Пояс Богородицы - Роберт Святополк-Мирский

Брат Аркадий прибыл вчера из Лук, использовав перед отъездом свой любимый прием — мнимую смерть. Я пожурил его за это: надо иметь в своем арсенале сотню приемов — нельзя постоянно применять один и тот же — однажды он может превратиться в реальность. Однако я рад, что он здесь, потому что мне может понадобиться его оперативная помощь, если мы с тобой сочтем необходимым как-нибудь вмешаться в ход исторических событий, которые со дня на день начнут здесь развиваться. В настоящее время я нахожусь в тылах стотысячного татарского войска хана Ахмата, которое растянулось живой цепочкой более чем на сто верст от самой Оки и устья Угры и далее по этой речке, столь хорошо мне знакомой по многочисленным переходам рубежа. Я надеюсь, что вскоре наши братья и сестры, живущие на этих землях, начнут сообщать о том, как идет подготовка к решающей битве между московскими войсками, расположенными по ту сторону Угры, и ордынскими — по эту. Я надеюсь, что мне удастся даже увидеть саму битву, если, конечно, она вообще произойдет, потому что кое-какие маленькие рычажки огромной исторической машины все же находятся в наших руках. Ты очень мудро поступил, устроив себе торговую поездку в Вильно, — таким образом, ты будешь рядом с королем, а я — с Ахматом, который ждет его помощи. Я давно не ощущал такого душевного подъема, как сейчас, — мы находимся на пороге поистине поворотного события!

Во имя Господа Единого и Вездесущего — Нашего Господа, который видит все, но не вмешивается в ничтожные мелкие деяния смертных, позволяя нам вершить их, и таким образом передает людям частичку Его Величия…

Верую именно в такого — НАШЕГО Господа!

P.S. Чуть не забыл ответить на твой вопрос относительно Степана Полуехтова, так и не ставшего нам братом. Предлагаю поступить следующим образом: отпустить его на все четыре стороны, дав немного денег и предоставив самому решать, что дальше делать, но пристально наблюдать за каждым его шагом. Поживем — увидим.

Симон Черный.

…Степан не сомневался, что за каждым его шагом будут пристально наблюдать, поэтому выработал для себя соответствующую стратегию — он как будто ни о чем не подозревает и ведет себя естественно, но на самом деле будет контролировать каждый свой шаг, чтобы поступать так, как ИМ хотелось бы, чтобы он поступал. Впрочем, у него и нет другого выхода — он у НИХ на крючке. Во-первых, не следует забывать о предупреждении доктора Корнелиуса: если через год лекарь не сделает новую операцию, кожа начнет вместе с мясом слезать с лица Степана. Во-вторых, его болезненное самолюбие было действительно ущемлено. Степан искренне злился на самого себя — как можно было не справиться с таким простым заданием?! А ведь радовался — как здорово все придумал да как исполнил! И вдруг оказывается, что он был как на блюдечке и тот, кто за ним неотступно следил, не только увидел его промах, но исправил его — ему сказали, что мальчишку-то этого Селивановского, которого он не утопил, все равно потом прикончили. Но кто ж мог знать, что мальчишка зимой подо льдом двадцать саженей проплывет да за спиной Степана в темной проруби под кустом вынырнет?! Хотя, — корил себя Степан, — догадаться можно было: когда он догнал Селивановых, идущих по льду с реки, мальчишка голый был да полотенцем утирался — значит, плавал в проруби! Ну что уж вспоминать — теперь о будущем думать надо! А будущее — вот оно, перед ним. Идти-то все равно больше некуда!

— Стой! Куда? — остановил его мрачный стражник у ворот, за которыми виднелся запущенный, заросший бурьяном двор и облупившиеся, давно не крашенные стены старинного княжеского дома.

— Передай князю Семену, что вернулся его самый верный слуга!

— Зовут как?

— Князь сам знает, кто у него самый верный слуга, — ответил Степан.

…Князь Семен Бельский, по-прежнему высокий и стройный, — вот только шляхетские усы стали еще длиннее и чуть поседели, — подбоченившись, обошел Степана вокруг и, хмыкнув, спросил у своих дворян и друзей Осташа Курило и Пахома Воронца:

— Это кто такой? Вы его знаете?

— Не-а! — повертел головой Осташ.

— Первый раз вижу, — сказал Пахом.

— Ясно. Очередной шпион моего братца Федора.

Князь Семен Бельский взял со стола длинный кинжал и, вертя его в пальцах, стал возвращаться к Степану.

— А что мы делаем со шпионами братца Федора? — игриво спросил он. Пахом и Осташ внезапно схватили Степана за руки и завернули их ему за спину, а ударами своих сапог молниеносно раздвинули ноги Степана.

— Мы им отрезаем ненужные части тела, — зловеще сказал князь Семен, приближаясь и опуская кинжал все ниже.

— Нате! Режьте! Ешьте! Подавитесь! Ничего не скажу! — гордо крикнул Степан.

— Не боится, — удивленно сказал князь Семен.

— Не боится! — хором подтвердили Осташ и Пахом, потом подхватили Степана, подбросили повыше и поймали в объятия!

— Ну здорово, старый дружище!

— Тебя отлично подлатали!

Даже князь Семен удостоил Степана объятия.

— Все равно я тебя сразу узнал, — сказал он. — Хоть ты и вправду помолодел и изменился. Может, и мне такую операцию сделать?

— Не советую, князь, — отвечал Степан, целуя княжескую руку. — Уж больно цена высока!

…И всего через каких-то полчаса, во время обеда, который князь дал в честь возвращения своего самого верного слуги, Степан с похолодевшим сердцем услышал новость, которая мгновенно наэлектризовала весь его мозг — да, это было именно то, на что он надеялся, то, что давало еще один шанс проявить себя, но на этот раз в деле такой важности, что ОНИ его оценят, и оценят высоко!

А было так.

После пятого бокала вина князь Семен Бельский вдруг сказал:

— Да, ты знаешь новость? Мой братец собирается жениться на какой-то молоденькой выскочке, у которой, как говорят, появилось огромное наследство! Он непрерывно торчит у нее, где-то в Кобрине, и, что интересно, к нему туда постоянно ездят Ольшанский и Олелькович, ходят слухи, что они все будут гостями на его свадьбе, и вообрази себе — они даже собираются пригласить на эту свадьбу самого короля! Вот до чего дошло! Король, которого они хотели убить на охоте, о чем мы его предупреждали, не поверил нам, а теперь верит этим негодяям и даже собирается к ним в гости! Куда катится этот паршивый мир? Нет, ты мне скажи, Степа, что с людьми делается? Где мораль? Где вера? И вообще — что это за страна такая?! Единственное, на что я сейчас надеюсь, — это хан Ахмат… Мы уже готовимся…

Князь Семен начал подробно рассказывать, как они готовят большой отряд из людей Пахома на конях и местных крестьян в качестве копейщиков, чтобы показать королю, какие они верные слуги, потому что король еще три месяца назад объявил о подготовке войска, для того чтобы вместе с ханом Ахматом проучить наконец этих проклятых московитов, которые…

Степан уже ничего не слышал, он напряженно думал только об одном, самом главном… Если братья-князья вновь собираются вместе, это означает только одно — они возобновили свои намерения по захвату власти, и свадьба Федора, возможно, лишь предлог, чтоб заманить короля в ловушку… Они собираются сделать это! Конечно! Точно! Уж он-то, Степан, как никто другой знал о заговоре из уст самого Олельковича, который, правда, был смертельно пьян и на следующий день ничего не помнил, но ведь он все рассказал Степану про большую королевскую охоту на зубра, там, в корчме, а потом они ушли и на них напали люди Федора, всех побили, а он, Степан, один спасся… Ему еще помог вырваться из рук Федора этот тощий придурок в железках — Ольшанский… Интересно, вспомнят ли они его, узнают ли теперь? Нет, не должны… Олелькович точно не узнает: он был пьян в стельку, а Степан был одет, как иудейский купец, ведь они выдавали себя за племянников Схарии, которого Олелькович привез когда-то в Новгород… Нет-нет, сейчас князь не узнает Степана ни за что… А вот если Степан узнает от Олельковича… Он узнает! От Михайлушки очень легко можно узнать все… Надо немедленно действовать!