Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

– Поберегись возвращаться, – промолвила она. – Ибо Смерть забрала часть тебя. Очень просто ей будет теперь призвать тебя под свою сень. А здесь ты в безопасности.

Он попытался встать, не выпуская ее руки, поддерживая эту хрупкую связь с нездешним миром. Арафель придала ему сил, поделилась теми живительными зелеными токами, которыми питаются деревья, и вскоре он уже смог стоять, оглядываясь вокруг. Ветер шептался в листве, и солнце сияло своим особенным светом, и олени смотрели на них мудрыми глазами из зеленой тени в роще мечей и самоцветов.

– Я был мертв, – сказал он.

– Вовсе нет, – заверила его Арафель.

– Мое сердце болит.

– Возможно, – согласилась она, – ибо оно было разорвано. А исцелить такую рану я не могу. Как тебя зовут, человек?

В его глазах мелькнул страх. Но:

– Киран, – ответил он почтительно, как подобает гостю. – Киран, второй сын Кер Донна.

– Кер Донн. Мы называли его Кер Ри – владения короля.

Он все еще боялся, и все же он снова взглянул на нее.

– А как тебя зовут? – спросил он.

– Я скажу тебе мое истинное имя, которое еще не открывала смертным, ибо ты – мой гость. Меня зовут Арафель.

– Тогда я хочу отблагодарить тебя от всего сердца, – произнес Киран искренне, – а потом попросить тебя вывести меня на дорогу, чтоб я смог выбраться отсюда.

Своими словами он исцелил ее сердце и тут же ранил его… и раскаяние появилось в его глазах, как будто он мог видеть эту рану. Он поднял и показал ей свою правую руку, на которой виднелось золотое кольцо с печаткой.

– Это мой долг, – промолвил он. – Честью своей я обязан пойти и выполнить его, если я еще не опоздал.

– Куда?

Он собирался указать ей направление, но вновь обнаружил, что все вокруг было иным, незнакомым ему.

– Там войска, – проговорил Киран в смущении, указывая туда, где, по его представлениям, должны были быть Бурые холмы. – На равнине идет война, и мой король побеждает. Но неприятель отступил в долину, где сможет долго выдерживать осаду, если захватит ее. С королем сражается и господин Эвальд из Кер Велла. Понимаешь ли ты меня, госпожа Арафель? В долину пришла война. Нельзя допустить, чтобы Кер Велл был обманут. Они должны держаться, какие бы слухи и выгодные предложения ни доходили до них, им надо всего немного продержаться, пока сюда не подойдет войско короля. Замок господина Эвальда должен получить послание, которое я им несу.

– Войны, – слабо промолвила она. – Они будут неразумны, если попытаются зайти в Элдвуд.

– Я должен идти, госпожа Арафель. Я должен. Прошу тебя. – И он начал таять, обнаруживая собственную силу воли.

– Киран, – сказала она и этим призывом удержала его под лучами своего солнца. – Ты непоколебим. Но ты не знаешь цену. Охотница вновь пустится в погоню за тобой. Вернувшись в смертный мир, ты станешь ее жертвой; а она никогда не выпускает своих жертв. Охота не закончена.

– Возможно, – ответил он, побледнев. – Но я поклялся.

– Гордыня, – сказала она. – Пустая гордыня. Каким оружием ты владеешь против таких врагов, чтобы спокойно миновать Элд?

Он оглядел себя – безоружного, незащищенного – и все равно махнул рукой, прощаясь.

– Постой, – промолвила она и, подойдя к старому дубу, сняла с ветви один из самоцветов, висевших в окружении других, – бледно-зеленый, такой же, как был на ее собственной шее, разве что потускневший, ибо его владелец давным-давно ушел. Он запел ей, рассказывая о снах эльфа по имени Лиэслиа, камень был частью его души, тем, что считали свой душой ее собратья. – Возьми его. Это его меч ты позаимствовал в минуту нужды, но камень сослужит тебе лучшую службу. Носи его всегда на шее.

– Что это такое? – спросил Киран, не спеша принимать дар и оглядывая деревья, увешанные драгоценностями и мечами, сияющими серебром и мерцающими меж листвы. – И что это за место?

– Можно сравнить это с усыпальницей; вот что ты попытался ограбить… мои братья, сестры, предки. Это эльфийская память.

– Прости меня, – потрясенно прошептал он.

– Мы не умираем. Мы уходим… прочь; а когда мы уходим, к чему нам эти вещи? Но они сохраняют память. И теперь они сами пользуются ею. От меча тебе будет мало толка. Но возьми этот камень. Лиэслиа не пожалел бы его для моего друга. Он был моим братом, он был юн, как и все мы, и возможно, он окажется тебе полезнее всего. Тени боятся его.

Киран взял камень в руки, и глаза его расширились, и губы приоткрылись. Страх… наверное, он испытывал страх. Но он принял дар, и камень запел ему об эльфийских снах и воспоминаниях.

– В нем власть, – промолвила Арафель, – но и опасность. Он делает тебя неподвластным Смерти, ее дыхание не сможет окостенить тебя… если у тебя достанет мужества использовать его.

Он расправил серебряную цепь и надел ее себе на шею. Светлые ясные глаза Кирана затуманились от силы нахлынувших видений. Но он не потерялся в них. Она прикоснулась к своему камню сна и вызвала нежнейшую из песен, сладкий и радостный мотив.

– Не доверяй железу, – предупредила она его. – То и это… они не любят друг друга. И ступай, раз ты должен. Пойдем, я провожу тебя. Элд будет благосклоннее к тебе, чем мир людей.

– Он считается гиблым местом, – заметил Киран.

– Пойдем со мной, и ты увидишь. – И Арафель протянула ему руку.

Он принял ее, ладонь его была тепла и сильна, может, слишком широка для ее эльфийской, но удобна. Киран шел рядом с ней и, несмотря на все свои опасения, не мог сдержать удивления и интереса, глядя на землю, деревья эльфийского лета, сияющие луга, покрытые цветами, и робких оленей, что взирали на него в ответ своими огромными глазами.

Камень разговаривал с камнем, и его сердце переговаривалось с ее, и ветер дышал теплом под этим, иным солнцем. Она почувствовала, как тает ледяное кольцо, сковавшее ее сердце, – впервые за все века человечества с ней рядом был спутник, она ощущала братство, забытое ею с тех пор, как ушел Лиэслиа, последний из эльфов, кроме нее.

«Прости меня, – сказал Лиэслиа – такие немудреные человеческие слова, надорвавшие ей сердце. – Я пытался остаться». Но однажды в его серых глазах появился зов, и, зазвучав в его сердце, он повел Лиэслиа за собой, таянье началось, и при всем своем желании она не смогла бы удержать его. И уйти с ним она не могла, ибо сердце ее было здесь.

– Он красив, – промолвил Киран.

– Когда-то он был больше, – откликнулась она и добавила: – Когда-то нам принадлежал Кер Донн.

– Праотцы говорят, что кое-кто из ваших до сих пор обитает там.

Арафель с обидой вскинула голову.

– Народец фей. Глупые, печальные пустышки. Им недостает мудрости. Они так часто меняют свой облик, что забывают, кто они такие, и не могут