Разведчики всегда впереди - Максим Афанасьевич Волошин

вдруг в блиндаже появился генерал-лейтенант Н. Э. Берзарин. Он не мог прийти раньше — был очень занят. И тем не менее Николай Эрастович выбрал время для того, чтобы поговорить с разведчиками.

До чего же он доступный, душевный человек! Сколько раз я видел, как командарм запросто беседовал с солдатами, сержантами, офицерами. Если нужно, потребует по всей строгости. А когда почувствует, что теплое слово окажется сильнее приказа, найдет и его. Да такое, что человек не задумываясь готов пойти на самопожертвование. И все это потому, что командарм хорошо понимал каждого и мы понимали его с полуслова.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Вся жизнь Николая Эрастовича связывала его с народом, Красной Армией. Родился он в семье питерского рабочего. Чуть ли не мальчишкой пошел добровольцем на фронт, участвовал в гражданской войне. В 1923 году окончил Ленинградские командные курсы. Служба, учеба, снова служба. К 1938 году он уже командовал дивизией, дрался с японскими самураями на озере Хасан. Великую Отечественную войну Николай Эрастович встретил на посту командующего армией. Не стану перечислять всех фронтов, на которых довелось ему сражаться с гитлеровцами. Скажу лишь, что трудными дорогами шел он все эти военные годы. И пожалуй, не было в нашей армии человека, который не относился бы к нему с глубочайшим уважением.

Вот и теперь, на слете, его тепло встретили разведчики.

— Вы уж не сетуйте, что так получилось, — начал он. — Но о разведчиках всегда помню. Они у меня на особом счету… — Он говорил негромко, но в мертвой тишине отчетливо звучало каждое его слово. — А как же иначе? — продолжал Николай Эрастович. — Кто добудет данные о противнике? Разведчики! Кто предупредит о подходе резервов, перегруппировке огневых средств? Опять разведчики! А ведь этим, товарищи, обеспечивается наш успех при минимальных потерях. Я доволен вашей работой. Но не успокаивайтесь на достигнутом, Больше инициативы, настойчивости!

Армейский слет разведчиков, несомненно, способствовал улучшению и активизации их работы. Тщательно проанализировав все высказывания и предложения, мы перешли к внедрению их в жизнь.

Прежде всего надо было улучшить разведку огневых средств противника. Дело в том, что враг непрерывно совершенствовал систему огня. А мы, откровенно говоря, мало что делали для улучшения методов разведки пулеметных точек, позиций артиллерийских и минометных батарей. Конечно, мы не топтались на месте. И тем не менее основное внимание уделялось захвату «языков», разведке в глубоком тылу гитлеровцев. Эти направления нашей деятельности ни в коем случае нельзя было назвать второстепенными. Но и разведкой огневых средств, как показывала практика, пренебрегать было опасно.

В чем же заключалась эта опасность? Я уже не говорю о том, что каждая огневая точка противника, внезапно ожившая в ходе атаки, наступления, — это дополнительные, совершенно неоправданные потери, ответственность за которые в определенной мере ложится па пас, разведчиков. Отсутствие точных данных о целях ставит в трудное положение и артиллеристов. Они, как это было на ряде участков минувшей зимой, вынуждены вести огонь по площадям. А это намного снижает его эффективность и значительно повышает расход боеприпасов. При подготовке сильных, масштабных ударов по врагу с таким положением мириться нельзя.

Было решено существенно расширить сеть наблюдательных пунктов и по возможности приблизить их к противнику. Основу всей системы наблюдения теперь составляли семь армейских наблюдательных пунктов, расположенных так, чтобы с них просматривался не только передний край, но и тактическая глубина обороны противника. Кроме того, каждый корпус имел два-три своих наблюдательных пункта, дивизия и полк — по два, каждый стрелковый батальон — по одному.

При совершенствовании системы наблюдения учли мы опыт лейтенанта Маскаева. Правда, он использовал прямую телефонную связь для немедленной передачи команд артиллеристам и минометчикам, взаимодействовавшим с разведывательной группой. Мы же решили пойти дальше.

Телефонные аппараты, установленные на всех наблюдательных пунктах, мы параллельно подключили к общей линии. Это давало возможность в течение двух-трех минут, минуя коммутатор, связаться с любой точкой, запросить интересующие нас данные у любого наблюдателя. Что видят они именно сейчас? Какова обстановка на соседнем участке? Такая система связи позволяла значительно быстрее собирать и уточнять нужную информацию. А это зачастую имело первостепенное значение для правильной оценки обстановки, сложившейся на том или ином участке, и для принятия каких-то контрмер по отношению к противнику.

В общевойсковую сеть наблюдательных пунктов включались и наблюдательные пункты артиллеристов, инженерной и химической служб, бронетанковых войск. Наблюдение здесь вели специально выделенные и хорошо подготовленные разведчики.

Должен отметить, что особенно удачно и эффективно действовали с точки зрения разведки огневых средств противника артиллеристы. И это понятно. Они имели в своем распоряжении наиболее совершенные для того времени акустические и оптические приборы, выпускавшиеся нашей промышленностью. Эти приборы позволяли достаточно точно определять координаты вражеских батарей, а также осуществлять корректировку собственного огня.

Разумеется, было бы неправильным все сводить к наличию приборов. Успех артиллеристов в значительной мере объяснялся и тем, что разведчиками у них руководил прекрасный специалист, вечно ищущий и находящий что-то новое, майор С. А. Жуктов. Его энергия, неутомимость, умение глубоко и всесторонне анализировать полученные данные давали замечательные результаты. Несколько забегая вперед, скажу, что в первый же день нашего наступления все батареи противника на участке прорыва были начисто подавлены. Все!

Для строгого учета выявленных огневых точек, позиций артиллерийских и минометных батарей в разведывательном отделе штаба армии, в штабах родов войск, соединений и частей были заведены крупномасштабные карты. На этих картах наносились знаки — огневые средства противника. Рядом проставлялись цифры: дата* обнаружения, даты проявления в последующем. Такой метод позволял довольно точно определять назначение, характер той или иной точки. Взглянув на карту, можно было сказать — во всяком случае, достаточно обоснованно предположить, — будет ли эта точка действовать постоянно или же гитлеровцы временно развернули здесь батарею, пулеметный расчет.

Активизировалась деятельность войсковых разведчиков и в другом отношении. Я уже упоминал, что на слете шел разговор об использовании максимально возможного числа разнообразных способов разведки. В частности, высказывалось мнение о том, что нужно организовывать поиск не только в темное время суток, но и днем. Некоторые офицеры разведывательных подразделений относились к этой идее скептически. Дескать, ничего путного из дневного поиска не получится. Но были и такие, кто мигом подхватил эту мысль и доказал на практике, что такие действия вполне возможны.

Как-то в разговоре с начальником разведки 262-й стрелковой дивизии майором Г. И. Фролкиным, молодым, но весьма инициативным офицером, я исподволь затронул эту тему.

— А мы уже думали о дневном поиске, — ответил он. — И не только думали, но уже и подготовились. Так что пожелайте удачи!