Волчье отродье - Кирилл Грабовский

Снайпер лежал неподвижно, кожа побледнела, пульс был редким и слабым, изо рта текла струйка крови.

— Тут что-то серьезное, — бросил Виктор. — Что с другими?

— Марат мертв, Виктор Николаевич, — тихо произнес Стас, поднимаясь с земли, перемешанной со снегом и кровью. Его ботинки утопали в этой чудовищной каше, оставляя глубоко вдавленные следы.

Кононов выругался сквозь зубы. Надо было вытаскивать раненых, но как? Делать носилки? И куда, черт подери, в этой неразберихе задевался пацан?

Виктор поднялся на ноги и огляделся по сторонам. В первое мгновение он решил, что от болевого шока у него начались галлюцинации. Но рядом присвистнул Стас, высматривающий подходящие жерди для носилок, и стало ясно: ему не мерещится.

На залитой кровью поляне лежали тела. Нагие человеческие тела, а не собачьи трупы. Мужчины и женщины лежали на пропитанном кровью снегу, израненные, простреленные серебряной картечью, покрытые следами собачьих укусов. На лицах застыло одно и то же выражение — бешеная звериная ярость. Чуть в стороне лежал подросток, совсем еще мальчик, со светлыми, почти белыми волосами. Над его телом, задрав морду к луне, глухо выл серый пес.

Виктор ошарашенно потряс головой.

— Ну, ребята, если нас тут бы кто увидел — влепили бы по десятке каждому, не меньше. А то и вышку дали бы. Так, ноги в руки, трое со мной, попробуем поймать эту тварь, двое — ищите пацана, надеюсь, он жив и где-то рядом. Остальные — быстро делайте носилки. Стас, звони, вызывай транспорт. И в больничку тоже звони. Пусть реанимацию готовят.

Анна, спотыкаясь, пробиралась по темному парку. Как она еще не свалилась в какую-нибудь яму и не переломала себе ноги — неизвестно. Она не захватила с собой ни фонарика, ни теплой одежды. Внезапно начавшийся буран застиг ее врасплох. Шапочку она где-то потеряла, снег запорошил растрепавшиеся волосы, лицо заледенело, руки тоже. Ноги безнадежно промокли.

Ее вело какое-то шестое чувство, не иначе. Потому что краткое описание дороги, выданное ей Татьяной, никуда не годилось.

В чаще леса слышались выстрелы, собачий лай, голоса людей. Анна всхлипнула, вытерла нос рукавом и поспешила дальше, не тратя время на то, чтобы выбрать дорогу поудобнее. В одном месте она, ослепленная метелью, провалилась по колено в ложбину, заполненную осенней водой, и теперь мокрыми были не только ботинки, но и джинсы.

Неважно.

Наконец девушке посчастливилось выбраться на небольшую поляну. Выкрики и стрельба стали отчетливее, до места сбора оборотней оставалось недалеко. Буран стихал. Луна то исчезала, то появлялась в разрывах быстро бегущих облаков, бросая на землю пятна призрачного света.

Анна смахнула с лица снег и попыталась понять, где находится. Судя по звукам, следовало свернуть направо. Еще хорошо бы не попасть под дружеский огонь. Хотя уже непонятно, кто тут друзья, а кто враги.

Среди деревьев раздался шорох, на поляну вылетел огромный серый волк, запорошенный снегом и залитый кровью, текущей из многочисленных ран.

Заметив девушку, он застыл как вкопанный, мрачно глядя на нее и тяжело дыша. Даже его невероятная колдовская сила подходила к концу — серебро, сидящее в теле, жгло и причиняло неимоверную боль.

— Арчи! — неуверенно позвала Анна.

Краткий миг трансформации, как всегда, незаметной для глаз. Только что на поляне стоял волк, и вот уже с колен поднимается высокий обнаженный мужчина. Клыки втягивались в рот, укорачиваясь, единственный глаз продолжал гореть желто-зеленым светом. Белеющее в свете луны могучее тело исполосовано кровавыми следами, стынущими на морозе.

— Анна…

Он шагнул было к ней, но девушка отпрянула и прижалась спиной к большой березе.

— Что ты наделал? Что они сделали с тобой?

Арчи потряс головой, словно отгоняя чей-то навязчивый шепот. Шепот полной луны Лилит. С того времени, как он очнулся в морге, с ним что-то произошло. Что-то совсем плохое. Человеческая сущность умерла, остался лишь некто, полностью подвластный пульсирующему зову полуночного светила, зову извечной ярости, безжалостному и древнему. Как жжет волчью плоть серебро, яростно проникающее в кровь, упорно не желающее смешаться с ней, древней, поглощающей все.

Женщина. Человеческая женщина. Враг. Пища.

Если бы можно было не слышать этого мерного биения луны в своей голове. Его незрячий глаз обращен в темноту, ту изначальную Тьму, в которой спят древние демоны, ожидая своего часа. Там ждут его Мать и Отец.

Он голоден. Он должен поесть, чтобы залечить раны, нанесенные ему ничтожными людишками. Чтобы найти в себе силы укрыться где-нибудь, переждать. Чтобы выжить и отомстить.

Новую стаю всегда можно создать.

Он сделал еще несколько шагов, неумолимо приближая свою судьбу. Раны на теле закрывались на глазах у пораженной Анны, оставляя после себя темные блестящие дорожки крови, смешанной с расплавленным серебром.

— Анна… — Арчи протянул к ней руки, словно желая обнять. Девушка неуверенно улыбнулась.

В следующую секунду он прыгнул, свалил ее на землю. Оскалил удлинившиеся клыки и… замер.

Светящийся демоническим светом глаз потух, напряженные мышцы обмякли, тяжелая голова безжизненно упала Анне на плечо.

Холод ощущала она спиной, холод и древесные корни. И немыслимую тяжесть, придавившую ее сверху.

Девушка с трудом разжала пальцы, выпустила черненую рукоятку серебряного кинжала, переданного ей матерью Арчи, с трудом выпростала руку из-под мертвого тела, в последний раз погладила жесткие, припорошенные снегом пепельные волосы.

«Ты говоришь, что однажды он тебя ударил? Помяни мое слово, настанет день, когда он тебя убьет», — вспомнились ей слова матери Волка.

Что ж, предсказание почти сбылось. Похоже, что-то в ней умерло вместе с Королевским оборотнем. Что-то очень важное. Любовь, может быть…

«Мизерикордами» называли в средние века эти кинжалы-стилеты, «оружием милосердия». Да, иногда и смерть бывает милосердна. Если нанести удар прямо в сердце.

Виктор и трое «мангустов» шли по кровавому следу, который становился все незаметнее. Вот-вот пропадет совсем.

— Серебром же стреляли, Виктор Николаевич… — начал было один из бойцов, но командир только цыкнул на него: болтать некогда. Пока лучи фонарей выхватывают из темноты характерные красные пятна, есть надежда найти и прикончить оборотня.

След совсем истончился, и «мангусты» сбавили шаг. Приходилось наклоняться к земле, всматриваться. Главное — не упустить. Вот волчий след. Рядом алое пятнышко. А вот… следы босых ног. Виктор резко поднял голову. Луч наплечного фонаря метнулся по снегу.

В нескольких метрах от него лежал здоровенный волчище. Судя по всему, мертвый. А рядом с ним скорчилась маленькая женская фигурка. Кононов ринулся туда, опасаясь лишь одного — очередного трупа.