Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки - Вальтер Шелленберг

Саарбрюкен и мой близкий друг, был человеком, которому главным образом мы обязаны достигнутым успехом. Работая с тремя радиопередатчиками, специально снабженными очень сильным сигналом, он посылал в эфир нескончаемый поток новостных сообщений на французском языке как бы из официальных французских источников, которые на самом деле были плодом его фантазии. Эти ложные новости стали главной причиной гибельной паники и смятения в среде французского гражданского населения. Потоки беженцев заблокировали все автодороги Франции и сделали передвижение войск в тылу фронта французов почти невозможным. Тем временем, несмотря на трудности, созданные военной ситуацией, наши агенты во Франции продолжали собирать информацию, которую мы получали посредством специальной сети курьеров, пересекавших линию фронта, а также по телефону: кабель был проложен через линию Мажино в Саарбрюкен.

Другим средством, причинившим огромный ущерб, была небольшая и с виду безобидная листовка, которую распространяли в огромном количестве наши агенты и сбрасывали с самолетов. Напечатанный на французском языке и являющийся как бы предсказанием Нострадамуса — многие его предсказания действительно были в него включены — текст этой листовки предсказывал устрашающие разрушения от «летающих машин»; в нем подчеркивалось, что Юго-Восточная Франция избежит этих ужасов. При подготовке этой листовки я и представить себе не мог, что она вызовет такие колоссальные последствия. Все усилия гражданских и военных властей повернуть огромные потоки беженцев, пытавшихся достичь Юго-Восточной Франции, оказались бесполезными.

Последовали наступление бронированной танковой колонны Гудериана на Амьен и захват Абвиля, капитуляция бельгийской армии и, наконец, неудачная попытка англо-французских сил прорвать немецкое окружение в Аррасе. На этом этапе вся военная кампания была фактически выиграна.

Последующие события — неспособность немецких армий использовать свои огромные победы на традиционном поле боя во Фландрии и Франции и осуществить вторжение в Англию — находят свое объяснение в личности Адольфа Гитлера. Сторонние комментаторы выдвинули такое объяснение: на тот момент нервы Гитлера сдали, и у него не хватило смелости сделать энергичный шаг, который принес бы безусловный успех. Даже в немецком Генеральном штабе были такие люди, которые придерживались этого мнения. Но истинная причина лежала в его убеждении, что французы — умирающая нация, а англичане — братский народ германского происхождения, достойный сохранения. Великобритания, в конечном счете, сделает выводы и присоединится к Германии. Да, он отдал приказ готовить вторжение, но из-за своих глубинных чувств и озабоченности он продолжал действовать очень нерешительно. Тогда его больше занимали разногласия в Генеральном штабе, и вопреки своему обычному решительному вмешательству в качестве Верховного главнокомандующего Гитлер позволил этим трудностям и личным предрассудкам замедлить принятие решения до тех пор, пока все не сошло не нет. Это можно отчетливо увидеть во всех приказах, изданных Кейтелем в то время.

Несмотря на это, все органы политического и военного руководства с максимальной скоростью работали над подготовкой операции «Морской лев» с типично прусской тщательностью. Например, в конце июня 1940 г. мне было приказано подготовить для войск вторжения и сопровождающих их политических и административных органов небольшой справочник, в котором были бы кратко описаны самые важные политические, административные и экономические институты Великобритании и ведущие общественные деятели.

Он также должен был содержать инструкцию о том, какие меры необходимо принимать при оккупации здания министерства иностранных дел, военного министерства, министерства внутренних дел и различных департаментов разведки и Специальной службы (отдел Департамента уголовного розыска, осуществляющий функции политической полиции, а также охраняющий членов королевского семейства, английских и иностранных государственных деятелей. — Пер.). Выполнение этого задания занимало огромное количество моего времени, включая сбор материала из различных источников с помощью специально отобранных мною моих сотрудников. Когда справочник был готов, он был издан в количестве двадцати тысяч экземпляров, которые хранились в соседнем с моим кабинетом помещении. Они сгорели во время пожара в 1943 г., возникшего после одного авианалета, что стало символом окончательного провала перспектив Германии на западе.

Глава 11

Заговор с целью похищения герцога Виндзорского

Риббентроп говорит о положении герцога. — Взгляды Гитлера. — Краткое содержание плана. — Приказ отдан. — Я еду в Португалию. — Контакт с послом Германии. — Ситуация в Испании. — Противодействующее влияние Великобритании. — Позиция официальных лиц в Португалии. — Невозможность выполнения моей миссии. — Напряженное ожидание. — Мое донесение Берлину. — Возвращение из Лиссабона. — Гитлер одобряет то, как я вел дело

Однажды утром в июле 1940 г. мне позвонил один из моих друзей в министерстве иностранных дел и предупредил меня о том, чтобы я ждал звонка от «старика» — имея в виду Риббентропа — как только тот будет «готов действовать». Мой друг не знал, по какому поводу будет звонок, но казалось, что это что-то ужасно срочное.

В полдень из телефонной трубки раздался звучный голос Риббентропа: «Скажите мне, мой дорогой друг, не могли бы вы немедленно приехать ко мне в офис? У вас же есть время, не так ли?» — «Конечно, — ответил я, — но не могли бы вы сказать мне, о чем пойдет речь? Возможно, у меня найдется материал, который мне следует захватить с собой». — «Нет, нет, — сказал Риббентроп. — Приезжайте немедленно. Это не такой вопрос, который я могу обсуждать по телефону».

Я сразу же позвонил Гейдриху и сообщил ему о состоявшемся разговоре, так как знал о его патологической ревности. Гейдрих сказал: «Понятно. Этот господин больше не желает консультироваться со мной — старый идиот! Хорошо, поезжайте и передайте ему мои наилучшие пожелания». Я пообещал Гейдриху дать ему подробный отчет о том, чего хотел Риббентроп.

Как обычно, Риббентроп принял меня, стоя за своим рабочим столом и скрестив руки; выражение его лица было серьезным. Он предложил мне сесть и после нескольких вежливых фраз приступил к делу. Он слышал, что у меня есть различные связи в Испании и Португалии и что я даже добился в какой-то мере сотрудничества с полицией этих стран. Я не знал, куда ведут эти замечания, и ответил очень осторожно. Не удовлетворившись моими уклончивыми ответами, он покачал головой, помолчал и сказал: «Мммммм». Вдруг он сказал: «Вы же помните герцога Виндзорского, конечно? Вы были представлены ему во время его последнего визита?» Я ответил, что не был. «У вас есть какие-нибудь материалы на него?» — спросил Риббентроп. «Пока ничего не могу сказать», — ответил я. «Ну а что лично вы о нем думаете? Как вы оцениваете его как политическую фигуру, например?» Я честно признался, что эти вопросы застали меня врасплох и в настоящий момент моих знаний недостаточно, чтобы дать должный ответ. Я видел герцога во