Трогать нельзя - Мария Зайцева

И мне надо памятник, сука, ставить.

Посмертно. И, судя по напрягам и тому, что я с утра даже тренировку пропустил, это будет скоро.

За ночь мы с Таткой все же успели договориться до того, что она пойдет в институт, но ни с какими Гариками не разговаривает.

Больше ни о чем.

Это и так была охеренная уступка с моей стороны. И получила она ее только потому, что в этот момент как раз член мой изо рта выпустила. И стала приводить аргументы. Словами. Через рот. Которому прямо в то время у меня было намечено совершенно другое применение!

Конечно, я настоял на своем. Физически. То есть, достав сначала губами до неправильно используемого рта и рукой до наглой жопки, а потом возвращая все обратно, как было. Но перед этим, естественно, пообещав хотя бы часть из того, чего ей так хотелось.

И вот кто после этого деспот? А?

Кто доминант?

По моему, ответ очевиден.

Да и утром я встал в таком состоянии, словно меня ночью суккуба поимела, и всю энергию через член высосала.

И, что характерно, при одном только воспоминании и вообще, самом этом слове, возникшем в моей голове…

Ну, я бы еще повторил.

Но Татка воспользовалась моим полуобморочным состоянием, вытащила из кармана джинсов ключи и свалила к себе.

А пока я спал, потом просыпался, чесал зад и подгружал мозг, успела убежать в институт.

Правда, перед этим приготовила бутеры с авокадо и яичницу с беконом. И записульку милую оставила на столе. Смешную рожицу с высунутым языком. На нее похожую.

Я повертел-покрутил бумажку, задумчиво съел завтрак, включил локацию, чтоб убедиться, что она в институте, убедился, плюнул на спорт и поехал на работу.

И, как выяснилось, очень правильно сделал!

Потому что в клубе меня ждал, мать его, сюрприз!

То есть пожарный инспектор, которому уже давно было все проплачено. С внеплановой проверкой.

Я смотрю на мужика, с которым всегда нормально находил общий язык. И на его напарника, которого вижу впервые.

И все понимаю.

Кивком отпускаю зама и вожу их везде сам, жестко контролируя перемещение. И не оставляя их одних ни на минуту.

В этой ситуации хорошо то, что в этой сфере у меня полный порядок.

Прикормленный пожарник в курсе, новый — шустрит и взглядом пытается меня на что-то продавить. Я не давлюсь.

И мысленно прикидываю, откуда заказ.

В голову приходят только братья Гарик и Мартик Арутюняны. Но не факт тоже. Соображаю, кого бы дернуть спросить. И надо ли. Потому что здесь так… Не того дернешь — и все.

А я после смерти отца связи, конечно, не растерял, но и не упрочил.

В голову приходит мысль, что надо бы клуб спортивный оживить.

Я его оставил, не стал продавать, но и заниматься им не смог. Слишком все об отце напоминало там.

Поставил управляющего, заместителя отца, и только отчеты проверял. Сам не лез. Естественно, тема субботних посидушек, выступлений боксеров, любительских боев быстро сошла на нет. А серьезные дядьки, отцовские приятели, что ходили туда отдыхать душой и телом, даже не стали интересоваться, будет ли продолжена традиция.

Так что мы все вроде бы приятельствовали, и я мог, при нужде, как, например, в случае с Элли, подругой Лены, жены Дани, обратиться за помощью, и даже весьма деликатной… Но злоупотреблять, постоянно прося крыши у серьезных людей, не хотел. Справедливо предполагая, что дружба — дружбой, а быть обязанным таким людям… Ну его нахер. Если есть возможность, лучше самому. Это очень помогало всегда. Справлялся. С нервами, конечно, но кто сейчас без нервов?

А вот теперь, прямо чувствую, как тучи-то сгущаются. Проверки эти внеплановые. Налоговая, теперь пожарники. Надо будет сегодня поставить задачу, чтоб к приходу СЭС все готово было. А то тоже… Нечаянно нагрянут. Ощущение, что меня кто-то заказал. То ли просто ослабить, чтоб поволновался, напакостить по-мелкому. То ли все серьезно. И здесь может быть вагон вариантов. От законного отъема бизнеса до криминального заказа.

И, пожалуй, не получится в этот раз своими силами. Потому что надо хотя бы понимать, откуда ветер дует. И правильно стелить соломку.

И в этом аспекте очень умным кажется решение поставить следилку на телефон Татки. И надо бы ее ограничить в передвижениях.

Вот только как?

Коза моя бедовая опять взбрыкнет…

Бляха муха, хоть реально ребенка ей делай и дома запирай пока что!

А, может, уже заделал? Не предохранялся ведь сегодня.

Мысль эта отчего-то радует, хотя не о детях бы мне сейчас думать…

Но не могу.

Татка — зараза такая, в кровь въелась.

Не выковырять.

Да и не надо выковыривать.

Ассимилировать надо.

Чтоб она без меня так же не могла, как и я без нее.

Информацию о том, что Татка за пределами города, я получаю как раз, когда нахожусь в таком месте, откуда так просто не свалишь.

Ну надо же, коза мелкая, выбрала время, а?

Я как раз сижу за покером с отцовскими приятелями, в моем спортклубе. И уйти никак не могу. Мужики, все в годах, чинах и положениях, настолько рады тому, что опять собираются в этом месте, что будет бой, что можно просто расслабиться в спокойном месте без следилок и проверок, что обломать их — смерти подобно.

А потому я только смотрю в бешенстве на точку на объездной, неподалеку от набережной, да зубами скриплю.

На гонках. Точно. Интересно, с кем? Я прикидываю, кому набрать, и выбираю в итоге Коляна.

— Да, брат, — жизнерадостно орет он, и я понимаю, что наш мент нихрена не на гонках. Потому что музыка гремит, и бабы визжат.

— Ты в городе?

— Да, в клубе твоем! Ты чего? Здесь тоже?

— Нет. А чего не на гонке?

— Да ну его нахер! Там молодняк, мне стремно! Зверята полетели, насколько я в курсе. Со своей оторвой.

— Ладно. Давай.

— Эй, Серый, а чего хотел-то?

Но я уже отключаюсь и набираю Ромку. Тот ожидаемо не отвечает, а потому я злюсь. Но все равно деваться некуда.

Уйти — никак.

Уйти — порушить полностью все, что эти полторы недели выстраивал.

Кто бы знал, каких трудов мне стоило собрать здесь этих людей! Просто для того, чтоб в итоге, возможно, но не вероятно, получить информацию по раскладу в городе.

А то, что расклад меняется, я прямо на своей шкуре прочувствовал.