Римляне - Оливия Кулидж

Гиппал принимал непосредственное участие в моих делах, потому что очень скоро после нашего путешествия по пустыне он купил корабль. Он не годился для океанской торговли, но в нем я мог с удобствами плавать по заливу. Порой я сердился, что Гиппал использует мое имя в своих интересах, но тут же вспоминал, что он служит мне лучше многих других, поскольку честен во всем, если не считать его безумной приверженности своей идее. Я процветал, а Гиппал под моим покровительством потихоньку копил деньги. На шестой год он наконец приступил к строительству «Западного ветра».

В то время наши отношения несколько поостыли, и я мало виделся с Гиппалом. Кроме того, я занимался вопросами так называемого «ладанного пути», другими словами караванного пути, по которому к заливу из Южной Аравии переправляют ладан. Тем же путем доставляли и некоторые другие индийские товары, привозили из гавани Южной Аравии и на верблюдах поставляли в города залива, а затем в Беренис. Царь Сабрата, правивший землями, где производили ладан, и южными гаванями, неожиданно умер. Наследником его стал не сын, а племянник, вследствие чего среди вождей началось восстание. Мятеж пагубно влиял на торговлю бесценным товаром. Я решил установить мир, подготовив новому царю и вождям, которые могли поддержать его, подарки. Таким образом, на их стороне был бы Рим, а они, в свою очередь, могли подкупить других, менее могущественных вождей. Я начал снаряжать караван мулов, груженных тонкими тканями, золотыми, серебряными и медными сосудами, ожерельями и браслетами, красивыми египетскими кинжалами, потому что арабы любят носить и пускать в дело длинные ножи.

Неожиданно ко мне пришел Гиппал и попросил взаймы денег, чтобы совершить плавание за индийскими товарами. Он весь так и сиял и, казалось, напрочь позабыл о нашей недавней ссоре.

– Я сделаю тебя богатым! Риск? Ерунда! Ты только погляди на «Западный ветер», это самый большой корабль в заливе, способный бороться с любыми волнами, немного неуклюжий, но зато устойчивый, как скала. Я сам его сконструировал – три мачты, высокий полуют и полубак, широкая палуба. Я вернусь с таким грузом, какого вы еще не видывали! Только дай мне письмо к твоему меняле в Беренисе…

Я ответил довольно резким отказом – мне не понравилась его просьба, хотя было очевидно, что Гиппал старается и для меня. Однако я все еще сомневался в истинности его теории, так же как не доверяли те, кто хорошо знал Персидский залив. Считалось, что устойчивость направления ветра на побережье Аравии не была гарантом того, что такой же ветер будет дуть в открытом море. Ни один капитан не мог утверждать, что его корабль выдержит натиск мощных волн, не говоря уже о морских чудовищах, которые, по существовавшим поверьям, обитали в бездне. Южные моря, где острова встречались нечасто, полностью отличались от нашего римского моря. Все относились к Гиппалу как к смертельно больному человеку, которого в конце концов погубит болезнь. И никто не желал погибнуть вместе с ним.

– Ты и так выкачал из меня слишком много денег, – неприветливо ответил я, – пора положить этому конец. Во-первых, сейчас я должен экономить, а во-вторых, все деньги уходят на улаживание конфликта в царстве Сабраты.

Все обстояло не так, и Гиппал знал это. Человек на моей должности всегда может найти деньги в любом месте. Гиппал нахмурился, подергивая бороду, которая в последние годы стала кустистой и приобрела стальной оттенок.

– Позволь мне хотя бы использовать твое имя. Иначе мне ни за что не достать денег.

Конечно, он прав. За каждую доску и каждый колышек на борту «Западного ветра» приходилось платить наличными. Гиппал потратил целое состояние, к тому же полученное сомнительным путем. Я покачал головой:

– Я уже достаточно тебе помог.

Гиппал покусывал губы, прикидывая, как уговорить меня. Как обычно, он не терял присутствия духа, не был ни рассержен, ни удивлен. Помню, я еще подумал, что человек, который так спокойно воспринимает крушение своих надежд, – точно безумец.

– Позволь мне хотя бы пригласить тебя в плавание по заливу, – наконец предложил он. – Тебе же надо как-то переправить свой караван, а у меня найдутся дела в порту – надо заработать денег. Кроме того, как только ты узнаешь «Западный ветер» получше…

Я согласился не раздумывая, хотя и знал, что Гиппал использует меня, как и раньше. Мне не хотелось обсуждать с ним достоинства корабля, ведь я намеревался твердо стоять на своем и не давать Гиппалу денег. Однако я чувствовал, что он вправе полагаться на мою добрую волю, ведь его старания были мне на пользу.

Я пытаюсь оправдаться. Мне не следовало доверять Гиппалу в тот момент, когда должна была вот-вот осуществиться мечта всей его жизни. Я знал, что ради своей воли он мог лгать и воровать. Мне бы следовало посмотреть, что он берет с собой на борт. Но по глупости я поторопился загрузить на корабль свой караван. Я присоединил туда же и полк лучников, хотя меньше всего желал развязывать войну с царством Сабраты. Лучники должны были защищать сокровища от возможных пиратов. Гиппал неохотно принял лучников, что удивило меня, но я все равно не заподозрил его.

Если бы не лучники, меня могли бы похитить и отвезти в Индию против воли, бросив все мои дела в заливе на произвол судьбы. Так вначале намеревался поступить Гиппал, но лучники смешали его планы. Он дождался, когда я сойду на берег в Оселисе, который находится на берегу залива и управляется могущественным царем Муиззой. Даже сам царь Сабрата оказывал почести Муиззе. Я хотел узнать в Оселисе последние новости, прежде чем отправиться в рискованное плавание. Я сошел на берег с моими лучниками, желая произвести впечатление. Не успели мы отойти на несколько шагов, как Гиппал поднял паруса и вышел в открытое море, унося с собой сокровища, которыми я надеялся подкупить царя.

Конечно, он все продумал заранее. Гиппалу нужны были товары для торговли и ублажения индийских принцев, которые могут встретиться на его пути. Он просто украл то, что я отказался ему предоставить. Я был вне себя от гнева, негодуя большей частью на свое бессилие. Без сомнения, Гиппал погибнет в море или от рук пиратов. В любом случае, он сбежал, а с ним исчезли сокровища, что очень не понравится моему хозяину. Все обдумав, я решил принять вину на себя, нежели оправдываться. Я был вынужден просить денег взаймы, так что теперь вся моя жизнь на много лет вперед стала привязана к проклятому заливу. После этого случая я уже никому не доверял, и все дела пошли наперекосяк, ведь здесь все обманывают друг друга, но внимания на это обращать не стоит. Доведенный долгами, злостью на себя и ужасным климатом до страшной ненависти ко всем вокруг, я, в свою очередь, превратился в объект ненависти окружающих людей. Подошел к концу шестой год моего правления, и начался седьмой, еще хуже, чем прежний.

В начале года я был на севере по делам относительно сбора налогов в Набатее. Я сидел со своим сборщиком и его рабами, просматривая отчеты в полной уверенности, что меня обманывают. На этот раз я был сердит больше обычного. Сборщик, получавший намного больше своей обычной прибыли, все сильнее мрачнел. Тщетно пытаясь сдерживаться, я приказал подать вина и сердито потягивал из бокала, а сборщик глядел на меня так, будто желал, чтобы в вине был яд. Голова болела, а лицо было грязным от пота и песка пустыни. Я отлично понимал, что плохо веду дела, но был не в силах что-либо изменить.