Прости за любовь - Федерико Моччиа

нам всем так нужна… Идея простая и сильная, четкая и меткая…

– Да-да, говори, что такое? – отрезает Алессандро, не желая признаться даже самому себе, что он постоянно думает о Елене, только о ней одной.

– Здесь пришел один твой друг. Говорит, что вы договаривались о встрече. Какой-то Энрико.

– Не какой-то Энрико, а Энрико Манелло… Пусть войдет.

– А насчет всего прочего? Не решил пока?

– Чего – всего прочего?

– Насчет кратчайшего пути.

– Солдини!

– Ладно-ладно, забудь. Я просто хотел помочь… – И он пропускает в кабинет Энрико.

– Привет, рад тебя видеть. Ты и вправду зашел, а я-то думал, это очередная твоя шутка…

Алессандро приглашает его сесть и тут только замечает, что друг необычно серьезен. Он пытается приободрить его.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Ну там кофе, чаю, есть кола, даже Red Bull, смотри… – Он открывает маленький холодильник. – Да у нас полно всего!

– Нет, спасибо, я ничего не хочу.

Алессандро садится напротив. И фотографию, где они с Еленой – веселые, смеющиеся, – тихонько сдвигает, пряча за другие фотографии. И поудобнее усаживается в кресле.

– Ну, так что случилось, старина? Чем я могу тебе помочь?

– Это ты фотографию Елены спрятал только что?

– Да нет, я просто ее чуть сдвинул…

Энрико улыбается:

– А тебе не приходило в голову, что Елена тебе изменяла? Ты говорил, вы расстались? Вчера сказал.

– Ну да, верно.

– Сколько времени назад?

– Уже больше двух месяцев назад она ушла из дома.

– А ты никогда не думал, что она могла тебе изменить, например, с кем-нибудь из нас? Ну, скажем, со мной?

Алессандро резко выпрямляется. Смотрит ему прямо в глаза.

– Нет, никогда об этом не думал.

Энрико улыбается:

– Молодец. Это просто здорово, правда. Не знаю, будете ли вы снова вместе, но это здорово. То есть я от души желаю, чтобы вы снова были вместе, если это то, чего ты хочешь, но в любом случае хорошо, что обошлось без драм, без ревности. Даже сейчас, когда вы расстались, тебе и в голову не приходит, что Елена могла тебе изменять. Нет, правда, это здорово.

Алессандро смотрит на него непонимающе:

– Я что-то не понимаю. Ты хочешь что-то сказать?

– Да нет. Сказать нечего, у тебя все путем. Проблема у меня. У меня.

Они какое-то время молчат. Алессандро уже и не знает, что подумать. Энрико трет руками лицо, потом кладет их перед собой на стол и смотрит Алессандро прямо в глаза:

– Алекс, боюсь, Камилла мне изменяет.

Алессандро со вздохом облегчения откидывается в кресле.

– Извини, ты не мог мне сразу так и сказать? А то крутился вокруг и около, какие-то намеки делал, я уж начал думать бог знает что…

– Я хотел понять, до какой степени ты можешь меня понять. Ревность. Ревность – ты даже не знаешь, что это такое. Тебе повезло, ты не знаком с этим чувством: оно ест тебя изнутри, мучает, разрывает на части…

– Все, хватит, хватит, я понял.

– Поэтому я задал тебе все эти вопросы. Я уже сказал: тебе этого не понять.

– Ну хорошо, мне не понять.

– И нечего тут иронизировать.

– Я не иронизирую. Просто я пытаюсь понять, но раз ты говоришь, что мне не понять…

– Сейчас ты поймешь. Ты видел этот фильм с Ричардом Гиром, «Неверная»? Помнишь, мы все вместе ходили, ты был тогда с Еленой. Помнишь сюжет? Конни Самнер, ее играет красавица Дайана Лэйн, – она замужем за Ричардом Гиром, Эдвардом. Очень красивая пара, очень счастливая. У них восьмилетний сын и чудная собака. Они прекрасно живут, но однажды Конни в сильный ветер сталкивается на улице с этаким длинноволосым красавцем. Она падает, ранит колено и принимает его приглашение подняться к нему, чтобы просто перевязать рану. И только из-за того, что он ей помог… короче, весь фильм они только и делают, что трахаются как ненормальные…

– Ну ты уж очень упрощаешь.

– Это чтобы ты понял.

– Уверяю тебя, я все прекрасно понял…

– Так вот. Меня от этого фильма чуть не стошнило. Но самое главное случилось после того, как фильм закончился. Я прекрасно это запомнил. Когда мы вставали с кресел, Елена посмотрела на Камиллу, и та ей улыбнулась. Ты понял?

– Понял. Но проблема в том, чтó именно я понял. Откуда ты знаешь, отчего она улыбнулась? Может, что-нибудь там случилось: например, они задели друг друга, или что-нибудь упало, или они зацепились куртками…

– Нет, к сожалению. – Энрико качает головой. – Это был как бы сигнал. Было видно, что у них есть какие-то секреты и этот фильм навел их на какую-то общую мысль. Потом мы все пошли ужинать, и больше ничего такого не случилось…

– Прости меня, Энрико, но тут очень трудно что-то такое понять…

– Да? А помнишь сцену, когда Ричард Гир замечает, что его жена не знает, во что одеться: она поставила две пары обуви под стул, на который положила платье?

– Да, кажется, помню.

– Ну так вот. На прошлой неделе у Камиллы под стулом было две пары обуви.

– Может, одну она забыла с прошлого раза.

– Нет, Камилла никогда ничего не забывает.

– Ну, значит, она просто не знала, что надеть. Но теперь уж я точно ничего не понимаю… если женщина не может решить, что надеть, она уже шлюха?

– Что ты сказал?

– Да я просто так сказал, я уже обалдел от всей этой истории! Я совсем ничего не понимаю! В любом случае я уже не могу позвонить Елене. Мы целых два месяца не виделись, и вдруг я ей позвоню и скажу: привет, извини, а что там у Камиллы за история на стороне?

– Да нет, конечно же нет! Я не собирался просить тебя об этом!

– Тогда что?

– Просто хотел сказать тебе, как мне плохо.

– Слушай, Энрико, давай спокойно все обсудим. Как у вас обстоят дела?

– Хорошо.

– То есть?

– Не так уж и хорошо.

– В смысле?

– То есть я ревную, безумно ревную, то есть дела обстоят ужасно.

– Хорошо, хорошо, но вам хорошо вместе, в общем, у вас есть секс?

– Да.

– Часто? Больше стало? Меньше?

– Как всегда.

Алессандро на мгновение вспоминает последний раз, когда он был с Еленой. Она была прекрасна, восхитительна, ласкова и в то же время горяча, полна желания; она страстно целовала его, целовала пальцы его рук, потом – всего его, умирая от желания. А потом ушла, оставив записку. Он качает головой и снова мысленно возвращается к проблемам друга, а тот смотрит на него растерянно.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем.

– Алекс, скажи мне это; ты, наверное, не