Волшебный вкус любви - Ната Лакомка

Я помчалась в свою комнату, не разбирая дороги, и чуть не столкнувшись с шефом. Я шарахнулась от него, как от привидения, а он не сделал попытки меня остановить.

Взлетев по лестнице, я заперла дверь и привалилась к ней спиной. Было мучительно стыдно, и обидно и…

Хороша Дашенька! Только недавно горела праведным гневом из-за того, что Антон кувыркался с кем-то за моей спиной, и вот сегодня я точнотак же, как та бэк-вокалистка, вешалась на чужого мужчину.

Если Богосавец придет, я не должна его впускать, не должна даже заговаривать с ним…

«Да он завтра уволит тебя, как Елену с Миланом, — прозвучал в моей голове какой-то чужой, злорадный и жестокий голос. — И как Дюймовочку. Дело важнее тела! Ты забыла об этом, деточка?».

Уволит…

Я нарушила правило — никаких романов на работе.

Но разве он не сам нарушил его?!

«Ага, и завтра уволится сам, — продолжал издеваться голос. — Из собственного ресторана! По собственному желанию, с выходным пособием!».

Уволит…

Это было пострашнее только что испытанного унижения. Увольнение — это не покраснеть щечками из-за собственного потаскушечного поведения.

Я потеряю все — работу, временное жилье, мечту…

Я потеряю… Душана.

Признать это было так же больно, как обжечься раскаленным маслом. Ведь я уже привыкла к нему. Привыкла больше, чем к кому-либо в этом ресторане. Привыкла… считать его своим. И поддалась слабости, ответив на его поцелуй.

А он… он повел себя некрасиво. Со мной, с Лилианой… Но разве я не знала, что он использует людей для достижения своих целей? И женщин использует, Даша, если ты об этом позабыла.

Но зачем это было нужно? Решил отблагодарить повариху, которая смотрела на него влюбленными глазами? Или решил приятно провести полчаса?

«Мы всё решили», — так он сказал Лилиане.

Решили расстаться?

«Это ты решил!», — крикнула она ему.

Богосавец решил порвать с самой богатой, популярной и красивой девушкой в нашей стране? С отцом которой связан деловыми отношениями?

Скорее, шеф просто был пьян, они с невестой поссорились, и он решил отомстить. Я подвернулась под руку.

Но как я ни старалась, я не могла забыть горячих поцелуев, и хриплого шепота в полумраке зала. «Даша… Дашка…», — от этого всё внутри переворачивалось, и хотелось закрыть глаза и застонать.

Если он придет, я не скажу ни слова, и двери не открою…

Но Богосавец не пришел, и к стыду и страху примешалось чувство разочарования.

Дашка, ты сглупила. Ты дико сглупила! Вообразила невесть что, и получишь по заслугам. Тебя уволят, и правильно сделают.

Повариха… без маникюра…

Я посмотрела на свои пальцы и торопливо сунула руки под мышки.

Не надо ли мне собрать вещи и съехать сейчас? Не дожидаясь, как утром объявят о моем увольнении и его причинах?..

Только куда я поеду? Ведь квартиру так и не нашла…

Хотелось поплакать от жалости к себе, но глаза были сухими. Я до утра просидела на полу, в каком-то полудремотном состоянии, а утром, когда захлопала входная калитка, поплелась в душ.

День начинался так же, как обычно. Повара выстроились в шеренгу, ожидая появления Богосавеца. Я стояла последняя, отчаянно труся, и когда шеф появился — сцепила за спиной руки, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

Богосавец — в белоснежной рубашке, свежий и чисто выбритый, придирчиво осматривал сотрудников. Всё, как всегда. Если не считать, что ночью я едва не отдалась шефу прямо на столике в зале.

Когда шеф подошел ко мне, я боялась взглянуть на него. Но Богосавец ничего не сказал, пожелал нам доброго дня и велел приступать к работе.

Мы пошли в кухню, но я двигалась, как во сне.

Может, решил уволить меня по тихому? Сейчас Петар скажет, что меня ждут в бухгалтерии, а там…

Но никто не отправлял меня в бухгалтерию, никто не вызывал в кабинет шефа. Мы достали ножи, изучили меню, приступили к подготовке ингредиентов.

Петар на фургончике отправился на рынок, чтобы закупить продукты.

Всё, как обычно… как обычно…

Я дергалась и постоянно смотрела на дверь. Неужели, Богосавец решил сделать вид, что ничего не было? Уволил Дюймовочку из-за одного поцелуя, вышвырнул Елену в таком положении… А если сам нарушил правила — то это не считается?..

— Иванова, — окликнул меня Йован, заменивший Петара в его отсутствие, — Слышишь?

— Что? — испуганно отозвалась я, очнувшись от своих сумбурных мыслей.

— Ты слышишь? — Йован поднял указательный палец.

Я тоже прислушалась, но не услышала ровным счетом ничего интересного — стучали ножи, гудели газовые конфорки… Обычные звуки рабочего дня…

— Креветки плачут, — подсказал мне Йован. — Ждут не дождутся, когда ты замаринуешь их и отправишь на лед.

— Креветки! — я бросилась к тазу, в котором лежали очищенные креветки.

В самом деле! Надо отправить их на лед как можно скорее! Пока нежное мясо не размякло до состояния оконной замазки.

Богосавец заглянул в кухню, проверяя, как идет подготовка к открытию ресторана. Он разговаривал с Йованом, зорко посматривая, как Ян режет мясо на фирменное блюдо, как Ринат процеживает консоме — ни словом, ни единым жестом шеф не выдал, что вчера произошло что-то из ряда вон выходящее.

А может, и не произошло?

Может, для него это был такой незначительный эпизод, что он сразу о нем позабыл? Или они с Лилианой помирились, решив, что повариха не стоит нервов и ссор?

Я подхватила таз с креветками, чтобы унести их в холодильник, и в это время в кухню зашел Петар. Зашел как был — в уличной одежде, даже не снял куртку.

— Душан! — завопил он с порога. — А что происходит?! Почему Калмыков забрал фургон?

В кухне мгновенно воцарилась гробовая тишина — только вода лилась из крана в переполненную кастрюлю.

— Как — забрал фургон? — переспросил Йован, с удивлением посмотрев на Богосавеца.

Шеф ничего не сказал, опустив голову и скрестив на груди руки — будто глубоко задумался.

— А продукты? — заволновался Йован. — Ты лосося привез?

— Лосось улетел, помахав плавничками! — огрызнулся Петар, сердито глядя на шефа. — Калмыков забрал фургон и все продукты вместе с ним. И из чего мы сегодня будем готовить, скажите, пожалуйста? А, Душан?

— Как — забрал продукты? — Йован растерянно оглянулся. — А лосось?..

— Фургон оформлен на фирму Калмыкова, — сказал Богосавец спокойно. — Наверное, он ему срочно понадобился.