Этому в школе не учат - Сергей Зверев

— Значит, не из обслуги?

— Слушатель! Учебная разведывательная группа!

— Уже лучше. Ну что же, давай поговорим. Табачком тебя угостим.

Верзила отступил.

— А еще лучше — с собой меня возьмите, — жалобно попросил Забродин. — Я стреляю хорошо! Немца как белку в глаз бить буду! От меня много пользы будет!

— Эх, шустрый. Ты себя сначала зарекомендуй. А потом в отряд будешь проситься. Присаживайся на табуреточку.

Забродин сделал шаг к табуретке…

Курган был доволен. Его маленький спектакль удался, и главный зритель, похоже, поверил в представление. И проявился во всей красе.

Майор Вебер дал задание проверить слушателя разведшколы по кличке Лунь, на которого возлагаются большие надежды на самом верху. Но для этого его лояльность не должна вызывать никаких сомнений.

— Да какая лояльность? — пожал плечами Курган. — В этих шпионских школах половина мечтает сбежать от вас.

— Вот и нужно узнать, сынок, к какой половине он принадлежит. А заодно пробить его на связь с русской разведкой.

Все как по нотам прошло. Луня этого подставили прямо под добрых молодцев из ягдкоманды. Партизан играть — это им не впервой. Главное, рожи страшные корчить, друг друга «товарищами» называть и не забывать о проклятых оккупантах словечко вставлять, где надо и не надо. Простенько, но действует безотказно.

По заранее оговоренному маршруту Луня вывезли из города — проинструктированный патрульный пропустил их, для порядка попрепиравшись.

Как только Луня провели в избу, Курган сразу почувствовал — этот поплывет. Если абвер и рассчитывает на него, то зря. И давил его с удовольствием, видя, как тот бледнеет, теряется.

А потом разговор вышел туда, куда и должен был. Лунь открытым текстом объявил о желании сотрудничать с партизанами. Ну, это немцы могут и простить — под давлением же это говорил. Тем более что есть раздел программы обучения слушателей — как поступать, оказавшись в лапах чекистов. Нужно соглашаться на сотрудничество, однако при удобном случае сообщить о факте перевербовки в абвер. Но Лунь тут же начал выдавать сведения о школе. А это уже совершенно другой расклад. Ну что же, посмотрим, что он сейчас наговорит, и потянет ли это на расстрел.

Курган пригласил пленника присесть на табуретку.

— Спасибо, товарищ, — со вкусом произнес агент Лунь.

Взялся за табуретку. Пододвинул ее к дощатому столу. А потом подхватил и с одного маху снес с ног здоровяка Хохла.

Следующий удар должен был прийтись по голове самого Кургана. Но тот успел увернуться, и ему перепало по плечу — там что-то хрустнуло.

Потом табуретка полетела в долговязого Гарпуна. А сам Лунь подхватил винтовку и вылетел с ней из хаты.

На улице грянул выстрел.

— Ух ты, гадина… — простонал Гарпун.

Все, комедия закончена. Хохол лежал без сознания. На улице, держась за простреленную мякоть бедра, скулил Белорус. Погром Лунь учинил знатный…

А Забродин двинул прочь садами и огородами. Собачий лай, крики — жизнь в казавшемся безлюдным поселке возобновилась.

Как он и ожидал, до немецкого заслона у въезда в город было всего ничего. Размахивая руками, он бежал к посту, на котором были все те же самые немец и полицай, что недавно выпустили их.

— Партизаны! Партизаны! — орал Забродин.

Немец изумленно взирал на него. Потом громко прокаркал что-то, и из деревянной сторожки вышел офицер.

На весть о партизанах он не отреагировал никак. Поднимать в ружье караул не стал. Зато выделил конвой, и Забродина препроводили в разведшколу.

Там его внимательно выслушал заместитель начальника школы Отто фон Файербах. И похвалил:

— Вы держались мужественно!

— Господин капитан. Они рядом с городом гнездо свили. Говорят, ходят здесь, куда хотят. Я покажу место! Хоть и темновато уже было, но я найду!

— Не беспокойтесь. С ними разберутся.

— Кое-что ясно с этой школой стало, — сказал я. — Источник там приобрели. Правда, хлипкий.

— Как думаете, этот Казимир не продаст? — спросил командир отряда Гриневич.

По возвращении мы все в той же землянке обсуждали результаты вылазки.

— Будет работать, — заверил Степан. — Запугали мы его отменно. Я его знаю — теперь он от нас не спрыгнет. Прочно привязан. Товарищ из Москвы ему ясно все расписал.

— Значит, Марфа в относительной безопасности, — кивнул Гриневич.

— Относительной, — произнес я. — Но все равно, этого недостаточно. Нужен удар по школе.

— Что предлагаешь? — с интересом посмотрел на меня командир отряда.

— Предлагаю захватить заместителя начальника, капитана Файербаха.

— Эка ты размахнулся! — всплеснул руками Гриневич. — Как ты себе такое представляешь, москвич?

— Он постоянно выезжает в подготовительный лагерь и концлагерь для военнопленных. Меняет маршруты, но в конечном итоге их только два. Мы можем выделить две группы для засады?

— Засады… — задумчиво протянул Гриневич, взглянул на карту местности и ткнул пальцем в замазанную зеленью часть. — А что? Можно. Тут и тут выставимся.

— Силенок хватит?

— А как этот капитан передвигается?

— На легковой машине. В сопровождении обычно грузовик с солдатами и пулеметом или бронетранспортер «Ганомаг». Иногда пара мотоциклов. Партизан опасается.

— Правильно опасается. Приучили мы их бояться. Скоро созреют до того, что бежать им с нашей земли пора.

— Мы им поможем… Ну, так что?

— В принципе не вижу препятствий, если хорошо заминировать дорогу. Только надо знать время, хотя бы примерно.

— А новый агент на что?

У Гриневича азартно блеснули глаза:

— Такую щуку поймать! Москва нам «большое спасибо» за это скажет.

— Скажет, — согласился я.

— Действуем.

— Тогда надо поближе к месту спектакля наших людей подтягивать.

— Подтянем. Рядом с этими местами как раз у нас запасная лежка. Немцы считают, что партизан там нет.

— Тем убойнее будет миг откровения, — усмехнулся я.

Плечо у Кургана ныло. Хорошо, что этот взбесившийся бык не сломал его. Но лихо он с табуреткой обращается. Где его так научили?

— Болит? — сочувственно спросил капитан Файербах.

Их встреча, как обычно, состоялась в сторожке лесничества.