Стокгольм delete - Йенс Лапидус
Шрифт:
Интервал:
– Так себе. У них там нет творога.
– Ну да… у тебя же на завтрак творог и «Фан Лайт», да? И ничего другого? Изо дня в день?
– Изо дня в день, – улыбнулась Йоссан – Ты же знаешь, я женщина бескомпромиссная. Постоянная битва с войском калорий. А там в отеле фитнес-зал… просто слезы горькие… но мой цикл несложен: – бурпи, потом пуш-апс, отжимания, потом сит-апс, сквот, потом…
– …потом планка, потом планка на боку, вращение…
Йосефин положила меню на стол и внимательно посмотрела на подругу.
– Ты меня хорошо знаешь, старушка… а вот я уже не уверена, знаю ли я тебя…. Ты не рассказываешь, что с тобой происходит. Я же вижу по тебе: что-то не так.
Много чего можно сказать про Йоссан, и много в чем ее можно упрекнуть. Вряд ли назовешь ее дамой интеллектуальной, к примеру. Но есть три предмета, в которых она разбирается куда больше всех известных Эмили интеллектуалов: договоры о передаче активов, сумки «Гермес»… и самое главное – люди.
На всякий случай Эмили отключила свой мобильник от телефонной системы «Лейонс». Необходимая мера безопасности: ей, к примеру, звонили по делу Беньямина, и она вовсе не хотела, чтобы эти звонки поступали на конторский коммутатор. «Дежурный следственного изолятора в Крунуберге. Могу я поговорить с Эмили Янссон?» Можно представить… Вот уж повод для сплетен телефонисткам! В суде она указала домашний адрес и специально заведенный, никому пока не известный адрес на джимейле.
Но как укрыться от прессы? После переговоров о мере пресечения и «Экспрессен» и «Афтонбладет» поместили несколько заметок.
Молодой человек в коме арестован по подозрению в убийстве.
Жестокое убийство. Личность убитого пока не установлена.
Они даже взяли интервью у ее старого профессора, завкафедрой уголовного права: имеет ли полиция право содержать под стражей человека в бессознательном состоянии?
Но, к счастью, ее имя не упомянуто ни разу.
Эмили даже не могла заставить себя обдумать, в какую историю влипла.
– Алло! Пограничный контроль вызывает майора Тома! Вы еще здесь, майор? – Йоссан положила прибор на тарелку. Она почти не притронулась к еде. – Ну, хорошо… у тебя по горло работы, с которой ты не справляешься, и при этом чувствуешь себя – сквернее некуда… а вообще как дела?
У Эмили не было ответа на этот дурацкий вопрос.
В голове словно тлела головешка.
Нет, не тлела. Горела ярким пламенем.
Они встали. Эмили даже не заметила, когда Йоссан успела расплатиться по счету.
На свежем воздухе ей стало немного лучше.
– Поговорим в следующий раз… ты сегодня где-то еще, не со мной, – Йоссан покачала головой.
Похоже, соболезновала.
И в самом деле. Эмили почти не обращала внимания на подругу. Одно утешение – Йоссан не обиделась. Улыбнулась, махнула рукой и пошла своей дорогой.
– Добро пожаловать в наш вагон. Конечная станция – Копенгаген. Меня зовут Маркус, я менеджер поезда. Хочу напомнить, что курение и употребление принесенных с собой алкогольных напитков запрещено. Желаю приятной поездки.
Никаких сигарет. Даже в туалете. Зачем тогда покупать билет первого класса? Эмили почувствовала легкий укол раздражения.
Более всего ей хотелось спать. Сейчас поезд двинется, и мерная качка ее усыпит. Расчет был именно такой. Через несколько часов, выспавшись, она увидит свою мать. А может, и отца.
Отец работал инструктором в Сельхозуправлении, хотя Эмили никогда толком не понимала, чем он занимается. Знала только, что к нему там хорошо относятся. Вернее, хорошо или нет, она не знала – но либерально, это точно. Они сквозь пальцы смотрели на его больничные, когда у него были… периоды.
Но надо отдать ему должное: пока не начинался период, он был хорошим отцом. Поощрял ее успехи, но никогда не давил, не заставлял что-то делать насильно. И он, и мать вечно записывались в какие-то общественно-политические некоммерческие проекты вроде «Изолируем Южно-Африканский союз». Но со временем эта страсть отхлынула, от нее осталось только постоянное желание самореализации. Мать теперь говорила главным образом о здоровом питании, способах сохранения концентрации и о домашнем интерьере. А у отца, похоже, модные интересы вовсе иссякли. Иногда он немного столярничал. Алкогольные привычки остались прежними: красное вино, красное вино… и опять красное вино.
И чем это кончится?
Норрчёпинг, Линчёпинг, Мьольбю.
Через несколько минут выходить. Йончёпинг.
Обвинитель Анника Рёлен запросила продления срока. Другими словами, они хотели продержать Беньямина в тюремной больничке еще несколько недель, пока полиция не закончит следствие. Анализ ДНК, поиски разных криминалистических заморочек – отпечатки обуви, пальцев и чего-то там еще, что, наверное, тоже оставляет отпечатки. Пороховые следы, ворсинки одежды… Наверное, вскрытие тоже дало какой-то материал для размышлений. Продолжались попытки установить, где был и что делал Беньямин за несколько дней до убийства. Надо было выпотрошить его телефон, нанести на карту мачты, в зоне которых он находился, проверить кредитные карточки.
Самое главное – установить, кому принадлежала брошенная в лесу окровавленная одежда и чья это кровь.
Следователь Кулльман продолжал попытки допросить Беньямина – безуспешно. Единственное, что более или менее внятно произнес Беньямин: «Я не понимаю».
Все остальное время он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Как мертвый.
А Эмили продолжала свое, параллельное следствие.
Она выяснила, что дом в Вермдё продали какому-то непонятному, ускользающему от идентификации испанцу. Так, во всяком случае, сказали Даг и Линнея Рослинг. Супружеская пара, у которой загадочный испанец купил дом. Трубку вначале взяла Линнея – немолодая женщина, судя по голосу.
– Чем я могу помочь? Я не в курсе, – сказала она и передала трубку мужу.
Даг Рослинг знал немного больше.
– Тут вот что, – сказал он. – Мы его продали через маклера. Наш старый летний дом, я хочу сказать. Жалко было – принадлежал нашей семье с 1894 года. Можете представить? Вы, похоже, дама молодая, так что вряд ли… Обычная история – детям он оказался ни к чему, хотя и участок на море, и все… Летом – в Гюмюслюк[43]. Я бы ни за что не поехал. Гюмюслюк, – повторил он с отвращением.
– А покупателя вы видели?
– Ни разу. Спрашивайте у маклера.
Маклерская фирма называлась «Партнер по недвижимости». Маклер, оформлявший сделку, уже уволился, но она получила номер его телефона. Никто не ответил. Эмили оставила сообщение: «Я – адвокат Эмили Янссон, дело касается очень щекотливого вопроса… помните дом в Вермдё, который вы оформляли около пяти лет назад? Мне необходимо установить личность покупателя».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!