Кузина Филлис. Парижская мода в Крэнфорде - Элизабет Гаскелл

– И вот что, Фэнни: если клетку привезут, будь ласкова с Полли Какаду, когда станешь уговаривать его туда войти. Он может быть привязан к своей прежней клетке, хоть она уже и обветшала. Запомни: у птиц такие же чувства, как и у нас! Не торопи его, пускай поразмыслит, прежде чем решится.

– Если позволите, мэм, я думаю, что миндальный орешек сделает его смелее, – сказала Фэнни, приседая (очевидно, в благотворительной школе ей внушили, будто девушке её положения следует приседать при каждом слове).

– Мысль весьма недурная. Я сейчас же дам тебе для него орех, если ключ от шкапчика при мне. Клетку мы поместим у окна с видом на улицу. Полагаю, Полли Какаду будет доволен: ему, насколько я могу судить, нравится видеть людей.

– Оно, конечно, куда веселей, чем куковать на кухне да глядеть в сад, где ни одной живой души – одни цветы бессловесные, – произнесла кухарка, очевидно, позавидовав хозяйскому питомцу.

– Тем, кому есть, чем заняться, вид на сад подойдёт как нельзя лучше! – сурово отрезала мисс Пул.

По-видимому, она опасалась потерпеть поражение в поединке со старой стряпухою и потому с достоинством удалилась, предпочтя сделать вид, будто не слыхала её весьма колкого ответа. Я также осталась к нему глуха, солидарная с своею почтенной приятельницей. По правде говоря, мы отступили весьма поспешно и замедлили шаг лишь после того, как за нами захлопнулась входная дверь.

Первым делом мы, разумеется, нанесли визит мисс Мэтти, затем побывали у миссис Хоггинс. Словно нарочно подгадав, мы посетили единственных двух представительниц крэнфордского общества, которые обременены были необходимостью проживать под одною кровлей с мужчинами, причём мужчины эти по несчастливой случайности оказались там, где им никак не следовало быть, а именно в гостиных собственных домов. Желание сделать удовольствие мне, искренная увлечённость мыслью о новой клетке для Полли, а также неизменная крэнфордская привычка в каждой малости искать сочувствия соседей – всё это побудило мисс Пул рассказать об ожидаемом подарке сперва мисс Мэтти и мистеру Питеру, затем миссис Хоггинс и доктору Хоггинсу. Последний, в сапогах и при шпорах, стоял в гостиной, поедая толстый ломоть хлеба с сыром в присутствии своей аристократической жены, в недавнем прошлом леди Гленмайр! Позднее мисс Пул заметила, что если утончённости не стало даже в Крэнфорде, средь жителей коего немало отпрысков благороднейших семейств графства, то она уж и не знает, где в наш век искать приличных манер. Подумать только! Хлеб и сыр в гостиной! Не хватало только луку!

Как ни вульгарен был мистер Хоггинс, мисс Пул не преминула и ему рассказать о том, какого подарка ожидала:

– Вообразите! Посылка из Парижа для Полли… Полли Какаду! Вы ведь его знаете, мистер Хоггинс, не так ли? Помните, как однажды он меня укусил, потому что хотел, чтоб я вернула его в клеточку? Ах, до чего милая птичка!

– Надеюсь, клетка для милой птички будет сколь красивой, столь и прочной, так как Полли, скажу я вам… – мистер Хоггинс осёкся, поймав, очевидно, взгляд своей супруги. – Что ж, мы с ним давние друзья. Как-то раз он и на мне поупражнял свой клюв. После обеда я буду проходить мимо и, вероятно, зайду к вам, чтоб повидать вашего любимца на новой квартире.

– О, сделайте такое одолжение! – с горячностью откликнулась мисс Пул. – А ежели будете спешить, то взгляните хотя бы на окно гостиной: когда клетку доставят, мы повесим её там вместе с самим Полли.

Возвращаясь от Хоггинсов, мы встретили омнибус, ехавший с железнодорожной станции, куда немногим ранее прибыл Лондонский поезд, и потому не удивились, увидав Фэнни, до половины высунувшуюся из окна, и кухарку, которая не то помогала ей, не то препятствовала. Через несколько мгновений их головы исчезли в недрах комнаты, однако вбитый нами гвоздь остался ничем не обременённым. Мы ускорили шаг. Обе служанки встретили нас у дверей.

– Позвольте, мэм, – сказала Фэнни, – у клетки нет дна, мэм, и Полли может улететь.

– Верха у неё нету тоже! – негодующе прибавила кухарка. – Он и оттуда выберется – поминай, как звали!

– Я должна взглянуть на неё сама, – гордо произнесла мисс Пул и отстранила своих прислужниц, уверенная, что её недюжинный ум позволит быстро привести клетку в надлежащий вид.

На полу нас ожидала связка обручей, тщательно обёрнутых хлопчатобумажною тканью и напоминающих птичью клетку не более, чем я сама. Взявшись за что-то большим и указательным пальцами, кухарка приподняла неприглядный парижский презент. Ах, как бы я хотела, чтоб он никогда не покидал своей родины! Увы, наши честолюбивые замыслы порой приводят нас к краху: нельзя было не признать, что мои двадцать шиллингов выброшены на ветер. Однако какой бы нелепой ни казалась присланная вещь, она наверно всё же имела некое предназначение.

– Позвольте, мэм, не думаете ли вы, что это мышеловка? – проговорила Фэнни, сопроводив свой вопрос неизменным книксеном.

Вместо ответа кухарка снова подняла загадочное изделие и показала, с какою лёгкостью мышь выбежит сквозь щель между его обручами. Фэнни сконфуженно отпрянула. Не скрывая своей антипатии к диковинному изобретению, стряпуха сердито пробормотала, что знает все эти французские штучки: французских поваров, французские сливы (сушёную пакость) и французские булочки (у которых внутри один воздух).

Будучи благовоспитанной дамой и не желая ещё пуще меня огорчить, мисс Пул поторопилась заглушить кухаркино ворчание.

– Что ж, – сказала она, – полагаю, из этого выйдет превосходная клетка для Полли Какаду. Как весело он станет скакать с одного обруча на другой, точно по лесенке! Нужно только заделать дно и красиво завязать верхушку.

В этот миг Фэнни осенила внезапная мысль:

– Если позволите, мэм, у моей невестки есть тётка, которая служит в горничных у дочери сэра Джона, мисс Арли. Так вот она, невесткина тётка, говорит, что барышня носит юбки, сделанные из одних обручей…

– Вздор, Фэнни! – вскричали мы все.

О таком диве, как каркасные кринолины, до сих пор не слыхивали даже в соседнем торговом городе Драмбле, не говоря уж о самом Крэнфорде. Среди здешних прачек я слыла довольно легкомысленной молодою особой уже потому, что принесла в стирку две нижние юбки, прошитые для пышности шнуром.

– Не лезь не в своё дело, – промолвила кухарка тоном чрезвычайного пренебрежения. – Поди и без тебя разберёмся с клеткой.

– Скоро обед, Фэнни, а стол ещё не накрыт, – сказала мисс Пул, надеясь при помощи этого напоминания спровадить обеих своих помощниц.

Но кухарка и не думала уходить. Она продолжала стоять на верхней ступени лестницы, держа в вытянутой руке загадочное порождение французского ума.

– Пожалуй, тут можно хранить мясо, – при этих словах повариха с видом знатока склонила голову набок. В том, что касалось до сбережения съестных припасов, она и вправду знала толк. – Сетка-то неплохая, а если всю её накроете тканью, то мухи не смогут залетать внутрь.

Мисс Пул спросила: