Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Ну вот, например. Когда Сципион взял Новый Карфаген… Как он его взял — это отдельная песня, достаточно сказать лишь, что старый Карфаген во время Третьей Пунической войны римляне осаждали три года, что великий Ганнибал так и не решился штурмовать стены полупустого Рима. А Публий Корнелий Сципион взял Новый Карфаген за 1 (один) день… Так вот, когда Сципион взял город, его жители, зная, насколько ненавидят друг друга карфагеняне и римляне, опасались грабежей и резни.

Вместо этого Сципион собрал на площади горожан и объявил, что никаких эксцессов не будет. Государственным рабам Карфагена (это были ремесленники — оружейники и пр.) он сообщил, что они переходят в собственность Рима, но каждый, кто докажет свою преданность новому отечеству, получит свободу. Часть рабов — самых молодых и сильных — он назначил моряками. И пообещал вольную сразу после войны.

Наконец Сципион отпустил на все четыре стороны всех иберийских заложников. Вообще институт заложничества был очень развит в Древнем мире. Скажем, человек, известный нам как древнеримский историк Полибий, на самом деле грек, и появился он в Риме не по своей воле, а в числе греческих заложников… Победившая страна, чтобы обеспечить себе спокойствие, брала заложников из детей знати сопредельного государства — чтобы у тех даже мысли не возникло нападать или восставать.

Карфагеняне, чтобы обеспечить себе лояльность покоренных иберийских племен, взяли в заложники жен и детей их вождей. И поселили в Новом Карфагене. Поближе к плахе. Всего там было около трехсот человек. Сципион не стал использовать их в том же качестве, а просто отпустил, чем сразу расположил к себе иберийцев.

Эта его доброта не была военно-политической хитростью. Как не являются театральной хитростью перманентные нервно-психические эскапады Жириновского. Как не являются чем-то заранее продуманным периодические резкости и жесткие остроты Путина. И не нужно, хитро щуря глазки, везде подозревать трезвый расчет: люди не роботы. Человек всегда развивает и выдает то, что идет у него от души. Просто тогда в лице Сципиона в мир пришел новый человек. А другой новый человек, такой же длинноволосый, но гораздо более провинциальный, пришел только через 200 с лишним лет после Сципиона. И не факт, что он сделал для истории больше, чем Сципион.

Дабы убедить вас в том, что гуманность шла у Сципиона от души, а не от сверххитрости, расскажу еще один случай. Когда легионеры взяли Новый Карфаген, к ним в руки попала очень симпатичная девчонка, испанка, И ребята решили подарить ее своему любимому военачальнику. По всем канонам она должна была стать рабыней полководца. Но это был Сципион, а не какой-нибудь Газдрубал, прости господи… Первым пунктом он сердечно поблагодарил солдатню, вторым — велел им срочно найти родителей девушки, чтобы передать пленницу старичкам. Пока искали родителей, к Сципиону на своих двоих прискакал возбужденный юнец — жених девушки. Пока выясняли, кто он такой, появились родители девушки и принесли выкуп. Сципион сказал им, что никакого выкупа не нужно.

Действительно, что он, чечен что ли дикий, чтобы за людей выкуп брать… Возможно, приняв слова Сципиона за обычный восточный торг, родители стали умолять, чтобы полководец принял их дар. Но Сципион был человеком Запада. Он не стал торговаться, согласился принять дары, повернулся к жениху и, кивнув на разложенные у ног ценности, сказал: «Забирай. Это мой тебе свадебный подарок».

Девчонка эта была никто, равно как и ее парень. Никакой выгоды Сципион из своего поступка не извлек. Для человека современного его поступок выглядит естественно-благородным. А для мира древнего… просто живой бог милосердный спустился с небес и творит деяния, присущие более богам, нежели грешным смертным!

…В одном из боев с карфагенянами был захвачен мальчик. Выяснилось, что он племянник Масиниссы. Масинисса! Царь нумидийский, союзник карфагенян. Африканская Нумидия была Карфагеном когда-то завоевана и с тех пор помимо дани поставляла карфагенской армии кавалерийские части. Нумидийцы считались лучшими конниками в мире: кочевой народ, дети которого раньше садились в седло, чем начинали ходить… Я сказал «в седло»? Нет, не было у них никаких седел и вообще упряжи. Нумидиец составлял со своим конем одно целое и управлял им без всякой сбруи. Я же говорю, с детства…

Так вот, именно в бою с Масиниссой погиб отец Сципиона. И Сципион это знал. И Масинисса знал, что Сципион это знает. Тем больше он был поражен поступком Сципиона — тот не распял племянника Масиниссы на кресте, как это сделал бы любой нормальный пунийский полководец, а просто отпустил. Поступок был нетипичен для нравов той поры. Не распял, не запытал до смерти, не отсек голову, не стал держать в качестве заложника, даже не обратил в рабство. Просто отпустил без выкупа. Непонятно как-то.

Много дней ходил хмурый Масинисса, мрачно размышляя о том, куда катится мир. А потом вместе со всем войском перешел на сторону Сципиона, и не было у Сципиона с тех пор друга преданнее, чем Масинисса.

Жизнь этого Масиниссы вообще полна самых удивительных перипетий, достойных приключенческих романов и фильмов, которые даже застенчивый критик назвал бы натянутыми и неправдоподобными. Масиниссе случалось терять царство и приобретать царство, он был разбойником и уходил от погони, как в голливудском блокбастере — прыгая раненым с огромной высоты в бурную горную реку. Но и в самых тяжелых ситуациях, и в самых благоприятных дикарь-кочевник никогда не отступался от удивительного римлянина по имени Сципион.

Жители Нового Карфагена были так впечатлены личностью Сципиона, что когда через три года (Сципиона в городе уже, конечно, не было) к его стенам подошел с войском карфагенянин Магон — брат Ганнибала — и велел открыть ворота, ново-карфагеняне отказались. Хрена вам, пунийцы! Есть, оказывается, люди поинтереснее…

Слава о необыкновенном человеке по имени Сципион разлетелась по всей Испании, достигла Рима, улетела далее на Восток… Вожди иберийских племен стали постепенно, один за другим, подтягиваться к Сципиону и после беседы с ним уезжали с глупой счастливой улыбкой на лице — такой контраст являл собой этот римлянин в сравнении с надутыми, хмурыми, спесивыми, мстительными и мелочными пунийскими полководцами. Так велика была его добрая слава, что пожелай он стать царем Испании, его с радостью выбрали бы. Собственно, уже после войны к нему с этими предложениями подкатывались, но Сципион отказался.

Из-за его невероятной популярности в мире римская аристократия всерьез опасалась диктаторских амбиций Сципиона. Действительно, вся армия, весь плебс были горой за него. И он мог бы… Да, мог бы, как потом смог Цезарь… Но, возвратясь с войны, полубог зажил в Риме жизнью обычного частного человека.

Он был совершенно не от мира сего, этот странный длинноволосый человек, покоривший своим сердцем все земли вокруг срединного моря. Словно Румата Эсторский вдруг вышел из книги Стругацких, чтобы подтолкнуть земную историю туда, куда она должна была, по его мнению, покатиться.

Вот как охарактеризовал Сципиона Александр Блок, по понятным причинам никогда не читавший Стругацких: «За его величественным обликом все время сквозит нечто иное… чужестранный, необыкновенный и странный пришелец».