Всего 50 - Лилия Макеева

Серёжи. Другая бы купила себе тряпку или украшение, а я покупаю ночь в раю! Тем более, ночевать действительно негде.

К тому же «Мажестик» смотрел по диагонали на загадочный дом Гауди «Батльо». Что и говорить, проснуться здесь утром – большая честь для приезжего…

Тут вдруг в двери отеля стремительно вошли три тореадора в традиционных, волнующе-красочных костюмах, сверкающих золотом и подчеркивающих тренированные тела.

Я проводила их восторженным взглядом, чувствуя, что участь моя определена.

Резко встав со скамьи, я пошла на дверь «Мажестика», как тореадор на быка.

– По карте могу оплатить?

– Конечно, сеньора!

Администратор принял из моих рук паспорт, вручил анкету из первоклассной бумаги на получение «автографа» и, присмотревшись к дате рождения, вдруг сказал:

– Для вас, сеньора, номер будет стоить двести девяносто восемь евро, с завтраком. С днем рождения вас! С большой датой!

– Как приятно… Большое спасибо! Надеюсь, номер выходит во двор? Я не могу спать при шуме…

– Не беспокойтесь, там абсолютная тишина. Где ваш багаж? Его доставят в номер и вас проводят.

– У меня нет багажа, спасибо.

– Хм… Вы воплощаете собой мечту всех путешественников мира.

– Именно так. – Гордо улыбнулась я.

– Будете пользоваться гаражом?

– Нет, спасибо.

– Тогда хотя бы сауну и спа-салон посетите. Сауна работает ещё полчаса. Халат и принадлежности вы найдете в номере…

Я поблагодарила и пошла навстречу самой себе, отражаясь в большом зеркале.

За мной функционально проследовал молоденький «бой» в униформе с жилеткой в облипку.

Мягкое ковровое покрытие темно-бирюзового цвета скрадывало звук шагов. Гравюры на стенах и небольшие скульптуры на подставках взывали к высокому. За массивными дверьми с золочеными цифрами ничегошеньки не было слышно.

Молодой человек показал, как открывается номер и дежурно пожелал доброй ночи.

Выдержанный в махагоново-бежево-кремово-белоснежно-золотистых тонах, номер оказался настолько великолепным, что я на секунду остолбенела.

Пройдя вглубь комнаты, где стояла широкая кровать, заправленная покрывалом, напоминающим гобелен, я увидела по обеим сторонам постели две тумбочки и на них – по конфете в цветной фольге. Мгновенно представила здесь Серёжу, упала на кровать и… разрыдалась. Безоглядно, горько, с размахом. На все триста евро.

Я проплакала минут десять, намочив слезами белый отворот одеяла на покрывале.

Глупая, могла бы поплакать и в сауне, убив тем самым двух зайцев сразу. Там, правда, было бы ещё больнее, случись мне представить Серёжу рядом, на полоке, голого… Недосягаемого – и от этого ещё острее желанного…

Проревевшись, я встала, умылась над красивым, сверкающим чистотой умывальником и приказала себе не портить эффект подарка за триста евро.

Сняв с себя всю одежду, бросила её в коридоре, совершенно забыв, что в отеле есть такая услуга, как прачечная, где одежде придали бы первозданно-чистый вид. Но мной овладела внезапная творческая мысль. Спасительная.

Сдёрнув покрывало-гобелен с наводящей тоску постели, я встала перед зеркалом и замысловато задрапировала вокруг фигуры материю.

В зеркале отразилась эффектная дама, с обнажёнными плечами, утопающая в богатстве дорогостоящей набивной ткани. Гамма расцветки покрывала не только повторяла гамму интерьера, но и подошла к типу моей внешности, подчеркнув оттенок загорелой кожи.

Спонтанная идея попросилась в Вечность.

Путаясь в четырёх квадратных метрах покрывала, я достала фотоаппарат и сделала несколько снимков. Получилось, как минимум, на триста евро. Акция подняла настроение. Как, наверное, подняла бы его любой женщине. Жаль, что из номера нельзя выйти завернутой в покрывало…

Натянув брюки и майку, я пошла исследовать «вселенную» пятизвёздочного «Мажестика».

Сауна оказалась прекрасно оборудована, охлаждена и пуста.

В баре с живой музыкой сидело за столиками две-три пары. Несколько одиночек прилепились к стойке, где сновал, казалось, вплоть до ушей накрахмаленный бармен.

Скучное явление красивой жизни вхолостую, которой я никогда не жила, вытолкнуло меня из бара на цокольном этаже, и я поднялась в лифте на десятый, самый последний.

Меня ждал сюрприз.

Как только открылись двери лифта, я увидела перед собой ночное, тёмно-синее небо Барселоны и, как аппликацию на нем, – собор «Саграда» в подсветке.

По левую руку, поражая воображение, сверкала хромом изогнутая «шея» душа: проживающие загорали здесь днём под открытым небом и освежались под душем, любуясь на «Саграду». Правеё, в углу террасы, стоял стильный торшер с несколько поблекшим, кремового цвета абажуром, а рядом – молоденькое оливковое деревце. На крыше отеля, под звёздным небом, расположился другой бар под затёртым названием «Дольче вита». В нем тоже играла живая музыка, но не одиночное, меланхоличное фортепиано, как внизу, а целый инструментальный ансамбль. От небольшого бассейна тянуло прохладой и псевдо-свежим запахом хлорированной воды. На её чёрной поверхности плавали искусственные белые кувшинки.

Отсюда открывался вид по всем четырём направлениям компаса, и прекрасная, Барселона лежала у ног, подобно доступной и одновременно достойной женщине…

Я методично обошла все четыре панорамы. Потом выпила какой-то замысловатый коктейль, тупо осоловела и, вдоволь насмотревшись на голубую издалека «Саграду», пошла к себе в номер – с чувством выполненного приблизительно ещё на сто евро долга.

Приняв душ, я намазалась фирменным кремом «Мажестика» и упала в хрустящую, как хворост, белоснежную постель, оставив ночник включенным.

Я легла на правую сторону двуспального ложа и положила вытянутую левую руку на вторую половину. Закрыла глаза…

… Серёжа, лежащий там, тоже протянул руку, и мы соединили свои прикосновения, блаженствуя от сознания, что теперь мы навсегда рядом. Наших рук не разнять. А наших душ – тем паче. Они воссоединились.

– Помнишь, я говорил: «Если мы воссоединимся…? И поправлял сам себя – не если, а когда мы воссоединимся…?

– Конечно, помню! Меня поразило это найденное тобой слово «воссоединимся». Словно мы изначально были вместе, родились в один день, а потом нас развела на долгие годы судьба. Но она испытала наши чувства на прочность и смилостивилась над нами. Так? Это ты имел в виду?

– Да, именно так. Мы были созданы друг для друга, но рокировка произошла, не в нашу пользу. Или наоборот – нам на пользу? Чтобы могли оценить подарок… Чтобы и мысли не возникло опять друг друга потерять.

– Ты поэт…

– Это ты поэт. Я только вторю тебе, как эхо…

Я проснулась около четырёх утра от жуткого ощущения одиночества и потерянности.

Зачем я взяла этот номер? Глупо. Утром опять надо будет куда-то уходить. Может, уехать к Наде? Поговорим – станет легче… А как же музей Пикассо? А не до конца изученный город? Нет, надо как-то себя спасать, выходить из этого состояния! Позвонить Марко? Или Веронике? Сил на общение нет. Тем более, они не говорят по-русски, а я по-испански. Задушевное общение возможно только на материнском языке.

Ладно. Всё я делаю правильно. Этот