Разведчики всегда впереди - Максим Афанасьевич Волошин

уже существовавших, они, практически, ничего не меняют. Но если такие же сведения поступили с соседнего участка, если они подкрепляются данными другого характера, уже можно предположить, что противник думает скорее об обороне, а не о наступлении. Так и здесь, рассказ одного Диденко, быть может, и не содержал чего-то принципиально нового, поучительного. Однако впоследствии, сопоставив его опыт с опытом других разведчиков, наверняка можно было сделать какие-то выводы о наиболее рациональных методах захвата «языков», устройства засад и так далее.

Но возвратимся к поиску, о котором рассказывал Диденко. Обстановка была такова, что рассчитывать па бесшумные действия разведчиков не приходилось. Поэтому подгруппы прикрытия сразу же получили задачу: подавить огнем фланговые пулеметы, отрезать путь для подхода вражеских подкреплений. Замечу, что двухсуточное наблюдение за передним краем позволяло довольно точно представить себе, как будут разворачиваться события после атаки объекта поиска.

В условленное время двинулись вперед. Сапер проделал проход в минном поле. И вот уже пулеметный расчет, который был целью вылазки разведчиков, в нескольких десятках метров. Подгруппы прикрытия бесшумно уходят вправо и влево. Никаких дополнительных команд для этого не требуется. Все обусловлено заранее. Теперь — стремительный бросок. Взрыв гранаты раскалывает ночную тишину. И сразу же в нее вплетаются хлесткие, короткие автоматные очереди.

Один из пулеметчиков был убит. Второй кинулся по траншее в ту сторону, где находилась правая подгруппа прикрытия. Заметив ее, гитлеровец повернул обратно. Тут-то он и попал в крепкие руки Диденко. Можно отходить. Ракета, взвившаяся в небо, сигнализировала о том, что первая часть поиска успешно завершена. Она предназначалась не только для подгрупп прикрытия, но и для подразделений, обеспечивавших действия разведчиков. Как и было условлено, через определенное время после ракеты, исчисляемое одной-двумя минутами, необходимыми для того, чтобы оторваться от противника, ударили наши пулеметы и минометы. Это позволило группе без потерь вернуться в расположение наших войск.

Таким образом, ни местность, на которой разведчикам не приходилось действовать прежде, ни сильная оборона противника не помешали выполнению задания. Не помешали потому, что поиску предшествовала тщательная подготовка. Заранее был рассчитан каждый шаг, учтены наиболее вероятные варианты действия врага.

Интересным и поучительным было выступление командира разведывательной роты 97-й стрелковой дивизии лейтенанта Маскаева, уже известного читателю. Михаил Филиппович поделился опытом организации налета. Что это такое? В отличие от поиска, налет предусматривает сочетание точного огня и стремительного удара. Причем огонь ведут артиллерийские, минометные и стрелковые подразделения, атакуют же разведчики, перед которыми стоит задача захватить пленных. Тут уже о бесшумности, скрытном подходе и помышлять нечего.

Значит, обыкновенный бой? Отнюдь нет. Здесь не преследуется цель захвата вражеских позиций, каких-либо тактически важных рубежей. Туда и обратно — вот упрощенная схема налета. Не сопряжено ли это с большими потерями, неоправданным риском? Все зависит от организации, предельно четкого взаимодействия. Но как же оно осуществляется на практике? Тут кое-что было еще неясно. И поэтому все мы, я имею в виду участников слета и нас, офицеров разведотдела, с величайшим вниманием слушали лейтенанта Маскаева.

— Разведывательная группа была немногочисленной. Возглавлял ее старший сержант Нечаев, — рассказывал офицер. — Подготовку налета начали с тренировок на сходной местности, которую отыскали в тылу. Цель этих тренировок была такая: добиться стремительности броска, четких действий в рукопашной схватке на завершающем этапе.

Опять предварительные тренировки. Видимо, не случайно упоминает о них Маскаев. Быть может, их нужно ввести в систему при подготовке поисков и налетов? Перехватываю взгляд майора Антонова, который, подобно мне, безостановочно строчит что-то в тетради. Чувствую, что и у него в голове сейчас та же мысль. После окончания слета мы непременно обсудим этот вопрос в разведотделе. А пока надо предельно внимательно слушать выступающих, ловить каждое их слово.

— Продумали взаимодействие, установили систему общих сигналов, артиллерийские и минометные батареи связали прямой телефонной связью с наблюдательным пунктом, с которого осуществлялось управление налетом…

Маскаев продолжает говорить, а в тетради, которая лежит у меня на коленях, появляется еще одна строка: «Прямая телефонная связь!» Раньше вроде бы это не применялось. А ведь бывают ситуации, когда успех поиска или налета зависит от своевременности открытия огня поддерживающими средствами. Минутой позже — и обстановка может стать критической. Прямая связь— это, пожалуй, находка!

На рассвете 12 апреля группа, о которой рассказывал Маскаев, заняла исходное положение в нейтральной полосе. Сделано это было, разумеется, скрытно. Точно в назначенное время артиллерия и минометы открыли ураганный огонь по намеченному объекту и прилегающим огневым точкам. Огонь был настолько мощным, что первая траншея скрылась в пламени и дыму. В этот момент саперы специальными удлиненными зарядами подорвали проволочные заграждения, проделав в них таким образом проход.

По сигналу огонь был перенесен в глубину обороны. Это преследовало определенную цель: объект нападения разведчиков отсекался от основных сил противника. Считанные секунды потребовались ребятам для того, чтобы ворваться в траншею. Двое из них сразу же заметили гитлеровского солдата, укрывшегося от артогня в глубокой нише. Тот даже не пытался оказать сопротивления. Оглушенный, ошеломленный, он покорно выбрался из траншеи и, подгоняемый разведчиками, побежал к нашим окопам.

Бойцы прикрывающей группы, в составе которой находился и сам Нечаев, тоже не остались без «трофеев». Им удалось перехватить гитлеровцев, убегающих по траншее. Двое из них были скошены автоматным огнем, третий захвачен в плен. Все разведчики благополучно возвратились назад.

Казалось бы, действовали, можно сказать, в открытую, в светлое время суток. Но задача выполнена, и потерь в личном составе нет. В чем же причина успеха? Во внезапности, в точном учете психологии противника. Мы знали, что в период огневого налета вражеские солдаты укрываются в нишах, в блиндажах, если таковые имеются на данном участке. Как только разрывы снарядов и мин перемещаются в глубину, гитлеровцы вновь занимают свои места непосредственно в траншеях, изготавливаются к отражению атаки. Однако на это требуется хоть и небольшое, но вполне определенное время. Следовательно, задача заключается в том, чтобы опередить противника, оказаться в его траншее раньше, чем он сумеет прийти в себя. И тут, прямо скажем, приходится считать уже секунды. Успеешь упредить противника — хорошо, чуть-чуть запоздаешь — нарвешься на свинцовую завесу.

Можно было бы очень много рассказать о том, что услышали мы на слете отличных разведчиков. Но ведь суть заключается не в перечислении боевых эпизодов и имен тех, кто отличился. Главное заключалось в другом: те крупицы опыта, которые скапливались в разведывательных подразделениях, теперь как бы спрессовывались воедино, превращались в нечто монолитное, неделимое.

Подводя итоги слета, я так и сказал. Кроме того, я поделился соображениями, которые имелись в разведывательном отделе штаба армии.