Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

– Следующий! – выкрикивает Никки.

Сьерра встает, а следом за ней и Джаред с Брайсом.

– Не знаю, смогу ли я смотреть на это, – шепчу я Генри.

Генри сжимает мою коленку.

– Останься хотя бы на секунду, – уговаривает он. – А потом иди, выпей чего-нибудь.

Я киваю и, сцепляя пальцы рук, готовлюсь смотреть, как мой маленький братик собирается опозорить себя до чертиков. И все из-за меня. Потому что я привела его сюда.

– Вперед, лузеры! – взвизгивает Никки.

– Ну, привет, мальчики, – произносит Сьерра тонким, высоким голосом. – Что это вы тут делаете у бассейна?

– Этим летом мы работаем спасателями. – Брайс понижает голос на октаву. – Хочешь искупаться?

– О, не возражаю, – говорит она. – Я так рада, что вы здесь, чтобы оберегать меня.

Заученный топорный диалог продолжается, и меня немного отпускает. Все выглядит вполне невинно.

– Скучно! – кричит Никки, швыряя в их сторону пластиковый стаканчик. Роберт обнимает ее за плечи и, наклоняясь к ней, что-то шепчет на ухо. Лицо Никки расплывается в улыбке, и она яростно кивает. – Действуйте! – подзадоривает она. – Смелее!

К моему ужасу, остальные начинают скандировать следом за ней. – Дей-ствуй-те! Сме-ле-е!

Я больше не могу спокойно на это смотреть и, протягивая руку к Никки, кладу ладонь на ее голую лодыжку.

– Никки, сбавь обороты, – шепчу я. – Ты заходишь слишком далеко.

Резким движением ноги она стряхивает мою руку. И, даже не глядя в мою сторону, продолжает визжать: «Действуйте! Действуйте!»

Только Квентин молчит рядом со мной и широко распахнутыми глазами, в которых читается замешательство, смотрит, как остальная часть зала превращается в толпу. Джаред, Брайс и Сьерра замирают, не зная, что делать дальше.

Я отрицательно качаю головой, глядя на Джареда, надеясь, что он сможет прочитать мои мысли. «Нет, – посылаю я сигнал. – Ты не должен этого делать».

Но Брайс берет инициативу на себя и пристраивается позади Сьерры. Он кивает Джареду, чтобы тот встал перед ней. По мере того как неистовствует толпа, все сильнее пульсирует у меня в голове. Лицо у Сьерры красное и опухшее, и я чувствую, что больше не выдержу.

Я отрываюсь от дивана и пробираюсь сквозь ряды складных стульев, где сидят десятиклассники, разевая рты на то, что происходит перед ними.

Задняя дверь всего в нескольких шагах от меня, и, выбегая на улицу, я испытываю такое облегчение, что ноги подкашиваются. Я опускаюсь на колени на деревянный пол террасы и прислоняюсь спиной к стене дома. Я пытаюсь выровнять дыхание и смотрю вверх. Но за облаками не видно звезд. Я зажмуриваюсь, прислушиваясь к ритму своего сердца. Дыши, говорю я себе. Дыши.

Дверь позади меня открывается, и над моей головой порхает легкая ткань. Никки.

– Что за дела? – Слова звучат громко и резко. Такой я ее никогда не видела. И мне хочется бежать куда глаза глядят.

– Это уже слишком, – шепчу я. – Ты их унижаешь. Это же мой брат.

Никки делает шаг вперед, возвышаясь надо мной.

– Это на тебя не похоже, – говорю я. Но лицо у нее каменное.

– Ты помнишь, как прошел наш первый «Шоутайм»? – спрашивает она.

– Конечно. – Я легко отделалась, зачитав какую-то дурацкую эротическую сценку с Квентином. Мы выступали последними, и к тому времени все уже были настолько пьяны, что никто даже не соображал, что происходит на сцене. К нам практически потеряли интерес, и все закончилось ровно через шестьдесят секунд.

– Это было худшее, что случилось со мной, – говорит она, и ее голос смягчается. Я ломаю голову, пытаясь вспомнить роль Никки, но не могу. Помню только, как Шайла улюлюкает, кричит и стонет своим глубоким грудным голосом с хрипотцой, заряжая всех весельем и срывая аплодисменты. – Я была в паре с Робертом, – продолжает Никки. – Мы уже почти закончили, когда Джейк Горовиц поднялся с заднего ряда. – Она замолкает. – Ты ведь не помнишь, не так ли? – Я отрицательно качаю головой и кусаю губы. Ветер дует с океана, и дрожь пробегает по моей спине.

– Фу, – с отвращением произносит Никки. – Джейк толкнул Роберта обратно в толпу и сказал: «Вот как это делается, лузер! Вот как надо ее трахать!» Крошечные слезинки появляются в уголках ее глаз, и воспоминания возвращаются ко мне потоком. Он изобразил, как проделывает всякие гадости с Никки на глазах у всех, а потом она куда-то исчезла до конца вечеринки. Шайла наконец вытащила ее из ванной Кэллоуэев на третьем этаже, когда пришло время ехать домой. Никки никогда не говорила о том, как это больно. Какой стыд она, должно быть, испытала. Как мы ничего не сделали, чтобы остановить это. Мы просто позволили этому случиться.

– Никки, – начинаю я, неловко поднимаясь на ноги.

Но она обрывает меня.

– Парни всегда были главными. Теперь наша очередь устанавливать правила, – говорит она. – Если мы смогли это вытерпеть, то и они смогут. Посмотри, какими мы стали? Чертовски сильными. Блистательными сучками. Мы оказываем им великую услугу. Пусть скажут спасибо.

Я знаю, что она неправа. Глубоко неправа. Но, глядя на ее прекрасное даже в ярости лицо, я знаю, что никакие мои слова не заставят ее передумать. Она – моя подруга. Теперь моя лучшая подруга. Я просто должна остаться.

Я ничего не говорю, и Никки принимает мое молчание за знак согласия и поддержки. Она гордо вскидывает голову и возвращается в дом, оставляя меня в одиночестве холодной ночи. Я крепко зажмуриваюсь, моля о том, чтобы все это закончилось, чтобы прямо сейчас наступил последний день школы, чтобы все осталось в прошлом.

Меня отвлекает ощущение вибрации в ноге. Я достаю телефон и вижу на экране имя Рейчел. Все внутри обрывается.

«Я знаю, что прошло мало времени, но что ты думаешь? Ты готова помочь? Ты нужна нам, Ньюман».

Я неотрывно смотрю на текст, расплывающийся на экране. Может, и они нужны мне не меньше.

Той ночью, уже дома, я долго вглядываюсь в звезды на потолке моей комнаты. Я чувствую себя измотанной, но сон не приходит. Я пытаюсь вспомнить моменты из прошлого, до того как все изменилось. До того, как во мне поселился страх. И я стала бояться Игроков, но больше всего – саму себя. На что мы способны? Как далеко могли зайти? Чем были готовы пожертвовать? Когда мой мир сместился?

Память неизменно возвращает меня к одной ноябрьской ночи, когда я училась в девятом классе. Была пятница, и погода стояла на удивление теплая. Накануне мы отпраздновали День благодарения. Я помню, потому что на завтрак ела яблочный пирог и все еще чувствовала на губах вкус густой, сладкой начинки, когда пришла эсэмэска от Адама.

«Будь готова к 9, Ньюман. У нас ночной выход».