Видок. Семена Злобы - Григорий Шаргородский

Именно после этого и состоялся разговор с Ритой, в котором были расписаны роли на случай, если следующие киллеры-гастролеры попытаются втянуть в это дело и ее. К моему удивлению, девушка восприняла предложение с энтузиазмом. Видимо, перечитала приключенческих романов. Уверен, после сегодняшнего променада ее пыл серьезно охладеет. Зато впечатлений и денег Рите хватит надолго.

А вот меня на это самое «долго» может и не хватить. Мало ли кого пришлет в следующий раз эта чокнутая ведьма с короной на голове. А ведь сегодняшнее приключение не что иное, как дичайшая и глупейшая авантюра. И это я не только о поножовщине с сибиряком, а вообще. Ведь могли и просто на улице пристрелить. Снайперские винтовки в этой реальности уже придумали. К тому же, если так пойдет и дальше, могут пострадать близкие мне люди.

Увы, дотянуться до источника моих бед не получится при всем желании, и пока в голову приходила лишь идея с побегом из страны. Но как же не хочется! Правда, вполне можно взять Чижа и отправиться в путешествие хоть по Африке, хоть по Австралии. Денег на это хватит с лихвой. Все это нужно обдумать и принять верное решение.

Последнюю точку в третьей попытке лишить меня жизни поставят уже без меня. Из откровений находившегося в яме франта удалось узнать, что куратор операции в Топинск не приехал и ждет вестей в Омске. Так что вчера Чиж сначала завез в казармы казачьей сотни два конверта с тремя тысячами рублей ассигнациями в каждом, а затем доставил шифрованную записку помощнику машиниста, который работал на паровозе, курсирующем между Омском и Топинском. Сегодня к вечеру он отнесет послание в неприметный кабак на окраине столицы генерал-губернаторства, и за дело возьмется один мой должник.

О том, насколько расторопным и изобретательным окажется преступный авторитет по прозвищу Каленый, я рассчитывал узнать как минимум дня через три из омской прессы, но уже через полтора дня после отправки сообщения к нам в ворота постучал прискакавший на взмыленной лошади городовой и принес срочную телеграмму от генерал-губернатора Западной Сибири.

Оказывается, его сиятельство князь Петр Александрович Шуйский срочно требовал меня к себе на ковер. Мало того, он распорядился задержать утренний поезд, чтобы ни на секунду не оттягивать наше рандеву.

Испытывать терпение целого генерал-губернатора — дело неблагодарное, так что уже через семь часов я открывал дверь в его кабинет. По пути обменялся короткими взглядами с секретарем князя. Я приветственно кивнул, а он лишь дернул головой, показывая, что задерживаться не стоит.

— А, явился не запылился! — с задорным злорадством провозгласил князь и взглянул так, словно пытался прожечь во мне дыру.

Находившийся у него на приеме какой-то чиновник пулей выскочил из кабинета. Ему явно не понравился тон начальника, что уж говорить об эмоциях, обуревавших в этот момент меня. Шуйского я знал неплохо, поэтому прекрасно понимал всю серьезность ситуации.

Так что не наглеем и застываем по стойке смирно, приняв, как говорится, вид лихой и придурковатый.

— Ты почто, стервец, изуродовал столичного гостя, да прямо у меня под носом?

— Не могу знать, — выпалил я, а затем добавил спокойнее: — Я же только что прибыл в город.

— Не морочь мне голову! — вспылил князь. — А то я не знаю, по чьему наущению варнаки поломали ноги и руки барону Рембо́, да еще и вырезали ему на груди корону.

Отпираться от обвинений хорошо знавшего меня бывшего начальника я не стал и заявил без обиняков:

— Ну не убили же. Пара недель в руках лекарей, и будет как новенький.

— Сам знаешь, что не будет. Рану на груди прижгли раствором серебра.

А вот это уже новость. Каленый проявил творческий подход, за что насчитаем ему еще один плюсик к репутации в моих глазах. Я только сейчас вспомнил, что, если свежую рану залить коллоидным серебром, лекарские артефакты не смогут заживить ее полностью. Шрам останется серьезный. Тут только кожу снимать и приживлять новую, например, с мягкого места.

В общем, комментировать это обвинение я не стал и просто промолчал. Впрочем, мои комментарии князю были не нужны, у него и самого было что сказать.

— Ты зачем нарываешься? Хочешь, чтобы стало хуже?

— Хуже? Куда хуже-то?! — теперь разозлился уже я.

— Молчать! — рявкнул князь, заставив меня заткнуться. Затем добавил уже спокойнее: — Ох, Игнат, поверь: хуже всегда есть куда, особенно в нашей стране. Неужели ты думаешь, что, имей ее императорское величество страстное желание убить одного наглого проныру, ты прожил был дольше пары дней?

Я лишь развел руками, сам понимая, что здесь все ой как непросто. К тому же данный вопрос уже не раз мелькал в моей голове. Пусть все эти покушения и портили мне жизнь, но все равно как-то жидковато для целой императрицы.

— Меня просили не распространяться об этом, но вижу, что придется, — чуть подумав, продолжил князь. — Когда ты взбаламутил все императорское семейство, между венценосными супругами начались жаркие споры, в том числе касаемо тебя. В итоге сошлись на том, что император отправит тебя в отставку и, цитирую: «загонит обратно под корягу в вонючем болоте». Это она о твоем любимом Топинске, если не понял. В ответ ее величество не станет предпринимать попыток твоего умерщвления.

— Что-то не похоже…

— Помолчи, — со вздохом прервал меня Петр Александрович. — По твою душу являлись лишь ретивые лизоблюды, решившие выслужиться. Хотя мнится мне, что ее императорское величество о том знала. Это, конечно, нарушение договора с венценосным супругом, но кто ж ему об этом расскажет. На меня не смотри. Даже если решусь написать императору, письмо попросту пропадет в недрах личной канцелярии его императорского величества. Там такое осиное гнездо, что соваться в него я не стану даже ради спасения твоей жизни. И никто не станет.

Князь явно к чему-то подводил, но я не собирался ему подыгрывать.

— Что же, тогда выход действительно только один.

— Какой? — тревожно встрепенулся генерал-губернатор.

Судя по взлетевшим бровям, он как минимум решил, что я попытаюсь устроить покушение на императрицу.

— Уеду из страны. Отправлюсь путешествовать.

— Куда? — Теперь вопрос князя прозвучал как-то растерянно.

Разговор явно зашел не туда, куда он его вел.

— В Индию или Африку, — пожал я плечами с показным равнодушием.

— Ты сейчас серьезно? — учуяв подвох, спросил князь.

— А что еще прикажете делать, ваше сиятельство? В обществе людоедов, крокодилов и гиен я буду чувствовать себя спокойнее, чем здесь.

— Ну, приказать я тебе действительно ничего не могу, — с хитрым прищуром заявил князь, явно разгадав мой троллинг, — а вот предложить кое-что вполне способен. Дело вот в чем. Неделю назад ко мне прилетал адъютант наместника Восточной Сибири с письмом от великого князя. У него в Якутске творится черт знает что, и особая следственная группа не справляется — отчеты больше напоминают мистические романы, чем официальные документы. Пришлось идти к церковникам, но и те помыкались, провели пару обрядов и тоже начали наводить тень на плетень. А затем наместнику рассказали о некоем видоке, который всякую нечистую силу как орешки щелкает и древнего упыря чуть голыми руками не удавил.