Последний брат - Лев Соколов

Но мысль о том, что для этого надо увидеть лицо слуги и лица стражей, отравила желание. Плохо жить во дворце, когда он не твой. Когда ты ценный, но не влиятельный гость. Ты и не пленник вроде, но вокруг столько стражи, которая следит, чтобы ты не пошел, куда не следует, и это в конце концов навевает хандру. Пойдешь — кто-то обязательно увяжется следом. Нет уж, лучше посижу здесь. Все равно осталось недолго…

— Мне это не нравится, — повторил Юлхуш.

— Что не нравится? — спросил Амар, поняв, что Юлхуш не отстанет, и заранее предчувствуя ответ.

— План императора.

— Чем же?

— Всем! — мрачно буркнул Юлхуш. — Слишком много положено на волю случайности. Что если мугольские провожатые все-таки сойдут с прямоезжей дороги? Что если люди твоего деда перепутают место или опоздают?

— Тогда нам придется надеяться на себя и бежать самим. Лошади у нас будут, будут луки, и будет, чем развести огонь.

— Одно дело — тихо улизнуть из лагеря. Нескоро тогда хватятся. Другое — если придется уводить из него лошадей, — покачал головой Юлхуш. — Туго нам придется, если разминемся с людьми твоего деда… А еще… Что если… — Юлхуш опасливо понизил голос. — Что если и нет у императора никакого плана? И с дедом твоим он не сносился? А тебе все так сказал, чтобы ты, без сопротива, сам ехал к своему брату, как муслимский жертвенный баран на убой?

— Тихо, Юлхуш, тихо! — Предостерегающе вскинул руку Амар. — Даже в степи всегда найдется нора, откуда торчат уши мыши. А мы не в степи…

— Но что если так?! — перейдя на свирепый шепот, настаивал Юлхуш. — Ты сам-то думал об этом?

— Думал, — нехотя отшепнулся Амар. — Я обо всем думал. Трудно верить людям во времена, когда даже родные братья грызутся как звери.

— Думал, и что?

— Император сказал: если я сбегу у него в державе, он сделает все, чтобы меня вернуть. — Помолчав, признался Амар. — В Романии живет много людей. Земли свои она держит давно. Все тут сложилось как единое тело. Трудно скрыться. А в Мугольском улусе только сеть застав связывает страну. Гонцы и почта ходят быстро. Войска перебрасываются быстро. Но мало муголов на столько земель. Много народов еще помнят былую волю. Там легче затеряться. Значит, и бежать мне лучше в мугольских владениях. Так что всяко надо ехать туда…

— Затеряться легко, когда уже убежал. А вот дадут ли тебе это сделать…

— Если бы император хотел меня просто отдать, то не послал бы со мной свой эскорт и не послал бы моих друзей. Передал бы меня мугольской страже, и дело с концом. Нет, хитрит. Значит, есть ему во мне выгода.

— А какая ему в тебе выгода?

— Рано о том думать, Юлхуш… Другие у нас сейчас дела. Сам говоришь — голову бы унести. — Амар снова посмотрел в окно. — Меня больше совесть когтит, что мы нашим друзьям ничего не говорим о том, что у них под боком происходить будет. И уйдем, не попрощавшись. Ничего не объяснив.

— Э, нет, — помотал головой Юлхуш. — Не надо им ничего говорить. Меньше знают, крепче спать будут. А задергаются — тебя погубят. Опасность не им грозит, а тебе.

— Все равно. Грешно друзей вслепую рядом с бедой водить. Искать меня будут, когда пропаду. Тревожиться. Неужели сам так не думаешь?

— Они друзья мне стали за эти годы, да, — согласился Юлхуш. — Но ты мой анда. Тебя я дал клятву защищать твоему и своему отцу. Это больше. И если для того, чтобы вытащить твой хребет из-под каблука Хунбиша, нужно промолчать друзьям — это правильно. Пусть потревожатся. Пусть ищут, засыпают вопросами муголов из эскорта. Так оно совсем взаправду выйдет. Так и надо.

— Не знаю, Юлхуш…

— Я знаю. И если тебя совесть грызет, считай, взял я на себя эту вину. Потом, когда-нибудь расскажем им все. Так они тебе сами скажут, что так и надо было.

Амар хотел что-то сказать, но смешался, задумался, и замолчал.

И в этот момент раздался стук в дверь.

* * *

Император Диодор шел по зале. Ему не нужно было оглядываться, дабы удостовериться, что идущие за ним не отстают. Одна из привелегий властителя. Все придворные подстраиваются под тебя, забывая в твоем присутствии и возраст и одышку, или же наоборот, укрощают молодую прыть… Сейчас за ним поспешал мугольский посланец, личный императорский секретарь, да еще пара тихих слуг в длинных одеяниях. Эти и свет зажгут, где темно, и дверь отворят, и отменно сработают длинными кривыми ножами, если гость вдруг обнаружит недоброе к нему, к Диодору. Такие слуги ближняя защита, не менее нужная, чем молодцеватые здоровяки дворцовой стражи в богатых доспехах, застывшие по обе стороны двери, к которой идет Диодор. Император подошел, и воины у двери звучно отсалютовали ударом древок копий в пол. Слуги отворили дверь, и Диодор с сопровождающей процессией оказался в гостевой части дворца.

Возможно и не стоило Диодору самому вести посланника мугольских ханов. Когда-то ромейские василевсы принимали послов только в тронной зале украшенной с немыслимым богатством, где золотые звери и птицы украшенные драгоценными камнями заставляли слепнуть глаза пришельцев. И чем ближе подходил посол, тем выше возносил хитрый механический престол василевса в вверх, в высоту залы, почти к небесам, — тем самым с которых и наделил Бог властью владыку ромеев. Это было хорошо при общении с варварами, когда Романия простирала свою власть почти на все известные земли. Суеверный восторг тогда проникал в дикие души, а зрелище богатств тронного зала подавляла воображение, и убивало всякую мысль о соперничестве. Но теперь, когда варварские племена взросли на отторгнутых ромейских землях. Когда как король саксов посмел наречь себя священным именем ромейского императора, а державу Диодора многие архонты запада в своих разговорах низводили, называя не более чем «греческой землей»… О, глупо было бы тратить время на поездки на механическом сидалище перед посланником мугольского хана. Хана у которого под рукой земель было больше чем у василевса.

Придет время, и Романия вернет себе все, что принадлежит ей по праву, и вновь приведет все народы к повиновению. А пока он, Диодор поступится условностями, к которым впрочем никогда и не имел большой любви; слишком много времени провел он в походах, не давая растащить на куски державу. Пока что он сам прогуляется с мугольским послом. Тем более что уж очень ему охота своими глазами увидеть встречу, которая сейчас произойдет…

Диодор подошел к двери, громко, по-хозяйски постучал, и выждав малую паузу, отворил.

— Василевс! — Вскочили на ноги и поклонились ему Амар с Юлхушем.

— Здравствуйте, молодцы! — Вошел в проем Диодор. — Как вы тут? Не заскучали? А друзья где?

— В городе, василевс, — ответил Амар. — Да и мы не скучаем, есть, о чем поговорить.

— Тем лучше. А у меня для тебя, Амар, хорошие новости. Прибыл посланник твоего властвующего брата. Значит, на днях ты поедешь домой.

Василевс отошел в сторону и махнул рукой, пропуская стоявшего за ним человека. В проеме показался тучный человек в богато расшитой шелковой одежде и аккуратными усиками на манер китайского чиновника. Ласковая улыбка заставляла щуриться маленькие глазки. Уяснив из слов императора, кто из двоих степняков Амар, человек согнулся в поклоне.