Последнее слово - Фридрих Незнанский

Оказалось, что и проблем-то было не бог весть сколько. Султан, уже за бутылкой хорошего коньяка, привезенного с собой, а распить который ему предложил Рожков в буфете небольшого, похожего на барак дома для приезжих, где имелось несколько тесных комнат — «номеров», рассказал трогательную историю о том, как «загремел» в колонию хороший мальчик Гена Зайцев. Описал он и картинку того, как поколотил он двоих наглецов, пьяных ментов в подземном переходе у Белорусской площади, когда те приставали к девушкам-чеченкам, студенткам медицинского вуза, чьи родители, уважаемые люди, давно живут в Москве и имеют крупный бизнес. Рожков смеялся, подогретый хорошим коньяком, когда представил себе, как покатились по цементному полу незадачливые приставалы, которых раскидал в стороны, словно котят, благородный молодой человек, и с готовностью подтвердил, что от этих блюстителей порядка лучше держаться в стороне. Потом на шум и крики сбежались коллеги тех наглецов, и парню пришлось туго. И ничье вмешательство не помогло. Оскорбленные, что им посмели дать отпор, менты стояли дружной, плотной стеной и предъявили суду столько «случайных» свидетелей того происшествия, что судья только руками замахал.

И вот теперь он, Султан, приехал сюда, чтобы помочь мальчику. И будет благодарен, можно даже сказать, очень благодарен тому человеку, который поможет ему встретиться, поговорить с осужденным, передать ему посылку от его родных и родителей спасенных им от унижения девушек. И ничего большего, ничего запретного — только то, что допускает порядок в колонии. Да и Петр Семенович, поди, и сам подскажет, что можно передать?

Они прекрасно поняли друг друга. Уже на другой день Натоев встретился с Зайцевым в помещении клуба, причем Рожков лично проконтролировал, чтобы никто не помешал доверительному разговору родственников. Да и зачем мешать, пусть себе болтают, куда приятнее ощущать прохладный шелест плотных американских купюр в кармане, которые так заманчиво похрустывают между пальцами.

Уезжал Натоев, исполненный благодарности к находчивому новому знакомому, договорившись о будущих своих приездах, и уверенный в том, что препятствий чинить ему здесь не будут, пока на посту вольнонаемный контрактник Рожков.

Выслушав отчет Ахмеда, Султан посоветовал ему сойтись с новыми знакомыми как можно ближе, благо его славянская внешность это позволяет. И не надо гордиться здесь тем, что твой род гораздо выше перед Богом, чем их, это может их рассердить. А ссоры теперь ни к чему.

На осторожный вопрос Ахмеда, зачем ему это нужно, Султан веско ответил:

— А ты среди них, наверное, самый молодой. Но ты прошел великую школу воспитания духа, такую, какая им и не снилась. Поэтому будь мудрый, слушай и все мотай на ус. Только мне одному теперь будешь рассказывать, понял? А если что, я договорюсь с одним местным начальником, он не даст тебя в обиду, можешь не сомневаться. Он за это станет хорошие деньги получать. А ты своими передачами, которые теперь к тебе станут приходить постоянно, обязательно делись с товарищами, будь щедр и не теряй достоинства.

Дав такой наказ Ахмеду, Султан уехал со спокойной, в общем, душой. А еще он увез с собой магнитофонную запись рассказа Ахмеда о его товарищах. Информация была чрезвычайно интересной и могла оказаться очень полезной в недалеком уже будущем. Но… решать это должен был тот, кто финансировал поездку Султана. Помимо Манербека Халметова, разумеется, который ничего не знал о главной миссии своего сотрудника, оказавшего ему такую хорошую, дружескую услугу.

После вторичного посещения колонии и новой беседы с Ахмедом, записанной также на магнитофон — маленький такой, удобный, японский, — Султан уже примерно представлял себе, на что и кого конкретно может распространяться месть друзей Зайцева. А когда Савин поделился своими мыслями по поводу плана «Ста объектов», тут уже и резидент, господин Юсуф, пришел к убеждению, что такая информация должна быть в обязательном порядке и в первую очередь доведена Султаном лично до самого Аймана аль-Завахири.

Натоев, зная, какую школу прошел Ахмед, предложил для начала все же поставить в известность Шамиля Басаева — что ни говори, а Зайцев его кадр. Но резидент возразил, что операции такого объема планируются не в Чечне. Кстати, там, на Северном Кавказе, и делать Султану сейчас нечего — после убийства президента Чечни Кадырова все спецслужбы, особенно служба безопасности, возглавляемая сыном покойного Ахмада-Хаджи, поставлена на ноги. «Воины Аллаха» ждут на свои головы новых, чрезвычайных репрессий, в их рядах заметна паника, а в таком состоянии серьезные операции не планируются, тем более не совершаются. Тут была логика, и Натоев с группой российских туристов вылетел в Арабские Эмираты, в Дубай, откуда люди аль-Завахири должны были переправить его в Эр-Рияд, в столицу Саудовской Аравии, к своему хозяину.

Возвращался он с прямым указанием господина аль-Завахири в дальнейшем не терять контактов с Зайцевым и его компанией. Неплохо было бы заодно также выяснить, насколько серьезные обвинения были выдвинуты против них, и вообще побольше узнать об их характерах — о семьях, занятиях, интересах, склонностях.

И вот, наконец, в Эр-Рияд было отправлено сообщение о том, что, по сведениям, поступившим из колонии, разговор о «Ста объектах» — не бредовая, а вполне реальная идея, основанная на конкретных документах, которыми якобы владеет бывший подполковник госбезопасности.

В ответ пришло категорическое указание не спускать глаз с этой группы заключенных и стараться, по возможности, облегчить им существование за колючей проволокой.

Господин аль-Завахири передал также через своего резидента в Москве, что идея со взрывом, которой бредит Савин, очень хороша. Громкая акция будет финансироваться отдельно, потому что тщательная подготовка ее обойдется, по всей видимости, недешево, но пусть этот вопрос не смущает. А до начала акции следует всех троих, и в первую очередь Савина, постоянно охранять, помогать ему. И глаз не спускать ни с него, ни с его возможного на воле окружения.

И тогда в поле зрения Натоева обозначился адвокат Гордеев. Его стараниями, как вскоре удалось узнать Султану, срок заключения Савина был сокращен на год. Таким образом, все трое должны были покинуть колонию почти одновременно. И это обстоятельство всех очень устраивало, не нужно было прилагать лишних усилий.

Натоеву удалось выяснить про Гордеева фактически все, что его интересовало. Он установил за ним круглосуточное наблюдение и уже через неделю знал, где работает, где живет, каков образ жизни и так далее, включая его привычки.

Узнал Султан и о том, что красавица жена Савина спуталась со старым товарищем своего мужа. Впрочем, этот «товарищ» выглядел вовсе не старым и внешне, во всяком случае, был гораздо моложе и крепче физически, нежели Савин, которого однажды, на зоне, показал ему издалека Ахмед. Наверное, по этой причине так расцвела за последний год своего пребывания в России, до отъезда в Китай, по месту службы нового мужа, Екатерина Юрьевна.

Зайцев, получив от Натоева сведения о ее замужестве и отъезде, ловко и умело донес их до «дяди Коли» раньше лагерного начальства. Эмоциональный взрыв, как они с Султаном и предвидели, произошел, после чего идея-фикс разжалованного чекиста утвердилась окончательно. Исполнитель практически был готов, оставалось лишь грамотно включить его в конкретное действие. Ну а уж за этим, уверен был Натоев, и косвенно подтвердил эту уверенность Андрей Злобин, дело не станет. Помощников на воле у них будет хоть отбавляй.