулись леса, где кавалерия не может успешно воевать, а пехота у красныхгораздо многочисленнее.