Скованная тьмой - Джулия Холл

На самом деле Эмберли пропала из-за меня. Я был тогда с ней в том переулке. Я позволил ей уйти. Это все моя вина. У меня был шанс вонзить нож в сердце Сильвер, но я не стал этого делать. Решил получить от нее информацию, а не убивать. Мы лишились нашего преимущества.

Отвернувшись ото всех, подхожу к окну и бесцельно смотрю на Нью-Йорк. В агрессии и крушении всего подряд нет никакого смысла. Это не поможет найти и вернуть Эм. Нужно собраться с мыслями.

Сделав глубокий вдох через нос, я считаю до пяти и снова поворачиваюсь ко всем лицом. Грейсон, Стерлинг и Нова все еще здесь. Они хорошо знают меня. За столько лет вместе мы пережили целую кучу всего. И плохого, и хорошего. При необходимости они без раздумий отправились бы за мной даже в Ад.

Относительно многих моих действий могут возникать вопросы и сомнения, но они прикроют меня, несмотря ни на что.

– Вы правы, – сказать это оказалось куда проще, чем я думал. – Я отвратительно себя вел. Этим делу не поможешь.

Кивнув, Нова скрещивает руки на груди.

– Ну и что планируешь делать?

– Для начала перестану прятать голову в песок и подключусь к делу. Я знаю кое-кого из хранителей. Она всеми словами проклинает день нашей встречи, но, думаю, смогу уговорить ее помочь. Нужно узнать, что им вообще известно.

– Вот это другой разговор, – Стерлинг мотает головой, приглашая нас идти за ним.

Следуя за братом, я вспоминаю последние слова, которые сказала мне Эмберли прежде, чем исчезнуть: «Ты говорил, что меня несложно найти. Так докажи это».

Именно это я и собираюсь сделать.

«Я не просто живу среди Отрекшихся. Я – их правитель». Невозможно. Отрекшиеся ни за что не потерпят и не станут подчиняться потомку ангела. Если я, конечно, правильно понимаю, кто он.

– Кто ты такой? – требовательно спрашиваю я.

– Нефилим, разумеется. Как и ты. Ты же ведь и сама это видишь, – он разводит руки в стороны, показывая, что скрывать ему нечего. Я смотрю на белую ауру вокруг него. Тьма изредка появляется в ней, будто небольшие молнии. Он явно что-то недоговаривает.

Я сажусь прямо. Нога дико болит. Нужно двигаться осторожнее.

– Сколько тебе лет? – определить возраст полукровки невозможно. Тому, кому на вид лет тридцать, на самом деле может оказаться несколько сотен. Насколько мне известно, потомки чаще всего умирают на поле боя, чем от старости. И я еще не видела ни одного, которому можно было бы дать больше тридцати пяти.

Торн в сравнении с ними кажется вечно молодым. Тонкие белые шрамы невероятно контрастируют с его идеальной мраморной кожей, подчеркивая, а не отвлекая внимание от потрясающе красивых черт его лица и добавляя некоторую изюминку. В глазах читается явная усталость от непростой жизни. Красив, как ни посмотри. Словно сошел с обложки журнала.

– Мне двадцать.

Такой молодой.

– Если ты – их правитель, зачем сражаешься? Тебя ведь могли убить.

– Не совсем.

Его губы искривляются в самодовольной улыбке. В голове всплывает самоуверенная ухмылка Стила. Сердце в груди сжимается, я с трудом, но делаю глубокий вдох, чтобы унять боль. Я до сих пор понятия не имею, что с ним, если не считать сомнительных уверений Сильвер в том, что он будет жить.

– В течение вот уже семи лет, раз в сезон, – продолжает Торн, – я даю Падшим возможность бросить мне вызов. Если они выйдут на арену и справятся со мной, смогут заполучит мое королевство. И тело.

Это безумие.

– Ты имеешь в виду…

– Если я сдамся или буду ранен, а не убит, то ангел, которому удалось одержать победу, сможет использовать мое тело в качестве сосуда.

В ожидании ответа парень не отводит от меня своих темно-синих глаз и даже не мигает. Семь лет. Это значит, он учувствует в этих гладиаторских боях с тринадцати? А я-то думала, у меня было тяжкое детство.

Прежде чем продолжить разговор, делаю два неглубоких вдоха. Слова будто застревают у меня в горле, следующий вопрос я задаю ему почти шепотом:

– Зачем тебе это нужно?

– Доказать им, что я – достойный правитель. И, как видишь, – он показывает на себя, – я никогда не проигрываю.

– Поединок длится до тех пор, пока ты не убьешь всех Падших или они не одолеют тебя?

– Да. Я победил уже огромное количество соперников.

– Если ты всегда побеждаешь, почему они продолжают бросать вызовы?

– Я – одно из самых могущественных существ в мире. Если они смогут использовать мое тело как сосуд, то получат доступ не только к миру смертных, но и всей моей силе, – он не хвастается. Таким будничным тоном обычно обсуждают погоду. Блондин все говорит как есть.

– В мире есть достаточно могущественных Нефилимов, но Отрекшиеся им не подчиняются, – возражаю я. Не говоря уж о других потомках, без вкраплений черной ауры или перьев с металлическими концами. Мне хочется знать, что делает Торна и меня настолько особенными.

Я что-то замечаю в его взгляде. Некоторый интерес, от которого почему-то становится не очень комфортно. А уже через секунду строгие черты лица смягчаются, и он смотрит на меня с довольной улыбкой.

Ему нравится мое недоверие, но почему?

– Ты права, Отрекшийся не преклонит колен перед Нефилимом. Но я уверен, ты в курсе, что мы с тобой нечто большее, чем наши собратья.

Его слова повисают в воздухе. Я напрягаюсь от волнения, мысленно призывая его продолжать говорить. Возможно, куча вопросов, которые меня давно мучают и на которые я до сих пор не знаю ответов, наконец-то уменьшится. Ничего не могу с собой поделать, желание узнать больше перевешивает, и я клюю на его наживку.

– Что ты имеешь в виду? – задаю новый вопрос, когда тишина слишком затягивается.

– Что ты знаешь о своем происхождении?

Сжимаю зубы. Не нужны мне эти допросы, я хочу ответов. Хочу знать, почему я отличаюсь от других потомков. И вообще, все хочу знать.

– Я ни в коем случае не уклоняюсь от ответа, – очевидно, у меня все на лице написано. – Просто хочу понять, насчет чего ты уже в курсе, чтобы нормально объяснить.

– Мало, я знаю и понимаю очень мало, – скриплю я сквозь сжатые зубы. – Особенно учитывая недавно увиденное.

В его глазах вспыхивают огоньки.

– Скорее всего, тебе говорили, что никто из серафимов не восставал против Бога и их не низвергли на Землю.

Киваю. Это было на одном из самых первых занятий в Академии.

– А ты знала, что об этом не написано в Книге Серафимов? Убеждение в том, что ни один из серафимов не был изгнан, передавалось из поколения в поколение, но в устной форме.

Не могу сказать, что хорошо знаю Книгу Серафимов. Я изучила только самое-самое начало. Чтение громадных томов на едва знакомом языке не входит в число моих хобби. Но, полагаю, где-то в тексте были упоминания о серафимах.