Искушение Анжелики - Анн Голон

Зато он очень любил аврому, «эту великолепную траву, находящуюся под влиянием Меркурия, и достойную гораздо большего уважения, чем то, которое ей оказывают».

В этих коробочках содержится чудодействовенная власть небесных светил. Он утверждал, что, например, медь, вербена, голубь находятся под знаком Венеры.

А по поводу чертополоха он говорил:

— Это трава Марса, которая находится под знаком Ареса и излечивает от венерических болезней, так как Арес испытывает неприязнь к покровительствующей этим болезням Венере. Много этого чертополоха я продаю морякам. Они покупают его под предлогом, что у них на корабле чума, но я-то знаю, зачем он им нужен…

При этом он снова вдруг начинал говорить как настоящий ученый. Он знал латинские наименования почти всех трав, которые применял. И среди всякого рода колдовских книг в глубине его старого сундука находился один экземпляр книги знаменитого ученого Эмилиуса Мацеса «Полезные растения» и другая замечательная книга: «Руководство по врачеванию недугов».., настоящий кладезь знаний.

Так прошло два дня. Словно потерпевшие кораблекрушение, они не знали, что их ждет впереди.

Днем на юго-западе была видна искривленная линия берегов. То там, то сям проступали серые пятна. Все это было как бы растворено в нежном сине-розово-белом, как тонкий фарфор, воздухе, нависавшем над бухтой…

Серые пятна свидетельствовали о пожарах, зажженных индейскими факелами.

Горели Фрипорт, Ярмут и все расположенные вокруг них селения. Под угрозой находился Портленд.

Все это было далеко отсюда. Слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть толпы обезумевших от ужаса людей, ищущих спасения в водах залива. Паруса появлялись и исчезали. И издали их трудно было отличить от белых крыльев снующих взад-вперед чаек, бакланов и буревестников.

Птиц было столько, что, несмотря на яркий свет июньского солнца, то и дело как бы наступали сумерки, когда небо покрывалось, словно гшантским полотнищем, тысячами крылатых охотников, которых влекли сюда косяки трески, сельди, тунца, макрели, приплывших метать здесь икру. Большой Массачусетский залив был подобен рогу изобилия, широкая часть которого смыкалась с Атлантическим океаном, узкая переходила в богатый рыбой и опасный для мореплавателей Французский залив с его гигантскими прибоями.

Когда наступил третий день их пребывания на косе Макуа, Кантор сказал своей матери:

— Если завтра ни один корабль, ни одна лодка не бросят якорь в этом проклятом месте, я пойду пешком. Я пойду вдоль берега на восток. Буду прятаться от дикарей, если попадутся по пути реки, то переплыву их на лодках, которые найду где-нибудь на берегу, и в конце концов дойду до Голдсборо. Один я буду привлекать меньше внимания, чем если бы мы шли всем табором.

— А ты представляешь себе, сколько дней тебе понадобится, чтобы проделать такую экспедицию?

— Я хожу так же быстро, как и индейцы. Она одобрила его план, хотя ее охватило глубокое беспокойство при мысли, что отпускает его одного. Но с другой стороны, его молодость и выносливость, уже проверенные в трудных условиях их американской жизни, укрепили ее в этом решении.

И вообще, нужно ведь было что-то делать. Нельзя же было оставаться вечно в ожидании весьма проблематичной помощи.

Этим вечером она продолжила свои наблюдения, воспользовавшись ясным небом и хорошей видимостью.

Над устьями рек затихали крики птиц. Густой до этого, как вата, туман начал рассеиваться.

Бухта Каско засыпала, погружаясь в величественное спокойствие.

Море как бы служило золотой оправой для своих островов, которые, в свою очередь, играли роль драгоценных камней — красноватого топаза, голубого лазурита, черного агата. Говорят, что этих островов здесь триста шестьдесят пять — столько, сколько дней в году.

Наступали сумерки. Море приобретало тускло-белый и холодный цвет, а земля и излучины берегов погружались в густую тень. Весь окружающий мир из золотого превращался в темно-бронзовый.

Порывы ветра доносили запахи залива.

Вдруг на востоке, за Харпуэлловской косой, сразу после того, как солнце скрылось за горизонтом, Анжелика увидела корабль.

В последних лучах дневного светила он сверкнул, как будто был сделан из золота. И тотчас же исчез из вида.

— Не было ли у него на носу гигантской берцовой кости? — крикнул старый медик. — Готов биться об заклад, что он опустил паруса, готовясь войти в порт. Я его знаю. Это корабль-призрак, который появляется у Харпуэлла и несет с собой несчастье тому, или той, кто его увидит. А порт, в который он готовится войти, называется Смерть…

— Он не опускал паруса, — ответила Анжелика с раздражением.

Юный Кантор, увидев, что мать в какой-то степени взволновали слова старого колдуна, бросил на нее понимающий и успокаивающий взгляд.

На следующий день Анжелика, рано проснувшись и будучи не в состоянии снова уснуть, решила пойти пособирать мидии в расщелинах скал, из которых после отлива ушла вода. На одном из ближайших берегов она увидела стадо тюленей, которые вели себя очень возбужденно и издавали пронзительные крики, подхватываемые эхом в глубине бухты.

Молодая женщина решила пойти посмотреть, что там произошло. Обычно эти животные ведут себя спокойно и мирно. Неуклюжие и тяжеловатые на берегу, их темные и блестящие тела демонстрируют изумительную гибкость, когда тюлени резвятся на искрящихся при свете солнца волнах.

Подойдя ближе, она обнаружила причину их возбужденного состояния.

Два или три тюленя лежали на боку и были мертвы. На них уже падала тень кружившихся над ними и издававших противное карканье морских птиц. Животные были кем-то зверски убиты. Крупные самцы, хозяева стойбища, с гневом пытались отогнать прожорливых пернатых стервятников.

При виде этого Анжелику охватило чувство тревоги: животные были убиты людьми. Значит, где-то здесь были люди…

Это не были индейцы, так как те устраивают охоту на тюленей лишь зимой, в январе месяце.

Анжелика окинула взором бухту. Этой ночью здесь стало на якорь какое-то судно, по всей видимости, тот самый корабль-призрак.

Она снова поднялась вверх по откосу.

Солнце еще не появилось на небе. Оно было скрыто за сгустившимися на горизонте облаками. Утро оставалось первозданно голубым, чистым и спокойным.

Вдруг в свежем дуновении воздуха Анжелика почувствовала запах горящей травы. Он отличался от запаха дыма, исходившего из маленькой, сложенной из гальки печки, которая топилась в их хижине. Легким и быстрым шагом, инстинктивно прячась за кустами и стволами сосен, она прошла вдоль верхнего края высокого берега над фиордом.

Запах дыма от горевших сырых веток и влажной травы становился все отчетливее.