Певец боевых колесниц - Александр Проханов

Он попробовал перебежать на другую сторону, но и там деревья выпрыгивали из земли и бежали за ним.

Он промчался мимо памятника Юрию Долгорукому. Деревья шумной трескучей толпой торопились за ним. Он пробежал мэрию, и деревья, стуча корнями, настигали его, хлестали, вонзали суки. Хотели окружить, стиснуть своими кронами, задушить, не пустить к Кремлю.

Он миновал «Националь», Манеж, выбежал на брусчатку Красной площади.

Подкопаев задыхался, поскальзывался, был готов упасть на брусчатку. И тогда деревья, образуя парадные «коробки», пройдут по нему, втопчут в камень, и он, раздавленный, останется лежать перед Мавзолеем, у подножия собора Василия Блаженного.

Собор, как волшебное дерево, качал своими огромными цветами.

Подкопаев выбежал в Зарядье, где размещался парк. Деревья парка покидали свои места, присоединялись к погоне. Подкопаев убегал от них по бульварам, и деревья бульваров, оставляя ямы в земле, выламывались с хрустом и преследовали его. Деревья выскакивали из дворов, выбегали из переулков, стремились его поймать.

Он оказался в Тимирязевском парке. Огромные сосны и ели, дубы и клены гудящей толпой настигали его. Тяжелое дуплистое дерево наваливалось на него. Он падал, видя, как приближается огромный морщинистый ствол. В черном дупле светились два ярких лазурных глаза. Подкопаев очнулся в темноте своей комнаты, в которой еще звучал его истошный крик.

Утром позвонила Вероника. Ее голос, певучий, с чудесным переливом, развеял ночной кошмар, который был манией и наваждением. Ему захотелось немедленно ее увидеть.

– Приходи через час в Зачатьевский, – сказала Вероника. – Всеволод Борисович хочет нас видеть.

А в Подкопаеве вновь проснулся страх. Замерцал отблеск люстры в бокале с вином. Вытянулись плотоядные губы на беличьем лице Бородулина. Затрещали деревья, выламывая корни. Из черного дупла смотрели два синих немигающих глаза.

Встретились с Вероникой в приемной. Она была свежа, очаровательна. Повернувшись спиной к секретарю, чуть вытянула губы, изображая поцелуй. Подкопаев смотрел на нее. Не эти ли бирюзовые глаза смотрели на него из дупла?

– У тебя странный вид. Словно кто-то гнался за тобой, – засмеялась она.

– Гнался, еще как гнался! Ты не знаешь, на Тверской все еще стоят деревья?

– Я сегодня проезжала. Они стоят. Мне кажется, им не слишком уютно.

– Вот они и гоняются ночами за пешеходами.

– Это будет сцена в твоем новом романе?

– Ах, если бы только сцена! Бедный Бородулин! Второй раз ему не воскреснуть!

Секретарь пригласил их в кабинет. Помимо Школьника, в кабинете находился знакомый Подкопаеву глава самолетостроительной корпорации, которого называли Леоно. У него было самодовольное лицо и влажные глаза восточной красавицы. Здесь же присутствовал господин со странным именем Брауншвейг, один из потомков европейской династии.

Школьник, кивнув Подкопаеву, продолжал разговор:

– Я не предполагал, что Бертолетто имеет столь крепкое здоровье. Я полагал, что он не выдержит наших ударов. Но теперь, когда он стал отравителем и от него отворачивается мир, вряд ли ему устоять.

– Мне доподлинно известно, что Бертолетто несколько раз был госпитализирован, – сказал Леоно. – У меня есть врачи в Центральной клинической больнице.

– Сейчас, когда его весь мир называет ядовитой змеей, мы можем нанести ему последний удар! «Удар милосердия»! – засмеялся Школьник.

– У Бертолетто очень сильное прикрытие, – осторожно заметил Брауншвейг. – Наши удары хоть и достигают цели, но в ослабленном виде. Им выставляют преграду.

– Что, священники? Молитвы? Святая вода? – иронично спросил Школьник.

– Все это, конечно, присутствует, – произнес Брауншвейг. – Но здесь другое. Существует дерево, обладающее светлой магической силой. Бертолетто находится под его покровом. Каждый раз, когда мы производим воздействие, мы получаем от этого дерева отпор.

– Так срубите его, черт возьми! – гневно воскликнул Школьник.

– Мы не знаем, где оно растет. То ли в удмуртских, то ли в марийских, то ли в мордовских лесах. Мы послали по этим направлениям несколько разведывательных групп. Но пока нет результатов.

– Торопитесь, господа, торопитесь! Мы платим большие деньги!

Подкопаев вдруг подумал, не то ли это чудесное дерево в марийских лесах, под которым он когда-то вкушал жертвенные пироги марийцев и марийские волхвы молили духов земли и неба о благодати.

Школьник повернулся к Подкопаеву:

– Благодарю вас, Сергей Кириллович, за работу, проведенную в Лондоне. Бедный Леонид Исаакович! Мне так хотелось его обнять! Не судьба. Но теперь – о сегодняшнем дне. Вы поступаете в распоряжение к Леоно. Отправитесь на авиационный завод. Проведете трансляцию заводских испытаний. Для этого рекомендую взять на завод молинерию мелкоголовчатую, не так ли, Вероника Петровна? У молинерии, несмотря на ее женственный вид, сила бронебойного снаряда. Ею можно танк подбить, а не то что Бертолетто! Ступайте и доложите результаты. А вы, Вероника Петровна, подберите растение и останьтесь в оранжерее.

Подкопаев, полный сомнений, не решаясь задать Школьнику роковые вопросы, обреченно последовал за Брауншвейгом и Леоно. А Вероника послала ему тайный поцелуй и отправилась в оранжерею, забирать молинерию.

Леоно привел Подкопаева на авиационный завод. Это было восхитительное место. Сборочный цех сверкал стеклом, напоминал огромный солнечный кристалл. В нем преломлялся свет. Окруженные тихими радугами, стояли самолеты. Они замерли на стапелях, один за другим, вереницей. Первый, недавно заложенный, имел лишь прозрачный контур, ажурное очертание, остроклювый пустой фюзеляж и хвостовой плавник. А завершающая вереницу, готовая к полету машина являла собой совершенство, вся в серебре, струилась, блистала, расправляла изящные крылья. Самолет был оснащен для стремительного полета, для боя, для воздушной победы. Самолеты напоминали стаю дельфинов, ныряющих в солнечные воды. Каждый, выныривая, становился все краше, совершеннее.

Подкопаев не мог на них наглядеться. В их совершенной конструкции присутствовала таинственная красота, которая возможна только в природе, среди лесов, морей, небесных светил.

– У этих самолетов нет кабины для летчика. Это беспилотники, воздушные роботы, – Леоно видел восхищение Подкопаева. – Такой самолет обеспечит России господство в воздухе.

– Я поражен красотой самолетов. Неужели в их создании не участвовал художник? По своему совершенству они приближаются к античным скульптурам.

– Эти самолеты – дети цифровых технологий. При их конструировании учитывают данные, недоступные человеку или большим человеческим коллективам. В эти самолеты заложено будущее. Характер будущих воздушных войн, оружие врага, характеристики театра военных действий, предполагаемый противник и его оружие, которого еще нет на заводах. Для создания этого самолета не нужен художник.