Ты поймешь, когда повзрослеешь - Виржини Гримальди

Я дернула Грега за рукав и прошептала ему на ухо несколько слов. Он засмеялся и покачал головой. Мы бегом помчались к главному входу в здание.

– Марин, возвращайся на пост наблюдения! – крикнула я на ходу. – Когда увидишь, что мы выходим, беги к машине!

Из динамиков доносилась мелодия песни «One» ирландской группы «U2». Гости окружили танцпол, и на нас никто не обратил внимания, когда мы вошли в зал. Мои ноги подгибались, и больше всего мне хотелось повернуть назад, но за небольшим окном в глубине дома угадывалась тень Марин. Я поставила мозг на паузу, а тело – на автопилот и взяла Грега под руку. Мы вошли с ним в круг и встали рядом с молодоженами, поглощенными медленным фокстротом.

Первым пустился в пляс Грег. На глазах у изумленных гостей он принялся дергать руками, крутить ягодицами, выделывать ногами кренделя, хлопать в ладоши. Получилось нечто среднее между Клодеттами[20] и танцем маленьких утят. В тот момент, когда молодожены заметили наше присутствие, я присоединилась к нему с неким подобием френч-канкана. Мне никогда в жизни не было так стыдно, и никогда в жизни я так безудержно не веселилась. А, пропади оно все пропадом! Я как козочка, или, может быть, как дубовая колода – не мне судить – проскакала по танцполу, в то время как Грег собирался выполнить тройной аксель. Новобрачные остановились, музыка затихла. Нам осталось несколько секунд, что закончить наше выступление финальным аккордом в честь нашей подруги, доведенной до отчаяния.

– Ты видел «Грязные танцы?» – крикнула я на бегу Грегу.

Он все понял и расхохотался.

И когда глуповатый дядюшка уже направился в мою сторону, я бросилась к Грегу, который встал на одно колено. В метре от него я оттолкнулась от пола ногами и взлетела. Сейчас все увидят самую красивую поддержку в истории человечества. Я чувствовала себя птицей, маленьким ребенком, легким, как перышко. Но вместо того чтобы приземлиться прямо в руки Грега, я сбила его с ног, как стрела, поражающая цель. Он закачался и упал, жалко растянувшись у ног ошеломленных новобрачных.

Цель достигнута, пора уходить.

С диким хохотом мы выбежали из зала, преследуемые дюжиной разъяренных гостей. Марин уже ждала нас. Нам удалось испортить им праздник! Мы прыгнули в машину, и Грег тут же сорвался с места, пока наша подруга осыпала нас благодарностями. Проезжая мимо свадебного лимузина, я заметила нечто необычное: среди цветов и шелковых лет два заводных члена весело скакали на концах дворников.

42

Утром я получила эсэмэску от сестры:

Раз десять я пыталась ей позвонить и отправила столько же сообщений, объясняя, что, к сожалению, меня сегодня не будет у Марион и мы не сможем встретиться.

Моя сестра регулярно приезжает в Париж для участия в конференциях. Она врач-терапевт общего профиля. В детстве мы часто играли в докторов, причем каждый раз на меня возлагалась роль пациентки, которой требовалась медицинская помощь.

Но Кароль не ответила ни на одно из моих посланий. Я позвонила Марион и попросила ее поддержать меня в моей игре.

– О’кей, если она появится, я поведу ее в ресторан! – ответила она.

– Главное, чтобы она не зашла в квартиру. Иначе она догадается, что я больше у тебя не живу.

– Не беспокойся, моя козочка, все под контролем.

Я почувствовала облегчение. Но это длилось недолго: лишь до того момента, как я столкнулась с Кароль у входа во флигель, возвращаясь в студию после просмотра очередной серии «Самой прекрасной жизни».

Она стояла перед дверью, не отрывая глаз от экрана телефона. Я была готова сорваться с места и убежать, превратиться в воздушный шар, в камень, во что угодно, только бы не оказаться сейчас перед ней. Но она подняла глаза и посмотрела на меня.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Я могу спросить то же самое, – ответила она, убирая телефон в карман пальто.

Я изо всех сил обхватила ее руками и прижала к себе. Ее волосы щекотали мне нос, а их запах будил множество воспоминаний. Мне десять лет, мы будем играть в «Нарисуй моды», потом посмотрим мультик «Буба и медвежонок», жуя детскую жвачку «Tubble Gum», за что нам влетит от родителей, потому что нельзя ничего есть перед едой…

– Неужели ты думала, что я ничего не узнаю?

Я разжала руки и отпустила ее и собственное детство. Придется объясняться.

– Поднимешься?

– Нет никакого желания.

Скамья в глубине парка стала местом объяснений. Серое небо перед нами сливалось с цветом волн. Дул сильный ветер, было холодно и неуютно. Вид у Кароль был под стать погоде.

– Как ты узнала?

– Марк.

– Марк? Но каким образом?

– Вчера он позвонил мне на работу. Он не хотел тебя выдавать, но очень беспокоился за тебя. Он сказал, что ты в депрессии и он не может оставить тебя без помощи.

– Неужели? Ну и мерзавец.

– Я тоже так думаю. Но ты собираешься мне объяснить, что все это значит?

И тогда я ей все рассказала. Папа, пустота, боль, Мамину, Марк, беспросветная тоска, эксцессы, ощущение потерянности, чувство, что жизнь проходит мимо. Объявление о вакантной должности, мое безумное решение. Желание все рассказать – и держать все в себе. Моя жизнь здесь. Мне кажется, я нашла свой путь. Она слушала меня и смотрела прямо перед собой, вцепившись руками в сумку, как бы заявляя: «Я могу уйти в любой момент». Когда я закончила, мы посмотрели друг на друга. Я пыталась отыскать в ее лице малейший признак сочувствия. Но все напрасно: оно было непроницаемо. Доступ эмоциям воспрещен.

– Сколько времени ты здесь?

– Четыре месяца.

– Четыре месяца… И она даже не догадывается.

– Нет.

– И долго еще ты собираешься прятаться?

– Не знаю. Я уже добилась заметного прогресса с тех пор, как я здесь начала работать, но я пока еще не готова.

– Но, черт возьми, что тебя так пугает? – вдруг воскликнула она. – Почему ты так боишься рассказать ей правду? Ты отдаешь себе отчет, что тратишь время, а оно, как известно, невосполнимо!

Я опустила голову. Я знаю. Но я ничего не замышляла заранее. Я просто сбежала, я сбежала от горя, надеясь, что оно не последует за мной по пятам. Когда я приехала сюда, я чувствовала себя абсолютно потерянной. И я до сих пор не знаю, что это: идиотизм или запасной выход. На долгие месяцы я заключила свои эмоции в шар, который застрял у меня в горле.

Каждое утро я просыпалась в ужасе от того, что мне предстоит прожить еще один день. Единственными моментами, когда я не чувствовала боли, за исключением сна, были первые секунды после пробуждения, когда я еще не успевала осознать, что представляет собой моя жизнь. А потом я возвращалась в реальность. Но несколько недель назад шар исчез. Думаю, что я сделала правильный выбор.