Утерянная Книга В. - Анна Соломон

Ви не испытывала обожания ни к отцу, ни к деду. Они оба к этому не располагали. Каждый выглядел монументально, даже в домашних тапочках или в плавках. Они не могли утешить Ви, как мама или бабушка, и не стали ей близки. Однако близость женщин имела свою цену; в некотором роде даже вызывала непроизвольную ненависть: к тому, как они утешали Ви, расчесывали волосы, воспитывали, а их тела, и руки, и волосы вечно были близко. Мужчины всегда держали дистанцию, которая не позволяла разрушить иллюзию их всемогущества – они были бессмертны даже после смерти. Поэтому доносящийся до Ви аромат невольно вызывает ощущение безопасности. Ей становится теплее, хотя день выдался холодный.

Уже середина декабря. Ви больше месяца в гостях у Розмари, и хотя она по-прежнему понятия не имеет, что делать дальше, первоначальная паника почти улеглась. Она перестала бояться, что Розмари или Филипп ее выгонят, и в газетах о ней вспоминают редко. И еще началась менструация. Ви уже собиралась заказать набор из лаборатории в Северной Каролине и попросила Розмари отвезти ее в библиотеку, в которой была новая книга «О вас и вашем теле» с необходимыми инструкциями, а потом начались месячные, и еще один страх растаял. Она едва не закричала от радости прямо в ванной. Хотелось отпраздновать. Но что бы подумала Розмари, которая уже на двенадцатой неделе и раздалась в талии так, что это видит даже Ви? К тому же Ви так и не сказала ей о своей боязни возможной беременности. Легкость, установившаяся между ними в первые дни «визита», сохранилась, и Ви не спросила Розмари про сожженный на лужайке крест, а Роз-мари не расспрашивала, что случилось у Ви за день до того, как она появилась на пороге с одной лишь сумкой и шляпой. Они делятся воспоминаниями и говорят о родителях, о том, чего бы выпить, о беременности Розмари и о стирке (обязанность Ви). На День благодарения обсуждали рецепты начинки для индейки, потом вместе готовили, и Филипп, который продолжает спрашивать, когда она намерена уехать, разрешил Ви присоединиться к ним за праздничным столом, потому что у нее нет родных, а единственными гостями были родители Розмари, которые знали и любили Ви (при этом старательно избегали любых разговоров о том, что она делает у Розмари, одна).

Втайне от Розмари Ви нашла врача, готового не разглашать ее имя и выписать рецепт на Таблетку, которая сейчас, несмотря на то что Ви не занимается сексом, нужна ей не меньше, чем еда и вода, – словно личная секретная защита. В библиотечной книге пишут о том же. Ви не смогла взять ее с собой: книга не выдавалась на руки, а допустить, чтобы кто-то увидел ее читающей такую литературу, было немыслимо. Ви даже внутри библиотеки читала, положив книгу в огромный словарь. Цитата оттуда гласила, что Таблетка – «…первый медицинский препарат, ослабляющий контроль женщин со стороны мужского общества».

Что касается секса, Ви запуталась. Иногда она просыпается от снов, обездвиженная возбуждением, настолько сильным, что оно больше похоже на боль, с ощущением близости мужского тела и отчаянным желанием этой близости. Тем не менее она не скучает по сексу как таковому. Удобно, что не нужно надевать пояс для чулок и каждый день брить подмышки. Не в сексе дело, скорее в чем-то ином. Роз-мари ее обнимает. Она щедра на объятия. Но и объятия – не совсем то. Дружбы с Розмари, как бы Ви ни любила ее, недостаточно. Нужен мужчина, и Ви знает это, несмотря на стыд. Она не была одна с тринадцати лет. Тогда они с Розмари впервые пошли на свидание с мальчиками – тезками по имени Джон.

Ви еще чувствует аромат трубки, выйдя на подъездную дорогу, в конце которой стоит домик из необработанного дерева, новый – это она тоже определяет по запаху. Вокруг дома вырублено достаточно деревьев, чтобы он был виден, однако не достаточно, чтобы Ви была на виду. Знает ли кто-нибудь, что здесь есть дом, и кто этот мужчина, которого она встретила в лесу – отшельник, а может, преступник в бегах? Ви слышит потрескивание остывающего автомобиля. Возле дома расставлены инструменты: лопаты, мотыги, топоры и мачете. Интересно, он собирается строить сарай, и если да, это идея его жены? Если, конечно, у него есть жена. Ви думает, что хотела бы построить сарай, будь она на месте жены. Вот только зачем? Прогулка не помогла мыслить яснее. Сарай нужен, чтобы хранить инструменты, чтобы они не валялись вокруг, – или чтобы заставить его строить сарай? Ви знает, что часто не в силах понять разницу между тем, чего хочет, и тем, чего, по ее мнению, она должна хотеть. Но это знание не помогает ей отличить одно от другого.

– Пришли избить мои деревья?

Ви не заметила мужчину, идущего навстречу с поводком в руках, и тихонько пятится.

Мужчина останавливается. Разглядывает ее. На нем голубые джинсы, охотничья куртка, и (единственная нестыковка) он чисто выбрит.

– Собака из машины убежала. Вас подвезти назад?

Ви мотает головой.

– Ну, как скажете. – Он идет к пикапу и, перед тем как захлопнуть дверь, кричит из кабины:

– Вы не могли бы отойти с дороги?!

Ви отходит на край дороги. Она не против, чтобы ее подвезли. Но ведь собака не выскочит из машины ни с того ни с сего? Если хозяин к ней добр.

Пикап сдает назад, в сторону Ви. Мужчина опускает стекло, внимательно смотрит на нее.

– Вас точно не нужно подвезти?

Ви трясет головой.

– Откуда вы пришли?

Это страх? Ви задумывается. Или стыд? Ее тело тяжелеет, ноги подкашиваются. Подножка автомобиля неестественно чистая, как будто водитель запрыгивает на сиденье, не наступая на нее, и Ви смотрит вниз, на подножку, слушая стук пульса в висках.

– Вы немая? Все в порядке?

Ви продолжает молчать, и мужчина вылезает из машины.

– О, господи! – восклицает он. – Не плачьте.

Ви, не знавшая, что плачет, начинает плакать еще сильнее. Внезапно ей кажется, что она сошла с ума – стоит перед домом незнакомого мужчины, позволяет ему взять себя за плечи, прижимается к нему. Она действительно к нему прижалась.

– О, господи, – повторяет он (Ви сквозь волосы слышит его приглушенный голос). – Ох, нет.

Он обнимает ее. И дальше:

– Бог мой, вы такая хрупкая.

Ви в жизни не спала с мужчиной, с родными которого не была знакома. Она вообще спала только с Алексом и двумя молодыми людьми до него. Вдруг он болен или убийца? Но Ви ведет его в дом. От него не пахнет трубочным дымом, запаха нет и в доме. Не приснился ли ей этот запах и все остальное тоже? Может быть, у нее галлюцинации, и ей привиделся этот лесоруб в глуши и руки у него на шее – разве это может быть на самом деле? В галлюцинациях ей бы привиделся матрас на полу, а в доме есть кровать – простая, из того же дерева, что и сам дом. В ее галлюцинациях близость была бы поспешной, с его расстегнутым ремнем и ее задранной юбкой, однако Ви абсолютно голая. Глаза открыты, он смотрит на нее, но видит ли? Она же едва видит его. Видит, как Алекс толкает ее на пол, видит на потолке жену Чемоданника, потом как Алекс лезет той под юбку и запихивает в нее руку целиком, чувствует ее внутри, и образ жены Чемоданника растворяется в самой Ви, их спины ударяются об пол с ужасным звуком… или это стук ее палки по стволам деревьев? Стук. Она бьет его в грудь ладонями. Чувствует прилив сил. Потом видит поводок, висящий на ручке двери, совсем рядом, и слышит собственный тоненький голос: «А как же собака?» Мужчина смеется, кончает, и Ви снова охватывает страх. Она больше не чувствует ничего, кроме страха, яркого, ослепляющего, пока мужчина не сползает с нее. Ви снова в ванной, под водой, слышит голос Алекса. Ищет свою одежду. Где же палка? Где она бросила палку? Ви решает, что еще раз откажется от поездки на машине, даже если он будет настаивать. Нужно закурить. И пройтись.