Греческие наемники. "Псы войны" древней Эллады - Герберт Уильям Парк

Фокида достигла теперь зенита могущества. Ведь Ономарх зимой (354/353 до н. э.) увенчал свои достижения захватом Коронеи. Это конкретное событие сыграло особо важную роль в истории греческих наемников благодаря любопытной морали, выведенной из него Аристотелем. Город и акрополь Коронеи были отданы Ономарху сторонниками Фокиды внутри этого города, но остальные граждане, узнав о вторжении врага, не стали покорно сдаваться. Им пришла помощь из Метахона – соседнего форпоста Беотии, где находились наемники под командованием беотарха Харона. Но, как только началось сражение, их предводителя убили и наемники бежали с поля боя, в то время как горожане с мрачной решимостью закрыли городские ворота за собой и врагами и бились до смерти на главной площади города. Аристотель делает вывод о разном проявлении отваги со стороны горожан и наемников и показывает, что, хотя профессиональные воины обладали порой преимуществом в способности отличить истинные военные угрозы от ложных, они первые бежали, когда опасность становилась слишком явной или превосходство противника в численности и вооружении было слишком очевидным. Ополченцы в такой обстановке остаются умирать, наемники же предпочтут остаться «жить, чтобы сражаться на другой день».

Но захват Коронеи был последним успехом Ономарха. Филипп II, «как баран, сделал шаг назад лишь для того, чтобы боднуть сильнее» (его собственные слова). Следующим летом (353 до н. э.) он снова вторгся в Фессалию и был перехвачен Ономархом на берегах залива Пагаситикос, где состоялась битва на Шафрановом поле. Противники имели равную численность пехоты, около 20 тысяч, но благодаря фессалийским союзникам Филип значительно превосходил противника в кавалерии (свыше 3 тысяч конников против 500). Поэтому в последовавшей битве ему удалось окружить войска Ономарха на морском берегу. Сообщается, что было убито 6 тысяч наемников и 3 тысячи взято в плен, что позволяет предположить первоначальную общую численность наемников 10 тысяч или половину всех войск. Сам Ономарх был убит. Филипп II вывесил его мертвое тело на обозрение, а пленников утопил за неуважение к Аполлону.

Снова показалось, что Священная война закончена. Фокидские наемники и их командующий были уничтожены. Но с необычным рвением вмешались Афины, тайный союзник Фокиды. Они послали ополчение удерживать Фермопилы. Это помешало Филиппу II развить свой успех покорением Фокиды, и логическое завершение было отложено на время после мира Филократа. Перед следующей весной (352) Фокидская держава снова реорганизовалась. Фаилла, брата Ономарха, выбрали продолжателем династии, и ему удалось восстановить наемную армию. Кроме того, Ликофрон и Пеитолай из Фер, изгнанные Филиппом II, добавили к его силам свои 2 тысячи наемников. Далее прислали свои контингенты номинальные союзники Фокиды – Спарта – тысячу и Ахайя – 2 тысячи (неясно, наемников или ополченцев). С такими силами Фокида была спасена от разорения.

Запутанный список последовательных сражений, который Диодор вместил в период нескольких лет, не дает реального представления о применении наемников. Но такие спорадические пограничные набеги – как называет их Диодор – были своего рода войной в интересах опытных профессиональных воинов. Длительное напряжение начало сказываться на живой силе Фив, которые все больше и больше прибегают к набору наемников. Пока у Фокиды сохранялись средства, ей легко было привлекать бойцов на свою сторону. В конце 352 г. до н. э. Фокида тоже ответила Спарте любезностью, послав 2 тысячи, видимо, всех наемников, чтобы помочь последней в войне с Мегалополем, в то время как Ликофрон прислал сюда 150 конников из своей личной гвардии. Сражения на Пелопоннесе оказались, однако, не вполне завершенными.

Следующей весной (350 до н. э.) Беотия, обратившаяся за помощью против Фаилла, получила нового союзника в лице царя царей. Он прислал «дар» в 300 талантов, но фактически это была плата за временное одолжение гоплитов во время его первого похода на Египет. Вероятно, Фивы могли выгодно тратить деньги для набора наемников в целях обороны. Что касается Фокиды, то Фаилл заболел и «оставил сына Ономарха, Фалека, просто мальчишку, стратегом фокейцев». Фаилл назначил Мнасея, одного из своих друзей, воспитателем Фалека и тоже стратегом. К этому времени стратегией Фокиды стала наследственная тирания. В правление Фалека на долю фокейцев выпало еще больше неудач, и наконец в 347 г. до н. э. терпение граждан истощилось. Последовало народное восстание, и Фалека свергли. Верховную власть передали совету трех. Однако каким-то необъяснимым образом Фалеку удалось позже вернуть свой официальный статус стратега. Возможно, он не терял контроля над наемниками. Фокидской тирании, хотя и слабо обоснованной, суждено было пасть лишь под воздействием внешней силы. В том же году Беотия пригласила Филиппа II прийти на юг снова и завершить дело, которое он не закончил в 353 г. Фалек удерживал Фермопилы, поставив в Никее гарнизон наемников. Но он не хотел защищать Фермопильский проход и отказался от предложений Афин и Спарты делать это за него. Вероятно, он не верил в свою способность сохранить власть в Фокиде. Поэтому Филипп II позволил ему и 8 тысячам его наемников отойти на Пелопоннесский полуостров невредимыми. Но от них потребовали демонстративно сдать оружие и лошадей. Амфиктионы торжественно обложили камнями и сожгли часть оружия, многое продали.

Диодор приводит приблизительную оценку стоимости подношений Дельфам, которые были реализованы в деньгах. Согласно этой оценке, общая стоимость подношений серебром и золотом составляла 10 тысяч талантов, из них подношения золотом были сделаны на 4 тысячи талантов. 8 тысяч воинов – отнюдь не чрезмерная цифра для средней наемной армии, находящейся на содержании, и в свете сказанного выше высокое жалованье в полторы драхмы в день являлось разумной средней величиной. Эти цифры предполагают ежедневные расходы около 2 талантов, что за период в десять лет могло составить более чем 6 тысяч талантов. (8 тысяч воинов по полторы драхмы ежедневно на каждого дают 12 тысяч драхм, что эквивалентно 2 талантам.) Кроме того, фокидяне, видимо, были вынуждены оплачивать расходы на жалованье своим союзникам. Ибо Диодор говорит о соучастии в грабеже сокровищ спартанцев и афинян тем, что они «получали все выплаты соответственно числу посланных солдат». Когда резерв создается также для оплаты других военных расходов и, вероятно, отчисляется определенная сумма на взятки (хотя это получило широкое распространение позже), цифры Диодора вовсе не кажутся невероятными. Общий вывод заключается в том, что мощь Фокиды покоилась главным образом на том, что деньги в большом количестве обеспечивали приток наемных воинов и временные победы.

Эсхин восхитительным образом подытожил причины падения Фокиды. Сначала он сравнивает судьбу с особой целесообразностью, когда мы признаем ее богиней наемников и их командиров. Затем следует продолжение.

«…одна и та же причина усилила в Фокиде могущество тиранов и сокрушила его. Они достигли власти после того, как решились протянуть свои руки к священным деньгам и при помощи наемников изменили государственный строй. Они были низвергнуты из-за недостатка в деньгах после того, как растратили на оплату наемников бывшие у них средства. В-третьих, их погубил мятеж, обычный спутник страдающего от голода лагеря».

Наконец, Эсхин объясняет падение Фокиды, в частности, ошибкой Фалека, отказавшегося от помощи Афин или спартанского царя Архидама.