Сталинградская метель - Владимир Панин

– Спасибо, но сил двух корпусов недостаточно, чтобы остановить врага, имеющего тройное превосходство. Я настоятельно прошу прислать нам подкрепление, – продолжал настаивать Манштейн. – В нынешней ситуации будет разумнее отвести войска с Демянского и Ржевского выступа.

– Вы с ума сошли, Манштейн! Отводить войска от Ржева, который объявлен воротами Берлина! Это невозможно!

– Мой фюрер, лучше пожертвовать воротами Берлина, чем получить катастрофу на южном фланге Восточного фронта. Минимальный ущерб от которой – это выход русских войск к Днепру, – врезал Гитлеру фельдмаршал. – Это мое мнение, с которым вы можете не соглашаться, ибо последнее слово за вами.

– Да, за мной, и я его скажу! – окрысился фюрер и в раздражении бросил телефонную трубку. После чего повернулся к Цейтцлеру: – Немедленно отправьте радиограмму генералу Макензену с приказом о переходе к жесткой обороне в районе Ейска силами 52-го и 3-го танкового корпусов. Ейск и прилегающий к нему полуостров объявляется крепостью, оставление которой только с моего личного приказа. Дислоцирующиеся там войска получают название: группа армий «Кубань» под командованием генерала Клейста.

Гитлер на секунду задумался, а потом произнес:

– Подготовьте приказ о производстве генерала Клейста в фельдмаршалы. Я уверен, что он не повторит предательства этого ничтожества Паулюса. Да, когда, наконец, состоится суд офицерской чести в отношении него? – фюрер требовательно посмотрел на Цейтцлера.

– Со дня на день. Кандидатуры обвинителей уже согласованы, – торопливо доложил генерал. Гитлер грозно помахал пальцем в его сторону, но ничего не сказал. Застыв над картой с пылающим взором, он молчал, явно переваривая услышанные предсказания Манштейна. Было видно, что они вызывали у Гитлера сильное недовольство, но при этом фюрер был вынужден признавать, что в них была доля истины.

Точно уловив состояние Гитлера, генерал Цейтцлер решился подать голос.

– К сожалению, фельдмаршал Манштейн прав. Для удержания Донбасса и недопущения прорыва русских к Днепру нужны свежие силы, – генерал дипломатично замолчал, выжидая реакции фюрера. Вопреки ожиданию, тот не разразился привычной обвинительной тирадой, а только ограничился гневным взглядом в сторону начальника штаба вермахта. Сочтя это добрым знаком, Цейтцлер продолжил разговор.

– Демянск и Ржев, безусловно, знаковые и значимые точки на Восточном фронте, но когда стоит вопрос о его целостности и возможности перехвата противником стратегической инициативы, ими можно поступиться, – предупреждая град обвинений, генерал ловко ткнул указкой по карте, отвлекая внимание фюрера и тем самым сбивая ход его мыслей.

– Не сегодня завтра русские вновь попытаются окружить наши войска на Демянском выступе, и тогда снабжение крепости Ейск станет под большим вопросом. Люфтваффе не сможет одновременно организовать снабжение двух «анклавов», и мы рискуем получить второй Сталинград, но в уже больших масштабах. Ведь сейчас на Кубани находятся двадцать четыре наши дивизии.

Убийственная обыденность, с которой Цейтцлер произнес эти слова, покоробила Гитлера, но магическая цифра в 24 дивизии сыграла свою роль. Потеряв 22 дивизии под Сталинградом из состава группы армий «Б», он не был готов потерять аналогичное число дивизий группы армий «А».

– Хорошо! – недовольно бросил он Цейтцлеру. – Я согласен с вами относительно необходимости оставления Демянского выступа, но не согласен в вопросе о Ржеве! Ржев – ворота Берлина, и, отдавая его, мы фактически вручаем Сталину ключ от Берлина! Солдаты не поймут нас!

– Выведенных из-под Демянска войск мало для удержания фронта, мой фюрер. Вы прекрасно слышали слова Манштейна о тройном перевесе противника по численности войск. Если бы у нас имелись линии обороны, подготовленные по всем правилам военного искусства, то мы смогли бы противостоять натиску большевиков, но сейчас у нас их нет! – монотонно вдалбливал в голову Гитлера Цейтцлер. – Манштейн сдерживает натиск противника из последних сил, но без дополнительных сил группа армий «Дон» рискует быть разбитой и отброшенной к Днепру, что может в корне изменить все положение на Восточном фронте.

– Не смейте меня пугать, Цейтцлер!!! На меня ваш академизм рассуждений не действует, и здесь не лекция, а генеральный штаб вермахта! Я никогда не верил в силу умных слов, а только в действие, действие и ещё раз действие. Быстрое, решительное, смелое, ставящее врагов в тупик!

– Я только перечисляю негативные последствия, которые могут возникнуть на южном участке Восточного фронта, – генерал поспешно опустил очи к полу.

– Можете зря не трудиться! Мне с первой минуты стало ясно, что мы в дерьме и нужно срочно искать выход, как из него выбраться! Повторяю, я согласен с отводом войск из-под Демянска, но не согласен с уходом из Ржева! Мне нужно подумать и посоветоваться. Ясно? Вот и хорошо, – фюрер накрыл генерала взглядом жгучей ненависти и отошел от карты. – Подготовьте соответствующий приказ фельдмаршалу Кюхлеру и генерал-полковнику Бушу.

Мысль фюрера вновь за что-то зацепилась, и через несколько секунд он властно вскинул голову и произнес:

– Подготовьте приказ о производстве генерала Буша в фельдмаршалы. В нынешней ситуации он заслужил этот звание как никто другой.

Цейтцлер хорошо знал, с кем будет советоваться относительно Ржева Гитлер, и предпринял нужные меры. Пока фюрер слушал доклады летчиков и моряков, он быстро связался с Кейтелем и в двух словах объяснил ситуацию. Реакция фельдмаршала была предсказуема.

– Конечно, южный фланг Восточного фронта нужно спасать, даже ценой оставления Ржева. Как балкон для наступления на Москву он давно пережил свою полезность и ценность. Нет сомнения, что рано или поздно русские постараются подрубить его под основание. Я целиком за то, чтобы Модель вывел свои войска от Ржева и немедленно отправил их на юг. Если фюрер будет обсуждать со мной этот вопрос, я, безусловно, выскажусь за отступление, – клятвенно заверил Кейтель Цейтцлера, к огромному облегчению генерала. Обрадованный, он тотчас связался с Манштейном и порадовал его предварительными результатами своей деятельности.

– Не волнуйтесь, войска у вас будут. Теперь главное, успеть перебросить их к вам и остановить русских на реке Миус.

Телефонный звонок, что раздаётся как раз посреди ночи, всегда подобен сигналу горниста, извещающего о приближающейся опасности или, ещё чего хуже, об уже случившейся беде. Ещё не зная того, что приготовила вам госпожа Судьба, можно не сомневаться, что в эту самую минуту где-то что-то случилось и от вас срочно требуется либо геройский подвиг, либо энергичное действие, способное спасти печальное положение.

Звонок, разбудивший начальника штаба дивизии подполковника Любавина действительно относился к разряду тревожных, но, слава богу, в число тех, кого народная молва обозначает как «хватай мешки, вокзал отходит», никак не попадал. Комполка Селиванов докладывал, что в расположение одного из его батальонов со стороны немцев пробрался дед, который сообщил неожиданное известие.