Фархад и Евлалия - Ирина Горюнова

Друзья звали его в клубы, на различные мероприятия и тусовки. Ходил он только тогда, когда не мог отказаться. В остальное время читал Коран, перечитывал Фирдоуси, Низами, Хафиза, Саади и постоянно натыкался на строки, будоражащие его душу снова и снова.

Их стихи словно были про него и Евлалию.

Тайну я хотел сберечь, но не уберег, —

Прикасавшийся к огню пламенем объят.

Говорил рассудок мне: берегись любви!

Но рассудок жалкий мой помутил твой взгляд…[16]

И отзывались слепящей болью в сердце:

Должен я, что каба, всю тебя обхватить и обнять,

Должен я хоть на миг стать рубашкой твоей,

чтоб вкусить забытье.

Пусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей, —

Вечным жаром любви одолею я смерть,

удержу бытие…[17]

Фархад понимал, что и у него нет желания вместить в свое сердце иной женский образ. Евлалия – единственная его прекрасная пери, утренняя звезда, выбравшая себе в спутники земного мужчину, а он не смог соответствовать, испугался, предал именно в то время, когда был нужен больше всего… Простит ли его она? Вернется ли? У него оставался только маленький, смутный проблеск надежды… Он похож на подслеповатое от дождевых струй окно, в котором внезапно блеснул из-за туч луч солнца.

Дели произвел на Лалу двойственное впечатление. С одной стороны – многочисленные храмы и ашрамы, высокие башни и крепости, архитектурные памятники и музеи, величественные особняки колониальной эпохи, похожие на пригрезившуюся и воплотившуюся сказку… С другой – кипящий людской муравейник с настырной атакой толп нищих, медлительные лишайные коровы, мото– и велорикши с безумными глазами обкурившихся наркоманов, повозки, запряженные волами, грузовики и ручные тележки. Водоворот восточных ароматов и вони, шума, музыки и выхлопных газов вызвали у Лалы очередной приступ тошноты и тоску по родине.

Федор старался погасить негативное впечатление Лалы от города поездками в Лотосовый храм, Красный порт, Бирла Мандир, Кутаб Минар. Они побывали на рынке специй, сари и бетельных корешков и в квартале ремесленников, изготавливающих удивительные по красоте фигурки из сандала. Но Лала среди всего это великолепия и смрада ощущала себя чужой и лишней. Это было не ее место. Она удивлялась тому, как Федя мог прижиться здесь и даже полюбить этот странный многоликий и многоголосый город-химеру.

Она задыхалась тут. Порой ей казалось, что российский холод куда лучше, чем изнуряющая жара, расплавленной карамелью пота облепляющая тело. От нее невозможно было отмыться. Она прилипала к одежде, стекала бисеринками влаги и тут же притягивала к себе висящую в воздухе пыль. А ведь было не так жарко! Просто Лалин организм от смены климата вел себя совершенно невыносимо.

Лала никак не могла понять, почему ее недомогание никак не проходит. Сначала она списывала его на усталость и нервное расстройство, потом на акклиматизацию, но все это было более чем странно. Наконец она сообразила, что у нее давно не было «критических дней». Что же это может значить? Неужели она беременна?

Тест подтвердил ее догадку. И ребенок – от Фархада. Несмотря на трогательную заботу Федора, Лала осознавала: он не ее мужчина. Прежние чувства остыли, и к прошлому возврата нет. Да, он добрый, хороший, родной, но ей надо большего – нужен человек, без которого все существование кажется бессмысленным и никчемным. Ребенок дал ей ответ на вопрос: кто он, этот человек. Пусть Фархад поступил не так, как она ожидала, это ничего не меняет. К тому же у них будет время, чтобы притереться и поступать так, чтобы не обижать друг друга ни при каких обстоятельствах.

Волнуясь, она первый раз за все это время включила мобильный и набрала знакомый номер.

– Фархад? Это Лала. Я лечу домой.

– Тебя встретить, родная? Я так скучал по тебе. Прости меня за то, что я уехал и не поддержал тебя в трудную минуту, этого больше не повторится.

– Надеюсь. Потому что теперь на тебя ляжет двойная ответственность.

– Что ты имеешь в виду?

– Я жду ребенка. Твоего ребенка, Фархад!

– Любимая! Это чудо! А я купил тебе свадебное платье.

– Если мы поторопимся, я еще успею в него влезть, прежде чем безобразно растолстею.

– Мы поторопимся. К тому же тебе не мешало бы набрать пару-тройку килограммов.

– Ага. Я буду толстая и некрасивая. Не разлюбишь?

– Никогда.

– Я куплю билет и сообщу тебе номер рейса.

– Жду. Береги себя. До встречи в аэропорту!

Душа Фархада пела. Он позвонил отцу и рассказал ему о предстоящем событии и о том, что Евлалия ждет ребенка. Отец попросил их приехать и устроить свадьбу в Тегеране. Фархад с радостью согласился. Как только Евлалия приедет из Дели, они тут же подадут ее документы на визу и закажут билеты. Бехназ и Фатима визжали от счастья и, предвкушая церемонию, с любопытством расспрашивали брата о его невесте. Он послал им фотографии Л алы. «Красивая как принцесса», – однозначно признали сестры.

В самолете Лалу опять мутило. Внезапно она поняла, что боится лететь. Необоснованный страх перекручивал внутренности и заставлял девушку вжиматься в кресло. «Да ладно тебе, – уговаривала она себя, – ты боишься не самого полета, а свадьбы и того решения, которое придется принять, создавая новую семью. Хорошо еще, что Федор без вопросов подписал необходимые документы для развода и даже пожелал счастья. Если бы не Фархад, быть может, и с Федором могло что-то сложиться, – размышляла она. – И надо будет забрать Федорку у бывшей свекрови. Конечно, Елена Капитоновна расстроится, но можно и повременить… Зачем? Да, пожалуй, так лучше. Как-нибудь потом улажу. Черт, все-таки нехорошо. И этот потный толстяк под боком раздражает одним своим видом. Неужели непонятно, что так громко пыхтеть просто неприлично?! Вывалил складки жира за свое кресло так, что они практически касаются меня, и хоть бы хны. Такому два места брать надо, чтобы соседям не мешал! Взять бы выпить что-нибудь, да нельзя – вдруг ребенку повредит? Федю жалко. И не поговорили толком. Мне не хотелось выглядеть при нем ослепительно-счастливой. Впрочем, так лучше. Он тоже найдет себе кого-нибудь и будет счастлив. Смысл держаться друг за друга без любви? Мы ж не старички, чтобы коротать вечера, скрашивая одиночество таким незамысловатым способом. Да и Феденька достоин большего».

Лале вспомнился их разговор после ее звонка Фархаду. Она тогда, в ожидании прихода с работы Федора, металась по квартире, сшибая по пути стулья, вазы, книги.

– Нам надо поговорить, – с ходу заявила она, когда Федя открыл дверь.

– Что-то случилось? – насторожился он, проходя в гостиную.

– Да. Мне нужно домой.