Песнь Сюзанны - Стивен Кинг

Миа подняла трубку, приложила к уху, но более не услышалаРичарда П. Сейра. «Вероятно, — подумала Сюзанна, — он отправился в другоеместо, чтобы там отравлять людям жизнь». Миа положила трубку на рычаг, огляделапустую, безликую комнату, так оглядываются люди, зная, что больше здесь непоявятся, и желая убедиться, что не забыли ничего важного. Похлопала по одномуиз карманов джинсов, нащупала пачку денег. Коснулась другого, убедилась, чточерепашка, scolpadda, на месте.

«Извини, — сказала Миа, — я должна заботиться о своем малом.И сейчас все играют против меня».

«Это не правда, — ответила Сюзанна из темницы, в которуюбросила ее Миа. И где она находилась, эта темница? В подземелье подЗамком-над-бездной? Возможно. Какое это имело значение? — Я была на твоейстороне. Я тебе помогала. Я остановила твои чертовы схватки, когда ихпотребовалось остановить. И посмотри, что ты сделала? Как ты могла поступитьтак трусливо и низко?»

Рука Миа замерла над дверной ручкой, щеки залило румянцем.Да, она стыдилась за содеянное, все так. Но стыд не мог ее остановить. Ничто немогло ее остановить. Да тех пор, пока она не поймет, что и ее предали, Сейр иего друзья.

Но осознание неизбежности этого предательства не приносилиСюзанне ни малейшей удовлетворенности.

«Ты проклята, — выдохнула она. — И ты знаешь об этом, не такли?»

— Меня это не волнует, — ответила Миа. — Вечность в аду —справедливая цена за возможность взглянуть моему малому в лицо. Слушай меня ислушай внимательно, прошу тебя.

А потом Миа, неся с собой Сюзанну и Детту, открыла дверьномера отеля, вышла в коридор и сделала первый шаг на пути к «Дикси-Пиг», гдеуже ждали ужасные хирурги, чтобы принять роды не менее ужасного младенца.

КУПЛЕТ:

Commala — mox — nix!

You are in a nasty fix!

To take the hand in a traitor’s glove

Is to grasp a sheaf of sticks!

ОТВЕТСТВИЕ:

Commala — come — six!

Nothing there but thorns and sticks!

When you find your hand in a traitor glove

You are in a nasty fix.

1

Роланд Дискейн был последним из великих воинов Гилеада, и,пожалуй, самым лучшим из них, во многом благодаря по-своему романтическойнатуре, отсутствию воображения и смертоносным рукам. Теперь его конечностипоразил артрит, но сухой скрут никоим образом не отразился ни на остроте слуха,ни на зоркости глаз. Он слышал, как голова Эдди ударилась о боковую стойкукоробки Ненайденной двери, когда их засосало в проем (и, наклонив голову, впоследнюю долю секунды успел уйти от контакта с верхней перекладиной двернойкоробки). Он слышал пение птиц, поначалу странное и далекое, словно птицы пелив его сне, потом оно приблизилось и стало совершенно обычным. Солнечный светударил в лицо и, наверное, ослепил бы, учитывая, что Роланд с Эдди вышли в негоиз глубокого сумрака пещеры. Но глаза Роланда превратились в узкие щелочки втот самый момент, как он увидел этот яркий свет. Прищурился он автоматически,даже не думая об этом. А если бы не прищурился, не заметил бы яркую круглуювспышку по правую руку от него в тот самый момент, когда он и Эдди коснулисьтвердой, темной земли. И Эдди бы точно умер. Возможно, умерли бы они оба. Ноопыту Роланд знал, что такие идеально круглые вспышки бывают лишь в двухслучаях: если солнце отражается от очков или оптического оружейного прицела.

Автоматически, точно так же, как прищуривал глаза, стрелокухватил Эдди под рукой за рубашку. Он почувствовал, как напряглись мышцымолодого мужчины, когда их ноги отрывались от забросанного камнями и костямипола Пещеры двери, почувствовал, как они расслабились после удара головой обоковую стойку. Но Эдди стонал, пытался что-то сказать, то есть не потерялсознание.

— Эдди, за мной! — проревел Роланд, поднимаясь, поставил наноги и Эдди. Боль взорвалась в правом бедре, спустилась почти до колена, но онне подал и вида. Едва заметил ее. Тащил Эдди к зданию, к какому-то зданию, миморяда, даже Роланд знал, что это такое, заправочные колонки. Только их украшаллоготип «МОБИЛ», а не «СИТГО» или «СУНОКО», знакомые стрелку.

Эдди, возможно, не потерял сознание, но в тот момент малочто соображал. Но его левой щеке текла кровь из раны на голове. Тем не менее,ногами он шевелил, как мог, и с помощью Роланда преодолел три деревянныеступеньки, ведущие, как теперь уже понял Роланд, к местному универсальномумагазину. Размерами он заметно уступал магазину Тука, но в остальном не сильно…

Сзади и чуть слева громыхнуло. Стрелявший находился такблизко, что Роланд сразу понял: раз слышит выстрел и ничего не чувствует,значит, пуля летит мимо.

И действительно, тут же около уха раздалось: «Вж-ж-ж-ж!»Витрина магазинчика разлетелась вдребезги, осколки посыпались в торговый залТабличка, висевшая на двух шнурках, с надписью «МЫ ОТКРЫТЫ, ТАК ЧТО ЗАХОДИТЕ ВГОСТИ» подпрыгнула и завертелась.

— Ролан… — голос Эдди, слабый и далекий, словно он говорил снабитым ртом. — Ролан… что… кто… О-ох! — последний изумленный вскрик последовалпосле того, как Роланд с такой силой втолкнул Эдди в дверь, что тот шлепнулсяна пол, а сам Роланд тут же упал на него.

Вновь громыхнуло, стрелял все тот же человек, и винтовка унего была очень мощная, большого калибра. Роланд услышал, как кто-то закричал:«Твою мать, Джек!» — после чего затарахтел скорострел, Эдди и Джейк называлиего автоматом.

Еще две пыльные витрины, по обе стороны двери разлетелисьмелкими осколками. Бумажки, которые висели в них, какие-то объявления дляжителей городка, Роланд в этом не сомневался, подбросило к потолку, после чегоони спланировали на пол.

В магазине в этот момент находились только три покупателя,две женщины и пожилой джентльмен. Все трое, конечно же, повернулись к входнойдвери, к Роланду и Эдди, и на их лицах читалось непонимание, свойственное всемлюдям, никогда не державшим в руках оружие. Роланд, случалось, называл такоевыражение лица жвачным, словно видел в этой троице, жители Кэллы Брин Стерджис,в большинстве своем ничем от нее не отличались, овец, а не людей.

— На пол! — проревел Роланд, лежа на своем находящемся вполубессознательном состоянии, а теперь еще и пытающемся отдышаться, напарнике.— Ради любви к вашим богам, НА ПОЛ!

Пожилой джентльмен в клетчатой фланелевой рубашке выпустилиз руки банку с изображением помидора на ней, и повалился на пол. Женщины —нет, и вторая очередь скорострела убила их обоих: первой пули прошили грудь,второй — снесли верхнюю часть головы. Женщина с простреленной грудью рухнула,как мешок с зерном. Со снесенной макушкой — сделала два шага к Роланду, кровьиз раны изливалась на волосы, как лава из вулкана. На улице «заговорили» второйи третий скорострелы, наполняя день шумом, наполняя воздух над ними свинцовымипулями. Женщина с отстреленной макушкой повернулась вокруг оси, взмахиваяруками и, наконец, свалилась на пол. Роланд потянулся за револьвером иоблегченно вздохнул, обнаружив, что он по-прежнему в кобуре: пальцы обхватилитакую родную, отделанную сандаловым деревом рукоятку. Риск оправдался. Оружиеперенеслось вместе с ними. И они с Эдди попали в этот мир не посредствомПрыжка. Стрелявшие их видели, видели их очень хорошо.